Одна дорога из Генуи (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович - Страница 25

— Они бы с дороги развернулись в линию и обстреляли нас из луков, — ответил Устин, — Стреляют они очень быстро и довольно метко. Нас бы накрыло облако стрел, и уж лошадей-то они бы точно сильно поранили. Потом мы бы спрятались за лошадьми, а человек десять кружили бы вокруг нас и стреляли бы уже не по площадям, а прицельно, пока видели бы, что мы шевелимся. Остальные бы легко догнали обоз и застряли на мосту.

— Почему?

— Ваш священник, который представился как капитан солдат, перекрыл мост большой телегой. Если бы он знал, как воевать с татарами, он бы не стал ставить людей поперек моста, а спрятал бы их за бортами телег и стрелял по татарам из аркебуз и пушек. Эта ваша телега похожа на наш гуляющий город, — Книжник затруднился перевести последнее выражение и понадеялся, что рыцари поймут, — у вас тоже есть татары?

— Вагенбург хорош против любой кавалерии, — ответил Максимилиан, — Но у нас не было аркебуз и пушек.

— Татар тоже не было, — сказал Устин, — А то без пушек они бы постреляли из луков и пошли бы в атаку с саблями. Они смелый народ. Предпочитают лук, но не боятся и ближнего боя. Здесь пригодились бы ваши алебарды, если уметь ими пользоваться. Я видел сломанные. Нельзя защищаться от сабель, подставляя древко.

— Не так-то просто с одного удара снести древко, — сказал Сансеверино.

— Достаточно прорубить палку наполовину или на треть, — ответил Устин, — Дальше она сама сломается при первом же ударе.

Сансеверино кивнул, и Устин продолжил.

— Часть татар обошла бы мост вброд. У этого ручья топкие берега, но на Руси полно ручьев, и татар они никогда не останавливали. Наши сегодняшние противники были неважными наездниками на не очень хороших конях. Некоторые даже на ослах.

— Он имеет в виду мулов, — поправил Книжник, заметив удивление слушателей.

— И надо было брать больше стреляющего оружия. Если не умеешь стрелять из лука, возьми аркебузу. У них на всех было только две, — продолжил Устин.

— Вы хороший стратег, — похвалил его Сансеверино, — Не хотите остаться здесь? У нас как раз идет большая война, и Его Величеству нужны добрые рыцари.

— Прямо сейчас я обещал помочь моим новым друзьям с доставкой груза в армию их короля, — ответил Устин, — А вообще я бы с Вашего позволения вернулся домой. Прошу меня простить, но я давал присягу своему государю и не могу воевать за других достойных королей без его позволения.

— Чтож, с моей стороны было бы невежливо не предложить.

Устин почтительно поклонился.

— Что касается армии короля, то она начинается прямо здесь, — Сансеверино повернулся к Максимилиану, — Итак, мой юный друг, у Вас есть золото, которого у Вас категорически не должно быть.

— Это золото короля, и я везу его в армию короля. Я должен сдать его в Кремоне.

— Армия Его Величества начинается в Вогере. Оставьте золото мне, а я, при необходимости, поделюсь с виконтом де Лотреком.

— Я связан клятвой.

— А я нет. Вы все равно ничего не довезете. Куда Вы собирались податься отсюда? В Пьяченцу или в Парпанезе?

— Конечно, в Парпанезе!

— И дойти до Пиццигеттоне по левому берегу, где уже завелись вражеские фуражиры? Сколько у вас рыцарей? А солдат?

— Его Величество рассердится, если узнает, что армия была разбита, потому что золото задержалось в Вогере. А уж как рассердится Ее Высочество.

— Если узнает.

— Но Вы же не позволите Фрундсбергу и Колонне разбить нашу армию! Вогера падет через неделю после Кремоны.

— Да ладно, мой юный друг, уже и пошутить нельзя. Я просто подумал, а стоит ли мне потом ехать на поклон к де Лотреку, чтобы получить долю, предназначенную для гарнизона Вогеры.

— Большую долю?

— Достаточно большую.

— Сколько?

— Решим.

— Что взамен?

— Дам Вас эскорт до Пиццигеттоне.

— Конный.

— Конный.

— Сколько человек?

— Одного всадника за каждую тысячу дукатов, которую Вы здесь оставите.

— Сумма?

