S-T-I-K-S. Пройти через туман (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович - Страница 50

— Спасаемся! — перекрикивая звон в ушах, проорал я на ухо пенсионерке, — Туда! За борт!

Осмотрел пожилую женщину. Вроде бы цела. Указал на противоположный берег. Бросил за борт пару спасательных кругов.

— Мы тонем! Плывите к тому берегу! Прикрывайтесь корпусом корабля!

Улучив момент, когда замолчал пулемёт, шивший корпус нашего плавсредства навылет, спустился пулей на палубу. Крёстной, Ани и Брусники нигде не видно. Понадеявшись, что они сообразили попрыгать за борт, как только начался обстрел, прыгнул в воду, бросив перед собой рюкзак, с противоположной стороны от, обстрелявшей нас, STRF-90. Холодная речная вода сомкнулась над головой. Бронежилет и шлем потянули на дно, но отчаянно барахтаясь, умудрился зацепиться за спасательный круг. Не глядя по сторонам, с сожалением освободился от бронежилета и шлема. Подхватил рюкзак. Сначала следовало помочь себе, потом следовало помочь кому возможно, иначе не спасётся никто и все погибнут. Осмотрелся. Увидел только свирепую пенсионерку, та уже уцепилась за спасательный круг и гребла ко мне.

— Дарина, к берегу! — крикнул я и сам погрёб в сторону спасительной суши. Если вы думаете, что плыть со спасательным кругом, когда у тебя нелёгкий рюкзак и несколько единиц оружия, легко, то вы ошибаетесь. Наглотался воды и несколько раз чуть не утонул, но бросить хоть что-нибудь не решился. Какой смысл выжить сейчас, чтобы на берегу тебя сожрали заражённые? Одним словом, когда ноги упёрлись в илистое дно, я не поверил тому, что выжил.

На речном трамвайчике наконец-то взорвались топливные баки, загорелось масло. Удушливый чёрный дым стелился по реке и части берега. Ветер удачно сносил дым в сторону этого берега, так что у нас оставался шанс уйти незамеченными. Дарина выглядела совсем обессиленной, но бронежилет, дробовик и кобуру не бросила. Кажется, ещё чуть-чуть и я влюблюсь в эту женщину. Помог ей выбраться на берег, и мы поковыляли под прикрытие ближайшего холма, чтобы он закрыл нас от огня пушки БМП. На то, чтобы бегом подняться на берег реки и перевалить за холм, истратили весь остаток сил. Оказавшись вне досягаемости пушки, упали рядом на землю, приводя дыхание и пульс в порядок. В общем-то, даже мне с возможностями нового тела это далось с трудом, что уж говорить о пенсионерке, но она справилась без единого стона или жалобы с её стороны.

— Опа-опа-опа! — заржал кто-то гнусавым голосом, — Это кто это у нас тут такой боевитый? Бабка, зачем тебе такой карамультук?

Я дёрнулся, хватаясь за карбин, но ощутил на шее остриё ножа.

— Не дёргайся, солдатик, — прошипели мне в ухо, обдав несвежим дыханием, — У нас приказ тебя доставить. Про то в каком виде речи не шло…

Скосив глаза, увидел, что к Ильиничне приближается некто в костюме «Леший», держа пожилую женщину на прицеле. Похоже, мы крепко влипли.

— Кто вы? Что вам от нас нужно? — задал я вопрос, пытаясь установить контакт.

— Бугор наш рвёт и мечет, что кто-то умудрился сжечь три машины, — ответил мне голос за спиной, — Сдаётся мне, что это ты, кваз.

Последним, что я увидел, прежде чем провалиться в беспамятство был летящий мне в лицо приклад импортной штурмовой винтовки.

Глава 27

Во время прохождения службы в отдельном десантно-штурмовом батальоне морской пехоты, меня после утер-офицерских курсов определили в гранадёрско-пулеметный взвод. Укомплектован личным составом наш ДШБ, был по большей части из числа тех, кто имел свои счёты с нашими северными недобрыми соседями. То есть подразделение было набрано из молодых мужчин, от которых вряд ли враг дождётся сочувствия или пощады. Считается, что штурмовые батальоны, одни из самых боеспособных подразделений в составе армии Новгородского Директората.

Конечно, как фельдфебель я был знаком с методами экспресс-допроса. Увы, не только в теории. Нет. Сам в плен не попадал, но несколько раз довелось получать сведения от пленных в полевых условиях.

