Даже если вам немножко за 30, или Герой (не) моего романа! - Любимка Настя - Страница 1

Сложно сказать, как давно это началось. Может, полгода назад, может, и раньше. Но, считай, каждую ночь я вижу, как молодой мужчина занимается сексом с девушкой, по моим меркам, едва справившей восемнадцатилетие. Судя по одинаковым браслетам на руках – они муж и жена. Хотя я не знаю, где у нас в мире вместо брачных колец используют браслеты.

Вообще, когда мне впервые приснилось это непотребство, я долго отходила от шока. Во-первых, с чего бы мне такая гадость привиделась? Во-вторых, кто так обращается с девушками? В-третьих, кто в здравом уме называет секс процедурой? Я даже дословно запомнила все, что мужчина говорил новобрачной.

– Сабина, ты помнишь о своем долге?

– Да, мой лорд. Я должна зачать наследника.

– И мы будем повторять эту процедуру, пока не появится результат. Ложись.

Мало того, если бы я не видела, чем они там занимаются, решила бы, что это ролевые игры. Мой лорд… бла-бла-бла… Я ошиблась. Сабина даже ни разу его по имени не назвала. И это меня бесило. Как и то, что избавиться от этих снов не получалось. Совершенно.

Мне почти тридцать пять лет, я вполне самодостаточная личность. Есть своя квартира и машина, отчасти любимая работа. Отчасти, потому что начальник дебил, но тут уже ничего не поделать.

«А мой начальник от енота происхождение повел. Ему не верю ни на йоту, ведь – натуральнейший козел!» – вспомнилась мне строчка стиха.

Вообще, если бы не замашки бабника, нашему Пал Данилычу цены бы не было. И если я еще играючи уходила от его заигрывания, то новеньким в нашем коллективе приходилось туго. Он мог запросто зажать их в углу или в своем кабинете, точно зная, что деваться девам некуда. Увольняться никто не спешил. Кто поумнее, один-два раза ездил с ним на отдых, этого хватало, чтобы Пал Скотиныч, как мы его за глаза называли, навсегда отстал. Кто-то жаловаться пытался, но тут, увы и ах, отклика не получал, ибо гендиректор являлся двоюродным братом нашему казанове, а потому жалобщик был вынужден переводиться в другой отдел, а то и вовсе получал от ворот поворот. Иными словами, писал заявление по собственному желанию.

Некоторые выдумывали свои способы защиты, как Нинка Ямахова, которая вдруг повадилась при шефе в носу ковырять и звучно отрыгивать. Даже ее пятый размер груди не смог перебить отвращение от сего действа, и Скотиныч прекратил поползновения в сторону новенькой.

А вот на личном у меня после развода – тишь да благодать. Уже два года как. И если быть откровенной, отношений мне уже не хочется. Вспоминать о бывшем тяжело. А уж о том, как закончились наши десять лет семейной жизни – больно.

Мы росли вместе, соседи по лестничной клетке, ходили в одну школу, даже за партой одной сидели. Наши родители были свято уверены, что мы обязательно поженимся. Так и вышло. Закончив одиннадцать классов, мы с Юрой поступили в университет, правда, на разные факультеты. Но студенческая жизнь нас не разделила, мне казалось, даже крепче узы сделала. А по окончании университета мы поженились.

К тому времени мои родители подарили мне квартиру, которая после развода так моей и осталась. Хотя Юрка пытался это оспорить. Не вышло. Купленное до брака имущество дележке не подлежало. Собственно, как и крупная техника, которая была приобретена на мое имя. Но нервы мне этот скот потрепал основательно. В тот же период слегла мама, а спустя три месяца умерла. Еще спустя четыре месяца вслед за мамой ушел отец. Не выдержал без нее. Так почти в один момент я стала сиротой и разведенкой.