— Давайте бросим кости, чтобы никому не было обидно. Мы с Вами бросим по разу. Сколько выпадет очков, столько тысяч дукатов оставите здесь, и столько всадников будут сопровождать Вас до Пиццигетттоне. Но строго через Парпанезе. Во владения Паллавичино мы не входим в любом случае.

— Почему?

— Потому что если я сегодня начну войну, то молодой и горячий Джироламо подумает, что я хочу вернуть себе свои земли. И завтра он впустит папские войска из Пьяченцы до самого замка Сан-Джованни. А я обещал Его Величеству провести Рождество в Турине, и не хотел бы сидеть там, как на иголках в то время, когда враг стоит у ворот родного дома.

— Хорошо. Бросим кости.

— Эй, — Сансеверино позвал слугу, — Тащи сюда кости для игры в азар!

— Я думал, мы будем играть в триктрак или глюкхаус, — сказал Максимилиан с плохо скрываемым недовольством. В триктрак и глюкхаус играли двумя костями.

— В этих краях играют в игры с тремя костями, — ответил Сансеверино, хищно улыбнувшись, — Бросайте.

Макс встряхнул стаканчик и высыпал кости на стол. Четырнадцать.

Сансеверино сделал то же самое. Девять.

— Полагаю, у Вас найдется завтра двадцать три всадника в добротных доспехах? — спросил Макс, одолеваемый жадностью.

— Будь на то Божья воля, у меня бы и тридцать шесть нашлось, — ответил довольный Сансеверино, — Завтра сможете проверить каждого. Я очень удивлюсь, если хотя бы у одного из них не будет доспеха или коня. Во главе отряда поедет мой оруженосец Эрнесто. Я бы отправил вместо него своего сына Джулио, но он, увы, сидит в плену в Милане.

Сансеверино вздохнул.

— Я всю жизнь враждовал с Джан Джакомо Тривульцио, а сейчас мой любимый сын и наследник сражался бок о бок с его племянником Теодоро и, наверное, делит с ним скудный ужин пленника.

Книжник тихо переводил разговор Устину. Тот что-то ответил.

— Наш восточный друг интересуется, — вступил в беседу Книжник, — Будет ли его помощь необходима и далее, если предположить, что двадцать три всадника способны его заменить?

— Если он не заинтересован путешествовать с нами далее для своего удовольствия, то завтра утром мы с ним попрощаемся, оставшись хорошими друзьями, — ответил Макс.

Книжники перевел. Устин ответил.

— Он спрашивает, насколько важен был прошлый участок пути со сравнению с предстоящим, и каково будет его справедливое вознаграждение относительно озвученных расценок, — перевел Книжник.

— Следующий участок пролегает по вражеской территории, и мы можем встретить даже всю армию Колонны и Фрундсберга. Но его справедливое вознаграждения я полагаю в два раза большим, чем любого из моих завтрашних сопровождающих, — ответил Макс по-итальянски и тут же добавил на родном языке, — С учетом того, что меня вынуждают за них безбожно переплатить.

Книжник перевел. Устин рассмеялся.

— Что тут смешного? — спросил Сансеверино.

— Есть русская сказка, — объяснил Устин, — Идет по дороге девушка и выходит на перекресток. Там стоит камень, на камне написано: «Вперед пойдешь — изнасилуют. Направо пойдешь — изнасилуют. Налево пойдешь, — изнасилуют. Назад пойдешь — изнасилуют». Девушка читает и говорит, «Куда же мне тогда идти?». Из-за камня выходит разбойник и отвечает «Никуда не ходи. Здесь раздевайся».

Все дружно рассмеялись. Русская сказка идеально описывала положение золотого обоза без охраны.

Устин встал, церемонно поклонился, сел обратно и снова обратился к Книжнику.

— Тогда вы, господа, не будете любезны посоветовать короткую дорогу на Русь? — сказал Книжник.

Сансеверино послал слугу за картой. Пергаментный сверток разложили на столе, прижав углы тарелками. Книжник показал на карте Вогеру, примерно рядом с Миланом.

Устин, похоже, понимал латинский алфавит. Он ткнул пальцем в области Балтийского моря.

— По суше не ближе? — спросил Сансеверино.

— Там или татары, или поляки, — ответил Книжник, не утруждаясь переводом очевидного, — С теми и другими или война, или плохие отношения. Наш друг хочет попасть домой через торговый город Новгород, куда ходят ганзейские корабли.