Пятая жена миллионера (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 17

— То-то и оно, — серьёзно сказала Прасковья. — А ты говоришь — хобби.

Мы поднялись со скамейки и потопали в сторону дома. Нет, конечно, всестороннее развитие с детства — это очень хорошо. И гувернантка или кто там она, эта Мика, — тоже неплохо. Но никто и никогда не заменит ребёнку родителей и подружек. Это я знала на собственном опыте.

Нас обогнал большой светло-синий седан, и Прасковья скривилась:

— О, бабушка приехала.

— Обычно бабушкам радуются, — заметила я машинально. А потом до меня дошло: бабушка Прасковьи — это мама Андрея. Значит, свекровь Полины. Всё, держите меня, а то сейчас в обморок упаду! Не могла свекровь приехать завтра, послезавтра? Надо было обязательно припираться всем сегодня!

— Сейчас познакомишься и сама увидишь, как я рада бабушке, — проворчала девочка, одёргивая куртку и разглядывая пятно на колене.

Мы резво дошагали до виллы «Сказка», позвонили в калитку. Над воротами бесшумно развернулась камера, глянула на нас бесстрастным взглядом, и зуммер активировал замок. Прасковья вошла первой и направилась к вылезавшей с заднего сиденья представительной даме лет шестидесяти. Вот она выглядела на свой возраст, хотя и усиленно молодилась. Крашеная блондинка с модной причёской «пёрышками» и монументально накрашенным лицом, свекровь была одета в светлый брючный костюм и уверенно держалась на семисантиметровых каблуках.

— Здравствуй, бабушка, — вежливо сказала девочка, и бабушка наклонилась, чмокнула её в обе щеки, а потом сказала:

— Здравствуй, Прасковья. Почему ты одна ходишь по посёлку? Что за вид? Разве может девочка из приличной семьи выходить из дома в такой курточке? И ты опять ела шоколад? Ты же помнишь, деточка, что надо ограничивать себя в сладостях, иначе будешь толстой, как мама!

Тролль в Прасковье съёжился, свернулся в клубочек и заплакал, сунув большой палец в рот. Девочка сникла, но ещё держалась. Ответила с лёгким вызовом:

— Я не одна, а с Полиной. И я не ем никогда этот чёртов шоколад!

— Добрый день, — поздоровалась я, подходя ближе. Что сказать? И сказать нечего.

— Полина?

Меня окинули очень сильно оценивающим взглядом, буквально на атомы разделили, не говоря уже о том, что раздели до белья и увидели непарные лифчик с трусами.

— Иди, деточка, — свекровь взмахом руки отправила Прасковью к дому. — Переоденься, будь добра, пока папа не увидел, и умойся.

Девочка ободряюще посмотрела на меня и убежала по дорожке в сосновую благодать. Я осталась один на один со свекровью. Захотелось спрятаться.

— Рада познакомиться, — соврала дама, окончив осмотр моей персоны. — Ты приятная. Не нашего круга, но что поделать, теперь уже поздно. Однако я хочу, чтобы ты, деточка, не забывала одну важную вещь.

— Какую? — спросила я, пытаясь прийти в себя. Свекровь полюбовалась на свои ногти с безупречным французским маникюром и ответила:

— Ты здесь ненадолго. А я — навсегда.

16 апреля, Репино

Меня трясло. Внутренне, разумеется. Не хватало ещё показывать, что обидные слова задели!

Я выросла в детском доме. Нам с Димкой было по семь лет, когда погибли наши родители. Сами детдомовские, они вырвались из системы, победили её, не спились, не попали в тюрьму. Всю жизнь я хотела стать, как они. Вырваться и создать семью, раз какие-то непонятные силы отняли родителей. Стать матерью, женой. Я не курила и не пила. Никогда не делала ничего предосудительного, кроме нескольких раз, за которые давно раскаялась и попросила прощения. В ответ на провокации чаще всего молчала.

И сейчас у меня был выбор: промолчать или надерзить. Третьего варианта я не видела, возможно, потому что меня не научили выходить из таких ситуаций с честью и юмором. К тому же, все сегодня словно сговорились играть на моих нервах. Поэтому я подняла голову так, чтобы уж точно ничего не бояться, и сказала звенящим от волнения голосом:

— Спасибо за предупреждение. Я запомню. Добро пожаловать в гости, мама.

