Никому тебя не отдам (СИ) - Бонд Юлия - Страница 39

— Слушай, Вольский. А какой твой родной язык? — На кровати поудобнее устроилась, подложив под спину подушку.

Тимур удивленно бровями повел на мой вопрос:

— Русский, а почему спрашиваешь?

— Да вот все время думаю. Если русский, тогда почему ты его не понимаешь?

— Не понял, — слишком правдоподобно удивился. А я едва в голос не засмеялась.

— Ну, как же? — Театрально ресницами захлопала, произнося фразу, будто на сцене для любимых зрителей. — Я сколько раз тебя просила, чтобы ты меня в покое оставил? Сколько раз говорила, что не люблю тебя? Блин, Тимур, но, сколько можно, а? Тебе самому-то еще не надоело? Зачем ты время на меня тратишь? Ты же вон, какой видный парень. Высокий, стройный, симпатичный, с головой, вроде бы, дружишь. Деньги при тебе, квартира, машина, бизнес. Что еще нужно женщинам? В чем проблема?

— А, что тебе нужно, Леся? Чем тогда я тебе не подхожу? — За руку меня взял, а я вздрогнула от неожиданности, как от вопроса, так и от слишком тяжелого взгляда, что скользил по всему овалу моего лица.

— Это отдельная тема. Причем здесь я? — Руку попыталась отдернуть, но тщетно. К губам приложил и принялся покрывать лёгкими поцелуями тыльную сторону ладони.

— Как это причем? Леся, мы сейчас о нас говорим! Если я такой хороший, как утверждаешь ты, тогда почему ты нос воротишь? Брала бы пример со своей семьи. Мама твоя меня любит, да и Дашка — тоже. Просто души во мне чает семейство Соболевых, кроме тебя, естественно.

— Тронешь Дашку — прибью! Она ребенок совсем, — разозлилась очень.

— Не ребенок, а молодая девушка и даже очень симпатичная. Не хуже тебя, — подмигнул игриво, а я на этот жест рукой потянулась к вороту мужской рубашки.

Пальцами вцепилась в накрахмаленную ткань, что есть мочи. Но Тимур и бровью не повёл. Лишь смотрел на меня, продолжая довольно улыбаться:

— Ревнуешь?

— Что? Было бы к кому ревновать. Не обольщайся, Тимур.

— Не верю, Леся. — Головой из стороны в сторону покачал, демонстрируя, как сильно не верит.

— Ладно, Вольский. Вижу, ты играешь не по-честному, — фразу не закончила, поскольку он перебил меня со словами "Да, уж приходится". Я нос заметно сморщила на эту реплику, но всё же продолжила. — Я принимаю твою игру. Хочешь, чтобы мы были вместе?

— Издеваешься сейчас надо мной? — Неуверенно протянул.

— Нет, сейчас я серьезна, как никогда. Так хочешь или нет? — В глазах Тимура знакомые искры появились.

Вот значит, как. Заинтересовала? Хорошо.

— Скажи, а у тебя есть какой-то страх или фобия? — Ждать принялась, пока Тим перестал на меня смотреть с недоумением.

— Есть. Высоты боюсь, а в чём подвох? — Я едва не рассмеялась на подобный ответ.

Высоты он боится? Да неужели? Неужели Вольский чего-то может бояться? Не думала. Тогда это ещё интереснее.

В считанные секунды мой мозг сгенерировал идею. Если Тимур утверждает, что любит (кстати, давно не говорил) и не может без меня жить, то впору это доказать. А почему нет? Девушек же нужно добиваться, правда? А, что может быть лучшим, нежели незабываемый поступок в глазах любимой девушки?

– А с парашютом прыгнуть, слабо? – Я важный вид приняла, искренне наслаждаясь реакцией Вольского.

Не ожидал. Совсем не мог предугадать, что наша словесная перепалка приведёт к подобному. А тут ещё я масло в огонь добавила, сказав следующее:

– Прыгнешь, а, Тимур? Твоей буду. Если - нет, ты на пушечный выстрел не подходишь ни к кому, кто носит фамилию Соболева.

– Ты дура, Леся? – Тим едва губы обиженно не поджал, но у виска всё-таки покрутил пальцем для эффектности своих слов.

– Почему же дура? Когда-то ты называл меня холодной королевой, а нынче, что? Разжаловали? – Я уже вовсю хохотала, стирая с уголков глаз капли слез.

