Пионерский гамбит 2 (СИ) - Фишер Саша - Страница 27

«Больше хлеба родной стране!»

«Мойте руки перед едой!»

«У нас в столовой порядок такой: поел — убери за собой!»

«Хлеба к обеду в меру бери. Хлеб — драгоценность! Им не сори!»

Кстати про помыть руки… Раковины обнаружились за загородкой-ширмой. А вот туалета там не было. Зато его было отлично видно в окно — дощатая будка с двумя дверцами с намалеванными краской буквами «М» и «Ж». И к этому домику уже выстроилась длинная очередь из моих соотрядников.

Да блин. Как-то все… гм… через «Ж». Вода в здании есть, а туалет все равно на улице.

— …кто еще такие? — раздался неприятно-визгливый женский голос.

— Так пионеры же! — водитель автобуса гулко захохотал. — Выехали на сельхозработы. Накормить надо теперь!

— Да какие они пионеры, лбы такие здоровенные! — хозяйка голоса соответствовала ему на все сто — матерая такая деревенская баба, слона на скаку остановит и хобот ему оторвет. — Я думала там дети будут, а этих я и не прокормлю…

— Не прибедняйся ты, Павловна! — водила похлопал ладонью по столу. — Давай уже, мечи на стол, что там есть…

— А тебя пусть жена кормит! — отрезала суровая Павловна. — У меня все порции под счет!

— Ну Пааавловна… — протянул водила.

— Давай-давай, шуруй отсюда! — женщина толкнула его в плечо. — Фуууу… Ты что ли набрался уже?

— Да нее, это тебе показалось! — отмахнулся водитель. — Контакты протирал, спирта на рубашку плеснул!

— Ага, знаем мы твои… контакты, — повелительница столовой величественно прошагала вдоль длинных столов к окошку раздачи. — Значит так, пионеры! Порядок такой — подходите к раздаче, получаете свою порцию и садитесь за стол! Потом доедаете, подходите за вторым. По столовой не бегать, едой не кидаться. А то знаю я вас… — она сфокусировала взгляд на банках в наших руках. — А эту гадость вы зачем сюда притащили?!

— У нас соцсоревнование, кто больше собрал, — объяснила Лиля, которая как-то уже оказалась рядом с ней. — Не волнуйтесь, все банки закрыты крышками.

— Ну вы их… на подоконники что ли поставьте, — проговорила она и посмотрела на пол. Пол был покрыт коричневой плиткой, как в общественных туалетах. Хм, понимаю ее беспокойство. Если банку на такой уронить, то она разлетится прямо-таки на крошечные осколки. И будет полная столовая полосатых жуков…

На раздаче стояла совсем молодая девчонка, вряд ли старше Елены Евгеньевны. Вид она имела замотанный и затравленный. Волосы прикрыты косынкой, несколько непослушных прядей, правда, из-под нее выбивались, так что было понятно, что девчонка блондинка. Одета она была в синий рабочий халат, а поверх него — оранжевый клеенчатый фартук. Никаких тебе белых халатов и пышных колпаков. Суровая практичность, как она есть!

Практикантка, наверное. Выпустили из кулинарного училища и отправили по распределению куда пришлось.

Когда очередь дошла до меня, она взяла очередную «солдатскую миску», зачерпнула великанским половником из здоровенного чана огненно-красного борща. Потом плюхнула сверху неслабый такой кусман разваренной говядины. Следом за мясом в суп упал ком сметаны по консистенции больше похожей на слегка размякшее сливочное масло.

— Ложки вон там, — она ткнула рукой на судок, в котором высилась гора ложек из вездесущего алюминия. Я взял тарелку за «крылышки» и потащил к столу.

Подождите-подождите… Она сказала, что нам может… не хватить? Да мне кажется, я от одной этой миски борща лопну. Порция была как минимум втрое больше, чем в лагере.

Ложка была склизкой и липкой, но к этому я уже привык. Мне вообще кажется, что отмыть алюминиевые ложки до ощущения чистоты просто нереально…

Итак, супчик! Густой, наваристый, невероятно вкусный и очень много. К середине тарелки с меня лил пот. Но останавливаться все равно не хотелось. Вкуснотища же! Наши повара готовили гораздо более пресные и жидкие супы.

