Назад в ссср: 1984 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 11

На удивление было тихо, паники не было. Масштабы катастрофы тогда еще просто не осознали, да и население пугать не хотели.

Отец вернулся только к вечеру, сказал, что все нормально. Позднее, уже после нашей эвакуации из Припяти, его забрали в ликвидаторы, где он трижды сам поднимался на крышу третьего энергоблока… А потом отца увезли в больницу, выявив признаки острой лучевой болезни. После лечения, он вернулся, но здоровье уже было безнадежно подорвано. Врачи дали ему пять лет, но он боролся целых девять.

Именно техногенная катастрофа, и пожалуй, еще эвакуация всех жителей города в будущем и повлияли на то, что я стал тем, кем стал. Основательно поменял жизненные приоритеты, окончательно решив идти на военную службу. И не абы куда, а именно в войска РХБЗ. Бороться с последствиями техногенных аварий, выявлять, предупреждать, помогать людям. И за все годы я нисколько не пожалел о принятом решении.

И вот теперь я здесь. При этом не стоило забывать, что другой я тоже живет в Припяти и сейчас ему примерно лет одиннадцать. У меня есть заманчивая возможность предупредить своих настоящих родителей, убедить переехать из города до аварии. Хотя, честно говоря, я не представлял как это вообще возможно…

Дверь тихонько приоткрылась, заглянула мама.

— Ты чего тут притих? — спросила она, входя в комнату. — У тебя все хорошо?

— Ну да. Слушай, мам… — я обернулся к ней и задумался, не зная как правильно поставить вопрос. — Нужен совет. Скажи, если бы у тебя была возможность исправить серьезную ошибку и при этом спасти жизни людей… Ты бы это сделала?

— Конечно, — без раздумий ответила она. — Но не стоит забывать и про обстоятельства. А в чем вопрос? Может, если ты расскажешь мне я…

— Да нет, ни в чем, — перебил я и улыбнулся. — Просто задумался.

— Какой-то ты у меня загадочный последнее время, — она ласково потрепала меня за щеку. — Ужин готов, давай за стол.

— О, это я с большой охотой! — обрадовался я, под завывания голодного желудка.

Не успел встать, как раздался звонок в дверь. Советский сигнал-кукушка — запоминающийся звук на все времена.

— Это, наверное, Настя с занятий вернулась! — заметила мама и направилась ко входной двери.

Послышался звук отпирания замка, детский голос.

Память реципиента услужливо подсунула мне имя младшей сестры. В голове постепенно собиралась картинка семейного окружения.

— Лешка, Лешка! — Настя вбежала в мою комнату, швырнула кожаный портфель на кровать и бросилась обниматься. Но увидев мою перемотанную бинтами руку, остановилась в нерешительности. — Это что такое? Что с тобой?

— Да так. С хулиганами подрался.

— Ого… — протянула она, вытаращившись удивленными глазками. — Болит, да?

— Все хорошо, — я подманил ее ближе и приобнял. — Только у меня к тебе просьба, Насть.

— Какая?

— Не говори маме, что я в школе краски надышался и сознание потерял, хорошо? С меня «Эскимо». Даже два. Ну, так что?

— Я согласна. А почему не говорить?

— Она волноваться будет. Зачем ей лишний раз переживать?

Настя оказалась сообразительной девочкой, к тому же, в прошлом со старшим братом у нее были очень хорошие отношения. Здесь я был спокоен. Она заверила меня, что ничего не скажет, а мороженное договорились слопать вдвоем.

Домашний ужин был просто восхитительным — вкуснейший, очень наваристый рассольник, бутерброды с докторской колбасой и копченым салом. И компот из черешни. Оказалось, у нас на окраине города Чернобыля жили дедушка с бабушкой, по линии мамы. Оттуда и передали.

Колбасу я особенно смаковал, успел отвыкнуть от натурального мясного продукта. Те, кто постарше помнят, что в СССР многие полуфабрикаты были натуральными, вкусными и очень качественными. В мое время натуральное либо стоило очень дорого, либо просто не продавалось. А то, что подешевле и составом попроще, обязательно содержало в себе половину таблицы Менделеева. Да еще и во время моей командировки в Сирию, приходилось сидеть без мяса почти три недели. Исключение составляла лишь баночная тушенка, но жира там было больше чем мяса.