В этом году зима рано отступилась от своих прав. Ещё в первых числах марта полностью растаял снег, а ещё через неделю в воздухе запахло весной. После операции прошёл уже целый месяц, и я наконец-то смогла влиться в прежнюю струю жизни. Поглощённая рабочими буднями, я не замечала, как пролетали недели. Скучать вообще не приходилось. В доме планировался грандиозный ремонт, поэтому всё свободное время я посвящала поиску новой мебели, цвету стен, и интерьера в целом. Можно было всё это поручить дизайнеру, что и предлагал Вольский, но мне хотелось собственноручно обустроить уют в доме.

Вольский. Тимур открыл новую главу в наших отношениях. Даже сама не заметила, как моя неприязнь переросла в совсем другие чувства. Нет, мы по-прежнему не были парой, и я всё ещё не хотела с кем-либо строить отношения. Всё, что происходило между мной и Тимуром не было похоже на дружбу, но и на любовь — тоже. Мы смотрели вместе кино, когда он приходил в гости ко мне домой, иногда ездили за покупками в гипермаркет, даже пару раз Тим забирал меня с работы. Но это были не отношения, как между влюбленными, нет. Это было что-то другое, а что именно я не знала, да и не намеревалась выяснять. Мне было комфортно в подобной френд-зоне и Тимуру, кажется, тоже. Он больше не лез целоваться и не бегал за мной, подобно преданному псу. Кстати, с парашюта он так и не прыгнул, а я и не спрашивала почему.

Хотя, признаться честно, где-то глубоко в душе скребли кошки, не иначе. Возможно, моя детская наивность всему виной, но почему-то очень хотелось, чтобы меня любили. Любили по-настоящему. Самозабвенно, горячо, преданно и НИКОГДА не бросали. Но ничто не бывает вечным, поэтому здравый смысл прогонял подобные желания прочь.

Зачем мне любовь? Там нет ничего такого, чтобы я ещё раз захотела пережить. Кружащие бабочки в животе? Нет уж, извольте. Это не стоит того послевкусия, когда уходит "любовь". Ещё один раз учиться жить? Снова собирать себя по крупицам? Нет, я не готова к подобному. Лучше совсем не любить, чтобы не привязываться ни к кому, чтобы не строить замков из песка, и не запускать в небо воздушных змеев. Мне больше не нужна любовь, да и я ей, видимо, тоже.

***

Рабочий день подходил к концу, но я не торопилась домой. Впереди предстоял ежемесячный отчёт, а цифры, как назло, так и не сходились в нужной мне сумме. Кажется, сто раз пересчитала, заново формулу прописала в таблице, а толку? Ничего не получалось, как я ни старалась.

Кононова подошла сзади и, низко склонившись, уставилась в монитор моего компьютера. Я не обратила никакого внимания на эту фурию, пока она не начала давать советы. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Вот только это здесь не сработало. Мы добрый час провозились с просчетами, а результат был все такой же — никакой!

— Знаешь, Соболева, — обратилась Янка, когда я уже терла уставшие глаза. — Твои цифры изначально неверные. Нужно заново открывать договоры за месяц и все пересматривать.

— Ага, — недовольно протянула я, соглашаясь с коллегой. Подобная мысль посетила ещё несколько часов назад, но почему-то была отвергнута моей упрямой натурой.

— Эй, стоп! — Янка демонстративно отобрала у меня стопку договоров, которые я уже согласна была перечитать. — Мать, ты на часы смотрела? Или счастливые часов не наблюдают?

— Это ты сейчас Грибоедова вспомнила?

— Ага, его самого. Горе от ума — прямо твой случай. — Кононова принялась смеяться, а мне как-то совсем не смешно было. Отчёт всё равно нужно делать по любому раскладу.

Но мои планам не суждено было сбыться. Янка нагло отобрала компьютерную мышку и нажала "Завершить работу". Я едва в голос не принялась вопить:

— Куда? Мать твою, Кононова, что за самоуправство?

— Рабочий день окончен. — Важно заявила подруга и демонстративно отодвинула на край стола калькулятор и стопку бумаг. — Хватит насиловать мозг! Утром в понедельник будем разбираться. Я помогу, если что.

— Поможет она, — пробубнила себе под нос.

В душе, конечно же, я была согласна с Янкой на все сто процентов. Если что-то не идёт, то нужно попробовать в другой раз. Вот только не хотелось откладывать дело в дальний ящик и все выходные вспоминать о тяжелом утре понедельника.