Захватившие меня муры пиковой масти о работе с захваченными на поле боя врагами имели самое общее представление. И, вероятно, получили они все свои знания из посредственных боевиков. Это можно было понять, потому что, первое что они со мной сделали — привязали к дереву и начали спрашивать, кто я такой, из какого стаба, где остальные члены группы, откуда взял столько споранов и гороха, как и почему я взорвал машины и убил их людей. Насчёт людей я бы поспорил, но оставалось только молчать, не идя на сотрудничество с этими доморощенными садистами. Если они взяли только меня и Ильиничну, это намного лучше, если бы к ним в лапы попались все. Это хорошая математика, не гарантировавшая, что три женщины, оставшиеся на свободе, спасутся. Но с ними Мамба. Каким-то образом моя крёстная сумела выживать в Улье вот уже несколько лет. Так что, шансы у них имеются и эти шансы намного выше моих собственных, особенно если они все вместе. Просто получить пулю намного предпочтительней, чем сидеть в клетке, гадить под себя и отращивать новые органы для следующей операции. Всё, что пиковые проделывали, было больше похоже на фантазии садиста-энтузиаста, который с детства был увлечён живодёрством на любительском уровне.

Поняв, что простым запугиванием добиться от меня им ничего не удастся, муры начали пилить мне зубы напильником. Это отвратительно и больно, но вполне терпимо, особенно если учесть, что симбиотическая грибница наделяла тела иммунных, прямо-таки, поразительной способностью к регенерации.

Так, что их пытка скорей оказывала психологическое воздействие. Есть даже такая брачная церемония у экзотических народов, в ходе которой мужчинам и женщинам, которые решили пожениться, пилят зубы специальным камнем. Камнем, блин! И ничего, народ жениться не перестал. Вроде как, даже наоборот. Процент успешных супружеских пар намного выше, чем где бы то ни было. О чём я только думаю? Меня пытают, а я размышляю, что неплохо было бы у нас такой обряд ввести. Глядишь и народ перестал бы равнодушно относиться к священным узам.

Есть у этой пытки со стачиванием зубов один существенный недостаток. Она достаточно длительна по времени, а мой организм пусть и потерял свой эстетичный вид, но претерпел значительные метаморфозы и стал намного крепче. Не скажу, что до этого я был изнеженным, но сейчас… Сейчас боль стала переноситься ещё проще, да и зубы стали очень плотными и крепкими. У меня было полное впечатление того, что теперь смогу перекусывать ими стальную проволоку. Были в моём уродстве свои плюсы.

Спустя битый час, поняв, что с напильником от меня ничего не получить, пиковые придумали ещё одну пытку — вставили между пальцами ног куски бинтов смоченные в спирте и подожгли. Что сказать?

Неприятно. Больно. Унизительно. Но…!

Однако, мы так развлекались в пионерских лагерях. Мазали друг другу лица по ночам зубной пастой и играли в «ночной велосипед», вставляя спички спящим между пальцев, поджигали их, наблюдая, как внезапно проснувшийся совершает движения, напоминавшие езду на велосипеде. Смеху-то было. Один раз так пошутили со мной. Помнится, тогда пришлось впервые столкнуться с круговой порукой, когда никто не признавался, кто такой шутник, решивший, что со мной можно так забавно и весело поступить. Тогда мне пришлось одного товарища по отряду макнуть в унитаз головой около двенадцати раз, чтобы получить всю интересовавшую информацию. Расправа над обидчиком была недолгой, но унизительной. И с пиковыми будет так же. Пора убрать этот человеческий мусор. Ох… Пора!

Вероятно, на этом фантазия муров завершилась и они начали меня избивать. В отличие от пыток в избиениях они оказались очень хороши. А я… Мне оставалось только улыбаться и запоминать их мерзкие хари, чтобы знать, кому вернуть долги, когда выберусь. Да, именно так, «когда», а не «если». У меня была цель поквитаться с ними. Несколько раз я терял сознание. Вырубить безоружного и привязанного к дереву подвиг так себе. Когда же я пришёл в себя, то понял, с меня срезали всю одежду и нательное бельё. Облили несколькими вёдрами воды и прицепили электроды к члену. Конечно, вот мы дошли до половых органов, такие садисты не могли не испытывать особую страсть к мужским писюнам. А что? Обстановка позволяет. Почему бы не унизить своих жертв и не продемонстрировать силу. Но это жест отчаянья. Они уже не знают, что со мной делать.