Атропос (СИ) - "Skybreaker" - Страница 26

Чжан Вей оторопел, раньше ему умирать не приходилось, и делать это даже в виртуальном мире он не спешил.

— Умереть? И как ты прикажешь мне это сделать?

— Я сам никогда с подобным раньше не сталкивался, поэтому я не знаю, что предложить.

Лодку резко швырнуло из стороны в сторону, и Чжан с Тэнси вновь оказались на залитом морской водой полу.

— Ладно, прежде чем умирать я хочу попрощаться с Юн Мэй, — Чжан Вей поднялся и быстро пошел к каюте, пока яхта оставалась спокойной.

Он спустился в каюту и обнаружил Юн Мэй, лежавшую на полу. Черные волосы закрывали ее лицо, она была без сознания. Он аккуратно взял ее голову руками под затылок и положил себе на колени, снял пряди волос с ее лица и погладил по щеке.

— Юн Мэй, очнись, Юн Мэээй, приди в себя. Прошу тебя! — он осторожно похлопал ее по щеке. Ее лицо ожило, мимические мышцы вокруг глаз пришли в движение, и она открыла потерявшиеся в пространстве глаза. Она не сразу смогла сфокусироваться на Чжан Вее.

— Юн Мэй, дорогая, все хорошо. Я должен сейчас уйти, но обещаю, я вернусь к тебе очень скоро.

— Уйти, но куда? — она все еще не понимала, что происходит.

Он помог ей подняться и посадил ее на кровать, ласковым движением убрал волосы с ее лица и прижался губами к ее губам.

— Мне пора, я вернусь и потом тебе все объясню.

— Хорошо, возвращайся скорее, — тихим шепотом проговорила она, глядя в его влажные глаза.

Чжан Вей выбрался из каюты на солнечную палубу. Тряска временно прекратилась. Но время от времени под ногами проходила мелкая дрожь, как будто энергия накапливалась для предстоящего сильного выброса. Времени размышлять не оставалось.

— С тобой и Юн Мэй все будет в порядке?

— Да, все будет хорошо, позаботься о себе.

— Тогда до встречи.

Чжан Вей с разбегу выпрыгнул за борт и клином вошел в бирюзовую волну. Соленая вода обожгла побитый нос и верхнюю губу. Он оглядел белоснежную яхту и посмотрел в глаза своему сыну. Он уже давно перестал воспринимать его, как виртуальную копию, отчего момент прощания был особенно горек. И только горячая уверенность в глазах Тэнси придала ему решимости. Он выдохнул весь воздух из легких, нырнул и что есть сил начал опускаться под воду. С каждым гребком он чувствовал, как силы покидли его, а сердце быстрее стучало от страха. Инстинкт самосохранения никуда не делся, он пытался взять под контроль его тело и направить его вверх, чтобы сделать живительный вдох. Но Чжан Вей продолжал опускаться все ниже во тьму. Его барабанные перепонки ощутили перепад давления, голову сдавила мертвая хватка. Кровь проверяла сосуды на прочность и, в конечном счете, вырвалась из ушей и носа тонкими красными струйками. Его грудная клетка сокращалась, имитируя вдохи, рот открылся и со вздохом легкие наполнились соленой водой. Их окатила резкая боль — соленая вода действовала на легочную ткань, как кислота. Чжан Вей прекратил погружение и обратился лицом к лучам солнечного света, играющим на поверхности воды. Сознание очистилось, страх ушел, а вместо него пришло убаюкивающее спокойствие. Глаза его начали закрываться, а мозг, лишенный кислорода, испускал последние слабые импульсы. Он видел Тэнси и Юн Мэй, державших его за руки. Их образы застыли где-то в верхних слоях воды, а он продолжал погружение в бездну, где смерть ожидала его.

Две недели прошло с момента крушения. На диете из рыбы Мишино тело слишком медленно восстанавливалось. Питательных веществ едва хватало, чтобы поддерживать процессы жизнедеятельности на нормальном уровне, не говоря уже про клеточное восстановление. Чтобы не терпеть постоянную боль от внутренних повреждений, он временно отключил ее. Одной из главных особенностей Homo Cosmicum была способность по собственному желанию отключать и включать те или иные участки мозга, тормозить или ускорять их работу. Они могли контролировать силой мысли все процессы в организме и работу внутренних органов. Сами же их мозги значительно поднабрали в массе и увеличили в 4 раза свою рабочую площадь в сравнении с людьми электрической эры. Количество нейронов выросло в 16 раз. Такая мощность нуждалась в большом количестве энергии. Большую же часть времени она не использовалась и задействовалась лишь в исключительных случаях, когда на кону стояло что-то важное.

