Полуостров Сталинград (СИ) - Чернов Сергей - Страница 38

— Не обижайтесь, герр оберлейтенант, но у ваших людей нет боевого опыта, — оберлейтенант соглашается всем лицом, — поэтому скрытные посты доведём до четырёх, и находиться там будут мои люди. Въезды тоже усилим моими солдатами. Поставим пулемёты.

Ставлю задачу дальше. Посты постами, но мне всех остальных надо собрать всех в одном месте. Иначе что, гоняться за ними по всей деревне? Оно, конечно, весело, но уж больно долго и шумно.

— За дело, оберлейтенант! — натыкаюсь глазами на портрет «обожаемого» фюрера за столом начальства, выбрасываю руку вверх. — Хайль Гитлер!

— Зиг хайль! — уже на ходу на мгновенье рефлекторно замирает оберлейтенант.

Поочерёдно все двери большой деревянной избы хлопают за всеми нами. Выбегаем на улицу, и начинается бешеная суета. Под шумок одними глазами и незаметными жестами расставляю по двору своих автоматчиков. Перед открытыми воротами мой грузовик, оттуда вылезает пулемётный расчёт. Подойдя к ним поближе, отдаю команду вполголоса. Расчёт залезает обратно. Проинструктировать водителя и дело в шляпе.

Литовский сержант, начальник караула, если по-нашему, быстро уходит с моим отделением в дюжину человек. У всех автоматы и два МГ-34. Пароль и отзыв я им уже сочинил.

Двор постепенно наполняется местными зольдатен. Литовская территориальная оборона, шуцманшафт. Ну, шуцманы, так шуцманы. Вывожу их на улицу, мне надо их в одну шеренгу построить.

— Доблестные солдаты Великой Германии! — для начала решил пролаять речь. — Вам выпала большая честь принять участие в операции против русской бандитской группы, которая орудует где-то рядом. Твёрдо верю в то, что вы с честью справитесь с возложенной на вас миссией. Но нам некогда митинговать! Слушай мою команду! Личное оружие на землю и три шага назад! Шнелля, шнелля!

Неуставная команда. По идее выполнять не должны, но рефлекс подчинения офицерам в немецкой форме преодолевает всё. Ощущается в этом нечто холопское. Смотрю на них сверкающими холодной яростью, — к врагам великого Рейха, как они думают, — глазами, заложив руки за спину.

Оберлейтенант, его порученец, пара связистов-немцев, санинструктор, — всех сюда собрали, включая внутренние наряды, — уже под контролем моих ребят. Они же собирают и складывают карабины, уложенные в ряд. Машина начинает урчать мотором и разворачивается кузовом к строю. Оттуда на ничего не понимающих полицейских строго смотрит ствол готового к стрельбе МГ-34.

— Я же вам сказал, идиоты! — оборачиваюсь к сбитому с толку оберлейтенанту. — Русские диверсанты рядом! Так это мы и есть!

Оберлейтенант бледнеет и валится на землю. Остальные тоже в лице меняются, но хоть не падают. Работы нам сегодня ещё до самой высокой крыши. Надо разобраться с пленными и расстреливать их не хочется, хотя никто меня за это даже словом не осудит. Надо вызвать самолёты и принять их ночью, значит, надо писать сопроводительные документы. Много чего надо.

Нахрапом лезть в интересные командованию места, то же самое командование запретило. Смысл понятен. Если прорвусь огнём и мечом к аэродрому, то немцы будут знать, что мы знаем. Так что толку мало. Если только самому аэродром уничтожить. Только сейчас не те времена. Если за много километров такая плотная защита стоит, что творится рядом? Всю кожу в кровь сдерёшь, а не пролезешь.

— Слушай, оберлейтенант, — присаживаюсь на корточки рядом с растерянно хлопащим глазами офицером, — всё спросить хочу. А почему тут местных жителей нет? Куда вы их дели?

Как интересно. Оказывается, это немецкая деревня, и после того, как сюда вошла Красная Армия, фольскдойчи метнулись в фатерлянд. Ну, а избы остались.

Докладная старшего лейтенанта Никоненко,

командира 1-ой отдельной разведроты 11-ой армии, позывной «Пьеро»

в штаб 11-ой армии. От 18.08.1941.

