Летописи Великого Похода (СИ) - Зеленков Василий Вадимович - Страница 16

Пока пламя пожирало тела товарищей, Куница молча стоял и смотрел, даже не пытаясь заслониться от жаркого костра. Плевать, что огонь заметят – «крысы» празднуют, а остальные тут все ж по чести живут. Надо быть последним подонком, чтобы, пока горит костер, на дом или выживших позариться. А таких уродов после Его прихода не осталось.

В этот же вечер Куница перетащил все вещи в убежище. Маленькая, никому не известная подземная комнатка в квартале от дома, как раз на такой случай. Идею дал Мозгач, Куница со Спицей нашли место, Железо с Рычагом и Костью все обустроили. Там можно было отсидеться хоть во время рейда законников, места в тесном помещении в обрез хватало на шестерых.

Сейчас эта конура казалась Кунице огромной.

Под утро он забылся блеклым сном без сновидений. Проснувшись, пару часов просто сидел и думал, что делать. Нет – как делать. «Что» было ясно.

Платить. Щедро платить. Он остался один, вот за шестерых и рассчитается. Третье правило Терциуса – долги надо платить.

«Крыс» сейчас было где-то два десятка. Ну, меньше уже, наверное, вряд ли они все живыми из дома вышли. Он же один. Но он знает кварталы. И еще есть Голос…

«Может, я псайкер?» – с содроганием подумал Куница. Он один раз видел псайкера. Но вроде бы это проклятие идет изнутри, а не слышится снаружи? С другой стороны, откуда ему знать…

Плевать. Псайкер, человек, еще кто – сейчас есть дело.

Найти «крыс» было несложно. Не особенно они и скрывались, заняли пустующий дом из недостроенных. Как и многие, да.

С гибели банды прошло три дня. Их Куница потратил с толком – и на разведку, и на подготовку. Ранее он оказался прав, и целыми «крысы» из боя не вышли, потеряли четверых. А ведь пришли всей толпой…

Сейчас улицы уже накрыла ночная темнота, еще более тяжелая, чем дневная, и «крысы» вышли на охоту. Куница пристально наблюдал за ними, вспоминая прозвища: Болт, Резак, Гвоздь, Бита, Кастет…

Его даже не заметили, не обратили внимания. Лазпистолет мог бы выдать Куницу, но он пару часов назад старательно обмазал корпус грязью – так оружие даже местный не сразу различит.

«Крысы» шли, болтали, смеялись. Куница глубоко вздохнул и поднял оружие.

Первый выстрел угодил в голову идущему впереди, сжег ухо и прошел сквозь мозг, оставив аккуратные отверстия. Второй попал в нос его обернувшемуся соседу, спалил хрящи и плоть, разворотил голову. Третий вошел прямо в распахнутую пасть верзилы рядом и вылетел через затылок вместе с мозгами.

Неслыханная удача. Он и на два попадания не рассчитывал.

Едва нажав на спуск в третий раз, Куница развернулся и кинулся прочь. Позади взвился бешеный многоголосый вопль, раздался топот десятков ног. «Крысы» были вне себя от ярости, оно и понятно. Оно и правильно.

Куница знал, куда бежит, и опередил «крыс» на несколько минут. Достаточно, чтобы перевести дух и тщательно прицелиться.

Как хорошо, что рядом есть очередная стройка, которую так никто и не закончил. Как хорошо, что Рычаг по вечерам любил трепаться про всякую механику. И как хорошо, что он с полгода назад спер две канистры прометия, да так и не придумал, куда их приспособить.

Куница дождался, пока «крысы» не вылетят на узкую улицу, не ринутся прямо к нему. Затем вскинул лазпистолет, навел на точку, в которую два часа тренировался целиться, и дважды нажал на спуск.

Канистры взорвались.

Тщательно сложенные строителями камни и балки, из-под которых вылетели опоры, рухнули прямо на головы банды.

Куница потратил целый день на ловушку, на план и установку. Он постарался гарантировать, что до него самого камни не долетят, хотя и не был уверен. Может, стоило стрелять из места побезопаснее – но Куница хотел, должен был видеть, как все случится.

Он увидел.

«Крысы» не ожидали опасности сверху; камни обрушились на них сплошной лавиной, дробя кости, размалывая в месиво мышцы и черепа. Улица наполнилась грохотом и влажным хлюпаньем, треском костей и ломающегося камня.

– Вот вам! – не сдержавшись, выкрикнул Куница. – Словили, твари?