Мы немного побеседовали, обсудили семейные вопросы. Настя рассказала про уроки в художественной школе, затем помогла маме убрать со стола. А потом, все вместе отправились смотреть телевизор. Удивился тому, что в квартире работника станции, с далеко не самой высокой зарплатой, стоит современная цветная модель «Рубин-260Ц».

А тут еще в эфире шел «Экипаж» тысяча девятьсот семьдесят девятого года, который я видел не один десяток раз. И все равно, смотреть его в этой реальности было гораздо интереснее. Вновь поразился простоте и правдоподобной игре советских актеров, которым Оскары и Золотые глобусы были просто не нужны. Отдельного внимания заслуживала съемка без компьютерной графики.

— Сережа, как дела на станции? — уже зевая, под конец второй серии, спросила мама.

— Хорошо. Лена, разве там может быть иначе? — ответил отец, затем продолжил. — Еще семь смен и долгожданный отпуск. Поедем в Москву, я вам Красную Площадь покажу. И храм Василия Блаженного. И Кремль.

Родители еще долго болтали на эту тему, но я не слушал. Думал о своем.

Когда стемнело, все разошлись спать.

У Насти была своя комната, у меня своя. Ей шел уже одиннадцатый год, поэтому жить в одной комнате со старшим братом, было как-то не по возрасту.

Ночь прошла незаметно. За день я настолько устал, что заснул, как убитый едва только коснулся головой подушки. Под утро меня разбудил Тишка — сидел возле кровати и таращился на меня желтыми глазищами. Кажется, этот шерстяной мешок что-то подозревал. Пришлось его прогнать.

Встал я по будильнику. С удивлением обнаружил, что рука почти не болит. Первым делом мне нужно было сходить в поликлинику и сменить повязку. Отправился на кухню, поставил чайник. Некоторое время соображал, где и что лежит — тут память меня слегка подвела.

Отец уже ушел на работу, а мама собиралась в детский сад. Там она работала младшим воспитателем. Сестра отсыпалась — ей-то никуда идти было не нужно. А вот у меня были важные дела, в которые как ни крути, нужно было вникать.

Едва заварил чай и сделал пару простых бутербродов с маслом, как вдруг в дверь позвонили. Это в восемь утра-то…

— Леша, посмотри, кто там пришел? — крикнула мама из ванной.

Подошел к двери, заглянул в глазок. Удивился.

Щелкнул замком, потянул дверь на себя. На входе стоял милиционер в звании старшего лейтенанта. Судя по всему, это наш участковый. Возраст около тридцати пяти, высокий, без лишнего веса. Традиционная советская форма, ремень. На боку планшет из темно-коричневой кожи.

— Доброе утро. Алексей, я как раз к тебе! — поприветствовал он, неожиданно дружелюбным тоном. Ух ты как, видать участковый совсем не чужой человек.

— Здравия желаю, — четко, по-военному ответил я, тут же спохватившись. Иногда закоренелые привычки контролировать просто невозможно, так и рвутся наружу. Вот как сейчас.

— О! Здравия желаю! — услышав обобщенное приветствие, даже немного в лице поменялся. — Молодец, к армии что ли готовишься?

— Вроде того, — отбрехался я, ожидая продолжения. Ну не просто же так он пришел.

— Алексей, тут такое дело, — начал он, уже куда менее радостным тоном. Было видно, что разговор будет непростой — слова давались ему нелегко. — На тебя жалоба поступила. От гражданина Иванец Геннадия Павловича…

— Леша, кто там? — из-за угла вынырнула взволнованная мама, с красной помадой в руках.

Вид участкового ее удивил.

— Доброе утро, Елена Александровна. — поприветствовал он, затем вздохнул. Видимо надеялся, что родителей дома не окажется.

— Ой. Дмитрий Сергеевич? — насторожилась она. — А вы чего здесь? Проходите, чего на пороге стоять.

В процессе нашей беседы выяснилось, что тот самый амбал Генка, что вчера располосовал мне руку ножом, зачем-то подал заявление в милицию. Якобы не он на меня напал,а совсем наоборот. Оскорбил, избил, а в процессе еще и ножом ему угрожал.