Районы к северу и востоку от Ширвинтоса — глубокий тыл немецких войск. Сильной охраны важных военных объектов пока не обнаружено. Гарнизоны населённых пунктов состоят из частей охранных дивизий, комендантских частей и подразделений военизированной полиции, состав которых набирается из местных жителей. Есть дезертиры из бывшего 29 стрелкового корпуса РККА.

По обрывочным и неподтверждённым сведениям в Ширвинтосе находится госпиталь для военнослужащих люфтваффе. Есть, по показаниям «языков», отдыхающие лётчики.

Рота будет продвигаться дальше на север. Движемся двумя раздельными группами, вторую возглавляет старший сержант Нефёдов. Незаметно осуществить движение не удаётся, но есть запас времени примерно в сутки. Попытаюсь обнаружить объекты с севера, возможно, с той стороны нет сильной охраны.

Переправляю самых важных «языков», добытые документы и удостоверения уничтоженных немецких солдат и офицеров.

Гарнизон в семьдесят человек деревни Шашуоляй, в которой нахожусь сейчас, выведен из строя.

Провожаю ночью прибывшие самолёты. С души будто валун падает. Вроде незаметно при большой численности группы, но наличие раненого сильно нас замедляет. Не всё же время мы на машинах ездим.

Выводил из строя личный состав полицейской роты лично. Прострелил каждому голень из парабеллума. Так, чтобы пуля задела кость или близко прошла. Сейчас со стонами, охами и ахами отлёживаются в самом большом амбаре. И одну избу пришлось им отдать.

Второй У-2 после короткого разгона отрывается от земли, увозя с собой фельджандарма и оберлейтенанта. Какой-никакой, а всё ж таки офицер. С передаваемыми документами штабистам будет что пожевать в ближайшие дни. И чем карту разукрасить.

Пойду-ка я спать, день выдался суматошный. Немного подумав, разуваюсь. Приятно пройтись по росной травке. Здесь она мягкая и тянется до самой деревни.

-----------------------------

* — Никоненко не в курсе, что коллективизация в Прибалтике началась изрядное время после войны. Никаких колхозов до войны там не было.

Окончание главы 8.

Предисловие.

На исходе той ночи, когда Никоненко отправлял языков и документы за линию фронта, эскадрилья пешек обработала северный выступ Лаворишкесского леса, в котором разведчики Никоненко обнаружили скопление немецкой пехоты. Возникший пожар после бомбёжки, в том числе зажигательными капсулами, немцы тушили целые сутки.

25 августа, понедельник, время 07:30.

Позиции 603 сп, 161-ой сд, 4 км южнее д. Ворняны.

(Островецкий район, Гродненская область)

— Привет, Прохор! — в окоп сыпятся бойцы.

— Здрасте… — бурчит неохотно невеликого роста, но кряжистый снайпер. Отвлекают тут всякие…

И чего эти умники-командиры понавыдумывали! Дежурный взвод выдерживает артналёт, отражает первую атаку и отходит на резервные позиции. Так доотходишься, что отходить некуда будет. Что-то он тогда и буркнул недовольно и непроизвольно. А командир услышал и отбрил:

— Да, до самого Берлина отступать будем, если чо…

Спустя секунду взвод начал ржать. Весёлый у нас командир. Молодой и весёлый. И действительно, всё как-то перепуталось, что немцы угрожают нам с востока, и отступать, если что, придётся на запад.

Что-то там командир про новую тактику объяснял, Прохор пропускал мимо ушей. Вы — командиры, вы и думайте, а наше дело солдатское — приказы исполнять. Что-то в голову всё-таки зашло. Взвод вместо роты в окопах для того, чтоб потерь меньше было от артподготовки. Так вон они идут! Без всякой артподготовки прут пять танков, и фигурки серые за ними мелькают. Вот и приходится остальной роте возвращаться. Прохор всматривается в прицел, нет, далековато пока. Фрицы пошли в атаку, выйдя из-под деревьев небольшого леска. Им надо пройти низинку, пологую, почти невидную и такой же, заметный только при беге с грузом, подъём к позициям роты.

Справа от Прохора щёлкает выстрел.

— Без команды не стрелять! — это командир возмущается.

— Санёк, у тебя что, лишние патроны завелись? Так ты лучше мне отдай. Толку будет больше, — бурчит Прохор.