Пустышкой, которая не могла родить Юрочке ребенка. Это не мои слова, а свекрови. Столько лет улыбаться мне в лицо, называть доченькой, а в один миг стать тварью, которая на похоронах моей матери объясняла мне, что я не права и была обязана терпеть вторую семью мужа. А я, неблагодарная, на развод подала. Для меня стало откровенным шоком то, что они знали о любовнице Юры и его дочери, которой на момент развода исполнилось шесть лет. Полагаю, Юра бы мне еще долго голову морочил, пока я по клиникам каталась, лечась от бесплодия, вызванного выкидышем в двадцать шесть лет. Но то ли звезды сошлись, то ли боги надо мной, дурой, сжалились, а я случайно стала свидетелем его свидания с дочерью и любовницей. Тоже, кстати, нашей одноклассницей. Хорошисткой Светочкой.

Вообще, оглядываясь назад, я понимаю, что я просто была слепой. Как можно жить с человеком десять лет, знать его еще пятнадцать и не замечать, как он дружно со своими родителями лжет? И ведь не удивляло меня, с чего вдруг те квартиру сменили, в которой, простите, прожили всю жизнь, да еще имели друзей-знакомых по всему дому. Как и не смущали частые отлучки благоверного на выходные. Сначала вроде как командировка, потом просьбы свекрови помочь на даче. Меня же не приглашали, да и, откровенно говоря, мне было некогда. Мое лечение требовало немалых денег, а потому я работала так, словно за мной гнались с дубиной и кричали «пожар».

Но два года – немалый срок. До конца, конечно же, не отболело, однако я верю, что скоро все встанет на свои места. Время и не такое лечит.

Так вот, о вуайеризме. Уже полгода я вижу несчастную девочку, которая покорно ложится под своего мужа и даже не пытается что-то изменить. Она даже звуков не издает, пока этот… зачинает себе наследника. Тоже мне, принц-импотент. Пять минут процедуры и ночь тихих слез Сабины. Я себя даже словила на мысли, что хотела бы посмотреть, как ей живется днем. Но странная какая-то ситуация, я даже к специалисту решилась обратиться. Психолог утверждает, что данный сон – проекция реальности, мое бессознательное я чувствует себя использованной. Мол, отражение моих чувств: долгие годы я позволяла себя использовать, а теперь научилась понимать, что это неправильно. Потому после «процедуры» я плачу. А мужчину по имени не зову, а лордом величаю, так это на интуитивном уровне положение рабыни и господина. По заверениям специалиста, следующим моментом станет мое сопротивление во сне данной экзекуции. А то, что я имя другое девушке дала, так оно все равно созвучно настоящему – Сабрина. Сабрина Гавриловна Иванчук, в девичестве Илларионова. В какой-то мере это объяснение меня успокоило, но сомнения все равно остались.

Поэтому сегодня проснувшись, я очень удивилась тому, что сновидений не было. Никаких тебе кроватей с балдахином, мужиком и Сабиной. То ли терапия на пользу пошла, то ли я наконец смирилась с тем, что мне практически тридцать пять, пара месяцев до дня рождения осталась, я разведена и детей у меня быть не может. Во всяком случае, именно к этой мысли меня и подталкивала Роза Моисеевна, мой психолог.

Как бы там ни было, а работу никто не отменял. Как и пробки. Все с утра торопятся, а потому нельзя мешкать и нужно скоренько собираться.

Настроение медленно, но верно ползло вверх. Стоя в душе, я мурлыкала себе под нос прилипчивую песенку Ольги Бузовой, которую постоянно крутили по радио. Я, в общем-то, не фанат певицы, но очень уж понравились строчки ее нового хита:

Я уже давно заметила, что попсовые мотивчики сами на язык ложатся. Вроде бы и не хочешь, а уже мысленно поешь и про «О Боже, какой мужчина» [2], и про «Пьяную вишню»[3].

Кофе я допивала на ходу. Все-таки с новой прической мороки много. Попробуй уложи непослушную челку, которая так и норовит встать дыбом. И никакие муссы эту заразу не берут. Вода, фен и лак для волос в помощь.

Моя малышка Audi радостно отсалютовала фарами, завелась с первого раза, что для нее весьма удивительно. Обычно мы капризничаем и заводимся с полпинка. То есть начиная парой нелестных эпитетов от хозяйки и закачивания обещанием наконец вымыть машинку. Мне иногда казалось, что машина мне банально мстит. Так-то на ней долгое время колесил благоневерный, но по документам она принадлежала мне, так как кредит оформлялся на мое имя.