Между двух огней (СИ) - Флат Екатерина - Страница 52

— Я бы предпочел, чтобы меня награждала исключительно ты, а не старший целитель своими отвратными зельями, — но все же спорить не стал. Очевидно, его состояние и так уже было на грани.

В университете царила суета. Да, если кто-то и понял, что именно произошло, то только лорд Тавер. Ну и, может, леди Селия, которой он мог рассказать. Но все остальные так и остались в неведении, почему мир замирал без магии, но после все восстановилось.

И тревога за Дэмиана требовала, чтобы я осталась с ним, но нет, пришлось довериться опыту целителей и все же уйти. У меня осталось одно незаконченное дело. Одно еще невыполненное обещание.

Назад, к разрушенной древней святыне эдарингов, я вернулась так же порталом, который пока сохранялся. И пусть мир вокруг цвел буйными красками, но гигантская выжженая рытвина в земле еще долгие годы будет молчаливым свидетельством, что когда-то именно здесь столкнулись ни на жизнь, а на смерть опустошитель и верховный эдаринг… Но сейчас даже вспоминать о том кошмаре не хотелось.

Я поспешила к чудом уцелевшему стоящему в стороне храму. Но теперь было вовсе не страшно входить в его тьму. Пусть отданная миру моя магия еще никак не успела восстановиться ни на крохотную искорку, но теперь это место принимало меня. И вовсе не страшной казалась окружающая тьма. Она расцвечивалась крохотными сполохами, которые и вели меня к моей цели.

Казалось, спуск длился бесконечно. Но стоило тьме рассеяться, я увидела Беату. Она лежала на холодном каменном полу, свернувшись калачиком. Ее била крупная дрожь, кажущиеся остекленевшими глаза смотрели в пустоту — она будто бы уже перешла грань невозвращения…

Страж междумирья был здесь же. Старик стоял в нескольких шагах от Беаты недвижимо, словно сам сейчас был лишь видением.

— Неужели уже слишком поздно? — встревоженно спросила я.

Но он будто бы не услышал моего вопроса. Тихо произнес:

— По сути, она, как и Лиам, всю жизнь была заложницей своей силы… Но Лиама сделало таковым мирозданием, а ее — другие люди. Но должна ли она расплачиваться за чужие ошибки? Должна ли расплачиваться за жестокосердие и безумие своей матери? За фанатичность тех, кто растил ее не как ребенка, нуждающегося в любви и заботе, а как покорное во всем совершенное оружие?..

Он поднял на меня перевел на меня взгляд.

— Я не могу изменить ее прошлое. Но я дам ей шанс прожить ее жизнь заново.

Страж междумирья подошел к Беате, опустился перед ней на колени. И пусть она явно не видела сейчас ни его, ни меня. Но едва его рука ласково коснулась ее лба, дрожь унялась. Беата медленно закрыла глаза.

Мягкий искрящийся свет окутывал ее все, становясь все ярче, пока не полыхнул вспышкой столь яркой, что я даже зажмурилась…

А когда я открыла глаза, Беаты уже не было. Лишь маленький комочек жизни, посреди ее вещей… Я оторопело смотрела на спящего младенца, даже не веря, что мне не чудится. Это же насколько страж междумирья могущественный, если смог отмотать время ее жизни назад?!

Он устало произнес:

— Прошу, отнеси Беату к ее отцу. Он — один из достойнейших людей этого мира, добрый и благородный. И если бы изначально он вообще знал о существовании дочери, уж поверь, он бы перевернул все мироздание, лишь бы ее найти и уберечь от всего горя, что уготовила ей судьба… Но сейчас им дарован новый шанс. Ей — расти в любящей семье и стать в итоге совсем другой Беатой. И ему — познать счастье отцовства, которого он был лишен.

Я бережно подняла спящего младенца, закутав его в рубашку Беаты. Сейчас в чертах крохотного личика не угадывалось ничего общего с той жестокой одержимой девушкой, готовой на все ради достижения целей.

— Я обязательно доставлю ее отцу, но вы хотя бы подскажите, где его искать. Как его имя, где он живет — хоть какой-то ориентир!

Страж междумирья устало улыбнулся.

— Ты и так его знаешь, Кристина. Это лорд Тавер.

— Лорд Тавер?.. — оторопела я.