А это было прямо-таки испытание борщом! Тот случай, когда понимаешь, что еды слишком много, но остановиться все равно не можешь, потому что это дело чести — опустошить миску до дна!

Уф. Хорошо… Я отвалился на щербатую спинку стула и посмотрел в сторону окна раздачи. Кое-кто из парней уже справился с порцией первого и получал свое «продолжение банкета».

Так. Сейчас. Надо чуть отдышаться. Я вытер со лба выступивший пот и встал.

А, блин, точно. Второе же в ту же миску накладывают. И хотел бы возразить, что, мол, это как-то неправильно, но подозревал, что меня отбреют чем-то вроде: «А посуду ты сам не помоешь, умник чистоплюйский?!» Так что возражать не стал. Вернулся за своей тарелкой и встал в очередь за вторым.

Тарелка наполнилась снова. Шмяк — чуть сероватое и неоднородное картофельное пюре. Сверху — кубик сливочного масла. А потом все это накрыли два циклопических шницеля. Которые по длине в тарелку чуть-чуть не помещались.

— Я же сейчас лопну… — простонал Марчуков и плюхнулся на стул рядом со мной. Он методично взялся разламывать ложкой шницели на кусочки, а потом перемешал их с толченкой и маслом в почти однородную массу. Зачерпнул полную ложку и принялся жевать.

Взрослый настоящий я эту гигантскую порцию не осилил бы. От одного взгляда на это количество еды у него бы начал ныть весь ливер во главе с желудком. Но молодому растущему организму это оказалось вполне по силам! Правда, пришлось сделать небольшой перерыв между первым и вторым шницелем и сбегать за стаканом воды. Но доел я все. Даже до цвета толченки докапываться не стал. Ну, ливанули в пюре холодного молока, делов-то.

— Так, кто доел, пустые тарелочки несем вот на этот стол! — снова возвысился над всеми голос суровой Павловны. Надо же, как меняется ощущение от женского голоса… Когда Павловна разговаривала с несимпатичным водителем автобуса, ее голос был противным и визгливым. А сейчас кажется властным, но заботливым. — Доедаем, доедаем, знаете, что такое «Общество чистых тарелок?»

Переваливаясь, как обожравшаяся утка, я доплелся до стола с грязной посудой, поставил свою пустую тарелку в общую стопку, кинул ложку в прямоугольный судок и с почти благоговейным ужасом увидел на раздаче два подноса — на одном полные стаканы компота, а на втором — гора румяных булочек. Здоровенных печеных кусков теста. Каждая больше ладони размером. И они головокружительно пахли свежей сдобой.

Я тяжело вздохнул и подумал, что сейчас сдохну. И на моем надгробии надо будет написать «убит свежей булочкой в сговоре с борщом и котлетами». Потому что вопреки всякой логике, рука уже тянулась за чертовой булкой.

Очень вкусной булкой. С хрустящей корочкой и нежной сладковатой мякотью.

Неужели в деревнях все время так кормят? Или это только для гостей так?

С другой стороны, а почему бы им так и не кормить? Они же это все у себя и выращивают. Начиная от картошки и заканчивая мясом…

— Вот бы нас в лагере так кормили, — Марчуков хищно глянул в сторону подноса с булками. Там их еще было довольно много.

— Тогда бы мы дома в двери не пролезли, — я хотел посмеяться, но вместо этого икнул. Надо бы написать про этот обед в столовой в газете тоже… Что-нибудь про «не посрамим честь советских пионеров в деле поедания борща и запивания булок компотом!»

Вообще, конечно, все доели далеко не все, несмотря на грозные увещевания про «общество чистых тарелок». И специально для таких вот «недоедков» рядом со столом для грязной посуды поставили кухонный чан, куда нужно было высыпать и выливать то, что не поместилось в желудках. Ну то есть, нужно было подойти, самостоятельно ложкой соскоблить все из своей тарелки в эту мешанину их супа, толченки, кусков мяса и компота.

Правда, кажется, эта кастрюля с помоями с том же зале, где все едят, смущала только одного меня. Да и как, смущала… Ну, просто я обратил на нее внимание. И потом никак не мог выкинуть из головы то, что она вообще здесь существует. Хотя, казалось бы, ну что такого-то? Там же не вчерашняя-позавчерашняя еда. Просто перемешанная…

Но и все равно как-то это… Как-то неправильно, что ли.