Забудь о любви (СИ) - Соловьева Анастасия - Страница 15

— Круто! — искренне восхищаюсь я. — Наверное, это очень сложно? Правда, я понятия не имею, чем занимается декан.

— Руководит факультетом, — Анна Викторовна слегка улыбается и смотрит на меня потеплевшим взглядом.

— Я никогда не была в вузе, даже не знаю, чем толком университет отличается от института или колледжа.

— Я могу показать тебе свой университет. Если хочешь, конечно.

— А разве он работает летом?

— Конечно. Не все студенты ещё сдали сессию. К тому же всегда найдутся прогульщики, которые будут пересдавать предмет по три-четыре раза, — иронично произносит Анна Викторовна. — А через неделю начнётся приёмная кампания. Ты, кстати, на кого поступать собираешься?

— Ни на кого, — мямлю я.

— Ещё не решила? — неправильно понимает меня будущая свекровь.

— Что-то типа того… Простите, у меня голова немного болит.

Анна Викторовна встаёт из-за стола, копошится в кухонных ящиках и протягивает мне упаковку ибупрома.

— Выпей. Через полчаса боль пройдёт.

— Спасибо. Я, пожалуй, отдохну в своей комнате.

— Конечно, иди.

А она не такая уж плохая женщина. Общается со мной спокойно, улыбается, обезболивающее предлагает. Я зря вчера так сильно на неё обиделась.

Включив кондиционер и укрывшись тонюсеньким одеялом, я снова набираю отца. Долгие гудки, ничего не изменилось. Закрываю глаза и проваливаюсь в тревожный сон. Пробуждаюсь от громкого звонка. Сразу же хватаю телефон. Папа Наконец-то!

— Да, — моментально отвечаю.

— Здравствуйте, — слышу незнакомый женский голос. Внутри всё леденеет.

— Кто это? Где папа?

— Родион Кормухин поступил в больницу несколько часов назад. Он в реанимации с тяжёлой черепно-мозговой травмой и переломами.

— Что с ним случилось?

— Его избили. Извините, больше я ничего не знаю. Приезжайте в клинику и поговорите напрямую с лечащим врачом вашего отца.

В ушах гудит, грудь обжигает едкой болью. Асманов отомстил за мой побег. Мне надо срочно вернуться домой! Я должна увидеть папу.

Звоню в приёмную больницы, но никто не берёт трубку. Папин номер вообще вне зоны доступа. Неведение, страх, отчаяние руководят мной, дрожащими руками открываю гугл и набираю название родного города, ищу ближайшие рейсы. Автобус только вечером, с пересадкой, поезд аж завтра. Я не могу так долго ждать! А на самолёт мне, увы, не хватит денег.

Вспоминаю про сервис поиска автомобильных попутчиков, о котором рассказывала Света. Она так вместе с парнем на море добиралась. Захожу на сайт, всхлипываю, когда вижу, что через два часа из центра отправляется автомобиль до Святополья. Это небольшой городишко совсем рядом с моим, между ними двадцать минут езды. Я спасена!

Снова звоню в больницу, на десятый раз мне наконец отвечают:

— Что? — доносится недовольный женский голос.

— У вас в больнице лежит Родион Кормухин. Это мой отец. Можете сказать, что с ним? Пожалуйста!

— Приезжайте сами и узнавайте, — ворчит женщина.

— Я… в другом городе сейчас. Пожалуйста, скажите, в каком состоянии мой отец?

— В другом городе она, всё ясно, — бурчит незнакомка. — Ладно, постараюсь узнать. Перезвони через десять минут.

Её грубость и безразличие меня совсем не задевают, я слишком хорошо знаю врачей, работающих в этой больнице. Может, они не самые вежливые и добрые люди в мире, но зато человеческие жизни спасать умеют. Просто с мамой не получилось, так бывает.

Я нарезаю круги по комнате, не зная, за что хвататься. Для начала нужно забронировать место, договориться с водителем. Потом незаметно выбраться из дома. Если не получится, то придумаю правдоподобную отмазку, чтобы Анна Викторовна ничего не заподозрила.

Перезваниваю в больницу ровно через десять минут.