Миша не понимал, зачем его удерживали в пещере. Он находился у всех на виду, и то и дело пещерные люди приходили, чтобы на него поглазеть. Близко они не приближались и отводили глаза при виде его желтых глаз. Однажды из пещеры выбрался ребенок, он подбежал к Мише, ухватился рукой за его щеку и потянул в сторону. Тугая кожа на его лице не хотела растягиваться. Ребенок с удивлением и ужасом заглянул в его огромные желтые глаза, и вскоре его белые пятки скрылись в темной пещере. Он услышал восторженные детские голоса, потом сердитый женский крик, и больше дети к нему не приближались.

Три раза в день к нему приходил кормящий. Он приносил дохлую рыбу, вставлял ее между костлявых колен и скорее убирался прочь. Миша несколько раз пытался поговорить с ним и что-то узнать, но тот не разговаривал с ним. Казалось, что он пугал его своим видом. И в этом он мог понять пещерных людей. Они сами вызывали у него легкий страх и отвращение. Грязь на их белой коже, щелки их глаз, большие горбатые носы и, самое противное, их длинные волосы. Все это казалось Мише противоестественным и безобразным.

Однажды днем он услышал оживленные крики, доносящиеся откуда-то из пещер, они только нарастали. Вскоре группа мужчин выволокла соплеменника и бросила его в круг солнечного света всего в нескольких метрах от Мишиных ног. Вслед за ними появились и другие люди, они столпились на выходе из пещер. Лидер племени в серебристом костюме вышел вперед. У него был самый большой и самый горбатый нос из всех, а его волосы опускались до самой груди. Он говорил низким прерывистым голосом. Поверх костюма на шее у него висело небольшое ожерелье. Миша готов был побиться об заклад, что нить, удерживающая кусок белого камня, была сделана из его собственных волос.

Чумазый вождь племени в серебристом космическом костюме смотрелся комично. Он брызжал слюной и явно был чем-то сильно не доволен. Миша понемногу начал привыкать к речи туземцев и стал находить смысл в отдельных словах. Судя по тому, что он смог выяснить из речи вождя и его жестов, человек, которого отчитывали, что-то украл, и за его преступление его хотели наказать. Наказание было как-то связано с солнцем, которое стояло высоко в зените прямо над пещерой. Но Миша не мог до конца понять, в чем оно заключалось.

Вождь развернулся к толпе за его спиной и что-то выкрикнул. В ту же секунду толпа расступилась и в центр вышел молодой с виду туземец. В руках перед собой он держал странный мешок, сделанный из рыбьей кожи. Его бицепсы округлились от напряжения, но лицо оставалось спокойным. Вождь развернулся к провинившемуся, выплюнул на него несколько ругательства и указал на него пальцем. Толпа взревела. Тогда молодой человек с мешком подошел поближе. Он медленно переставлял ноги. Мешок в его руках весил, по меньшей мере, 30 килограммов и вынуждал отклонять спину назад. Когда он приблизился к человеку на земле, вождь отдал ему последнее указание, он поднял мешок повыше и вылил все его содержимое на голову преступника.

Как оказалось, в мешке была обычная морская вода. Женщины, находившиеся среди зрителей сего действия, ахнули. Вода смыла большую часть грязи, покрывавшую преступника с головы до ног. По его лицу и телу стекали грязные капли, они падали прямиком в лужу, которая образовалась под ним. Грязи почти нигде не осталось. Только в редких местах, где она была особенно густой, оставались мокрые прилипшие намертво к коже комки. Миша, наконец, смог увидеть местного человека без его искусственного камуфляжа. Кожа его была исключительно белой, намного белее льда на Европе и даже белее солнечных лучей в космическом вакууме. И сквозь эту белоснежную кожу, как ростки сквозь землю, пробивались черные вьющиеся волосы. Они покрывали плечи, грудь, живот и спину человека.