Свекровь подняла красиво нарисованные ниточки бровей и застыла, видимо, ища в голове достойный ответ. А я спросила:

— Ведь я могу называть вас мамой?

Свекровь покраснела так, что я думала — её кондрашка хватит. Обеспокоенно озаботилась:

— С вами всё в порядке? Пойдёмте в дом, я распоряжусь подать что-нибудь освежающее.

— Да ты хамка, деточка, — удивлённо заметила женщина. — Я знала, что Андрей в конце концов приведёт в дом такую наглую и невоспитанную девицу.

Она поправила причёску и с достоинством добавила:

— Я поговорю с сыном на твой счёт. Настоятельно прошу не следовать за мной.

Она развернулась и постучала в окошко водительской двери:

— Саша, пойдём, что ты опять застрял?

Замок щёлкнул.

— Иду, иду, — проворчали из открывшейся дверцы. Свекровь махнула рукой и пошла по дорожке к дому, цокая каблучками. Я стояла и смотрела, как из машины вытаскивает грузное тело пожилой мужчина. Должно быть, папа. Свёкор. Ещё один на мою бедную головушку…

Мужчина захлопнул дверцу и поправил криво сидевшие на носу очки в роговой оправе. Рассеянно оглядевшись, увидел меня и протянул руку:

— О, здравствуй!

Я удивилась, но пожала ладонь — не слишком крепкую, влажную. Свёкор сдвинул очки на кончик носа и сказал, присмотревшись:

— А вы не Алиса.

— Я Полина, — представилась осторожно. Мужчина закивал:

— Полина, ну да. Подруга Алисы?

Против воли я улыбнулась. На Альцгеймер не похоже, скорее всего, никто папе не сказал хорошую новость. Что ж, я скажу.

— Я жена Андрея. Мы поженились вчера.

— Да ты что?! — изумился свёкор, потирая ладонью лысину в обрамлении редких коротеньких тёмных волос. — Да, точно, я припоминаю. Тонечка говорила, что кто-то женился… А я пропустил мимо ушей, кто именно!

Мне стало смешно. При такой властной жене мужу всё равно, кто женится. Он согласится с любым предположением. Но вот Козочку помнит.

— Полина, ты прогуливаешься по даче? Составишь мне компанию? Очень интересно, что ты скажешь по поводу одной ситуации.

И мне любезно предложили локоть. Я не знала, что и думать. Свекруха морозится, свёкор гладит по шёрстке. Но ладно, посмотрим, что дальше будет. Я ухватилась за его руку, и мы медленно пошли по дорожке, но не к дому, а к озеру.

— Итак, представь, что ты — молодая современная леди, независимая, работающая, приличная, но из очень средней семьи. Скажем так, семья не бедная, но прекариаты, стремящиеся к люмпену. Представила?

Я поняла ровно половину, но вежливо кивнула. Свёкор продолжил:

— Твоя жизнь — это рутина. Работа, дом, работа, дом.

Ну да, это я могу представить очень легко!

— И вдруг, в один прекрасный день ты влюбляешься в молодого человека, который всем отличается от тебя: образованием, статусом, кругом общения…

О, да он мне мою историю рассказывает? Сейчас, небось, начнёт уговаривать развестись, потому что я никак не подхожу его сыночке… Я наморщила лоб и спросила:

— Ну так, а в чём проблема?

— Проблема в том, что если ты согласишься на его предложение, то не сможешь соответствовать. Твоя жизнь превратится в вечный стресс. Ты всегда будешь косо смотреть на его родню, а его родня будет косо смотреть на тебя. А твои родственники станут для тебя вечным стыдом! Понимаешь? Вот где дилемма!

Я пожала плечами. У меня нет родственников, кроме Димки. А он парень просто отличный. За него стыдиться я не собираюсь! Ну, а косые взгляды великолепной свекрови я уж как-нибудь выдержу. Да и вообще, что за глупые дилеммы?

— Во-первых, родни у меня нет. А во-вторых, вы уж меня извините, что не соглашаюсь с вами, но… Всегда можно совершенствоваться! Если нет высшего образования, можно слушать лекции, пойти на курсы, читать, в конце концов!

— Да! Да! Это, конечно, выход, да! — горячо согласился со мной свёкор. — Но ты не склонна к усилиям. Ты ленива в том, что не касается работы. Ты… парикмахер и эту работу знаешь лучше всего! Но книги, лекции? Зачем?