Он с особым удовольствием понаблюдал за тем, как под тяжелым блоком дергается Забой: именно он орудовал утащенным где-то гвоздеметом, и наверняка именно он убил Мозгача.

Готово. Все попались. Погибшая банда расплатилась по полной.

Куница опустил пистолет, глубоко вздохнул, протер глаза – и тут же застыл. В горле пересохло: сквозь поднятую пыль проступили фигуры.

Не все «крысы» оказались под завалом. Четверо выжили: гигант Бита, жилистый Кабель, верткий Резак. И Людокрыс. Главарь уцелел.

Куница бросился прочь со всех ног, чувствуя тяжесть разряженного лазпистолета в руке. Он надеялся, что ошеломленные ловушкой «крысы» его не заметят, что он сумеет скрыться в тенях, потом доберется до этих…

Зря.

Сзади тяжело затопали: четверо выживших кинулись в погоню. Они еще не оправились от пролетевшей рядом смерти, и Куница получил малую фору. Бегом по улице, свернуть в переулок, не обращать внимания на лица в окнах… Конечно, смотрят. Всегда смотрят, пусть и исподтишка. На это он тоже рассчитывал.

Легкие жгло огнем. Он не привык так бегать, чувствуя за спиной смертельную опасность, всегда подыскивал место за углом, куда можно скользнуть и затаиться. Но от «крыс» не так легко укрыться!

Еще несколько секунд – и Куница застыл, споткнувшись. Он выскочил на маленькую площадь, охваченную кольцом темных домов. Глухим кольцом! Тупик!

Развернуться, броситься к выходу – секундное дело. Но было уже поздно.

Четверо исцарапанных, взбешенных бандита загораживали ему путь, и в их руках блестело оружие.

Куница вскинул лазпистолет, и Людокрыс ехидно улыбнулся. Конечно, будь в оружии заряд, он бы не угрожал, а стрелял сразу. В Терциусе не грозят.

– Не убежишь, – бросил главарь. Нож холодно блеснул в его руке, даже в городских сумерках. – И никто не поможет, ублюдок. Здесь никого нет.

– Здесь никого нет, – выдохнул Куница, – зато все видели, что было!

Корявая фраза. Но поняли ее правильно, и застыли.

Куница видел, как на лица четверых бандитов наползает понимание. Сперва вчетверо меньшая банда выбила пятую часть их собственной. Потом один-единственный мальчишка уничтожил три четверти оставшихся.

После такого позора «крысам» никогда не стать крутыми. Если о них и будут рассказывать, то только как о неудачниках. Никто не захочет к ним идти. Пойдут в другую банду сами – так главари запихнут их в самые низы, превратят в мелочь у других на посылках.

– Ах ты, сволочь… – потрясенно выдохнул Резак.

Куница криво улыбнулся.

– Ага. Вам конец, уроды.

Глаза Людокрыса налились кровью; он шагнул вперед, поднимая нож.

– Плевать, конец или нет, – прорычал он. – Сперва я тебя освежую и зажарю.

Куница стиснул бесполезное оружие, остро понимая – сейчас все кончится. С четверыми ему просто не совладать. Даже с полным зарядом бы не успел.

Но он хотя бы расквитался за компанию. Хоть это утешит.

– Парень, – сказал Голос. – Хочешь нож?

– Да! – выкрикнул Куница, не думая о том, как это выглядит. Поздно думать. Поздно бояться, что тебя сочтут психом.

И лишь через миг он сообразил, что Людокрыс с подручными застыли, удивленно оглянувшись.

Они тоже слышали Голос.

А миг спустя нечто вспороло уличные сумерки, и Бита рухнул на колени, завалился на бок, булькая кровью. Из его груди торчала рукоять ножа – громадного, в руках Куницы он бы казался мечом.

Некто в темноте наверху метнул его с такой силой, что пробил «крыса» насквозь, угодив точно в сердце.

На мгновение все замерли. Потом тишину разорвал жуткий крик.

Тело Кабеля словно раскрылось по десятку линий, вспенилось кровью и внутренностями; голова полетела в сторону, распялив рот в беззвучном вопле. Размытая тень за спиной «крыса» исчезла, и ошметки тела осели на мостовую, хлюпнули на камнях.

Резак сорвался с места, ринулся прочь по улице – но длинный гибкий шнур выметнулся из мрака, захватил горло беглеца, вздернул вверх. Снова вопль, отдавшийся эхом по окрестностям – и сверху посыпались куски. Рука. Уши. Пальцы. Кишки. Нетронутая голова.