— Он самый. Уникальный маг, последний потомок былых королей, когда-то всем сердцем любившим Мирабель, мать Беаты. Но она его лишь использовала, надеясь так сохранить универсальный магов, как вид. И ей было все равно, сколь незаживающая рана навсегда останется в его душе… Но теперь пришла пора поставить точку в той истории. Чтобы началась новая. Куда более счастливая. И для отца и для его дочери.

Я уходила из храма с младенцем на руках. Эхом звучали в мыслях последние слова стража:

— Увы, но видимся мы с тобой в последний раз… Только это хороший знак. Я вмешиваюсь в жизнь смертных лишь в самые страшные моменты мира. И раз я не появлюсь, то и с миром больше ничего столь ужасного не произойдет. Вас ждет спокойная счастливая жизнь…

Это для меня было морально тяжелее, чем даже отдача всей своей магии мирозданию… Я не знала, что сказать лорду Таверу, как это сказать…

Говорила сбивчиво, пересказывала то, что когда-то узнала от самой Беаты, то, что поведал мне и страж междумирья.

Лорд Тавер ни разу меня не перебил. Но казалось, каждое мое слово развертывает перед ним целую бездну. И множество эмоций сменились за время моего рассказа на его лице. Начиная с изумленного неверия, отчаяния человека, лишившегося настолько дорогого, что уже не восполнить; и заканчивая робкой светлой надеждой…

Мне на всю жизнь запомнилось, как чуть дрожали его пальцы, когда он взял из моих рук свою спящую дочь. Как смотрел на нее… И сейчас я ни на миг не сомневалась, что в мире все-таки есть справедливость. Даже если она торжествует лишь годы спустя, даже если ей обязательно должно помочь чудо, но все же она есть.

И всегда будет.

Фиби рвала и метала. Разгневанной фурией металась по комнате, так что мы с Тиерой даже не рисковали высовываться из- за стола, пока что-нибудь в нас ни полетело.

— Ну нет, Кристинка! — громогласно возмущалась она. — Может, твой граф и шикарный красавчик, но теперь он у меня в списке личных врагов на первом месте! А туда, знаешь ли, тоже весьма непросто попасть!

— Что случилось-то? — шепотом спросила я у Тиеры.

— Дэмиан одолжил у Фиби книгу с запретными заклинаниями, — так же шепотом отозвалась она. — Для чего именно, я не знаю, но, очевидно, как-то узнала сама Фиби, вот теперь и лютует.

— Какая вопиющая несправедливость! — продолжала бушевать Фиби. — После всех тягот, что я пережила, я заслуживала вознаграждения за свои страдания! Но нет! Все теперь! Ни единого шанса!

Дверь в нашу комнату без стука отворилась. Братцы-некроманты даже заикнуться ни о чем не успели, как попали под горячую руку Фиби.

— Вам-то что опять надо?! Вас же уже излечили от любовной лихорадки!

— Ну да, — Фобос переглянулся с Дэймосом. — Но нам понравилось!

А его брат тут же с улыбкой добавил:

— И как ты смотришь на то, чтобы прогуляться с парой обворожительных героев, приложивших свою смертоносную руку к спасению мира?

Фиби хоть и презрительно пофыркала, но все же снизошла.

— Ладно-ладно. Но чтобы в этот раз никаких склепов и поющих серенады скелетов!

— Не переживай, на сегодня у нас планы куда интереснее и зловеще!

Едва троица покинула комнату, мы с Тиерой высунулись из убежища.

— Вот что мне нравится в Фиби, — усмехнулась она, — так это то, что появление мужчин всегда переключает ее мысли в другую сторону.

— Ты сама-то как? — уж слишком было очевидно, что Тиера будто бы расцвела, стала гораздо увереннее держаться.

— Я просто замечательно! — и явно не преувеличивала. — Ты даже не представляешь, какой счастье ощущать себя нормальным человеком! Я столько лет терзалась мыслью, что я — эдакая ошибка мироздания, которой не должно существовать. Ведь не может никакой маг быть равноценно и зельеваром и целителем! И пусть я понимала, что все это лишь из-за меняющейся к худшему природы мира, но легче от этого не становилось… Но теперь все, теперь я просто зельевар, и больше никакие магические противоречия меня изнутри не раздирают.