— Родион Кормухин в реанимации, состояние тяжёлое, — в голосе женщины прорезаются сочувствующие нотки. — Как тебя зовут?

— Лия. — Она не озвучила ничего нового, поэтому я дрожащим голосом спрашиваю: — А подробности вам известны?

— Нет. Но тебе лучше поторопиться, Лия. Возможно, твоего отца не получится спасти.

Моё сердце обрывается.

Я благодарю женщину за суровую правду. Если во мне ещё оставались сомнения, то теперь их нет. Плевать, что Асманов узнает о моём приезде и затащит в свой бордель. Какая разница, что будет со мной, если я потеряю единственного родного человека? Я должна быть рядом с папой, должна держать его за руку и попрощаться с ним, если…. Никому нельзя умирать в одиночестве.

Звоню водителю, подтверждаю свою поездку и отправляю необходимую сумму ему на карту. Хватаю сумку с вещами, на цыпочках, очень тихо спускаюсь на первый этаж. Мне везёт — Анны Викторовны нет, Юлианы тоже. Я свободна!

На улице неимоверная духота, солнце жарит так, что нечем дышать. Я иду к станции метро, спокойно выношу толкучку, неприятный запах и бьющий по барабанным перепонкам столичный шум. Больше ничего не имеет значения. Внутри меня — страх и отчаяние, но снаружи я никак не выдаю своих эмоций. Просто существую.

Я еле смирилась со смертью мамы. Кажется, только недавно очнулась и начала жить полноценной жизнью восемнадцатилетней девчонки. Влюбилась, хотела переехать к своему парню, о будущем мечтала. Вчера я вообще испытала то, что до этого ни разу не испытывала — возбуждение, страсть, горячечное любопытство. Смешно. Так стыдилась Богдана утром, а сейчас думаю о произошедшем с безразличием. Пофиг. Внутри пустота.

Целый час я гуляю по одной и той же улице, дожидаясь назначенного времени. От чрезмерной жары снова болит голова, меня подташнивает, перед глазами расплываются мутные круги. Где водитель? Уже пора ехать. Я ведь не одна записана к нему, там ещё три пассажира должны быть. Странно, что я никого больше не вижу.

Набираю водителя, но на звонок он не отвечает. Дурные мысли ворочаются в голове. А если это развод? Деньги ведь я уже перевела.

В руках вибрирует телефон. На экране незнакомый номер. Я отвечаю, не задумываясь. Вдруг это из больницы звонят.

— Привет, Лия, — голос Богдана кажется мне таким чужим и далёким сейчас, что по спине бежит холодок. Парадоксально, учитывая летнюю жару.

— Здравствуй, — теряюсь.

— Продолжаешь изучать город? — спрашивает он.

— Ага.

Мимо проезжает машина, но не той марки и с другими номерами. Чёрт! Водитель на двадцать минут опаздывает, как такое возможно?

— Ты где? Мы можем встретиться, если хочешь, — предлагает Богдан.

— Ты же отменил наше свидание.

— Планы изменились.

— Я не могу, — мотаю головой.

— Почему, Лия? — мне чудится в его голосе столько заботы и неподдельного интереса, что хочется плакать. А ещё забить на свою самостоятельность и во всём признаться! Боже, как мне не хватает поддержки сейчас, ласкового слова, надёжного плеча рядом. Так страшно за папу, так тяжело быть одной.

— По кочану, — отвечаю я с наигранным смешком, а у самой слёзы на глаза наворачиваются. Ничего, я сильная, справлюсь.

— Что случилось? — не успокаивается Богдан.

— Ничего. Всё в порядке. Я просто… Не важно. Не могу сейчас разговаривать.

— Лия, я не смогу тебе помочь, если ты и дальше будешь всё держать в себе.

И как он умудряется находить такие бесячие, но в самое сердце проникающие слова? Он хочет мне помочь, а я бегу от этого, закрываюсь в себе, молча варюсь в своих переживаниях. Отец в больнице, мне страшно. И за него, и за себя. Я не готова увидеть его искалеченным, божечки, у меня сил не хватить держать его за руку и смотреть, как жизнь покидает его тело!

Всхлипываю, снова и снова.

— Лия, где ты сейчас находишься?

— Какая разница? — огрызаюсь.

— Хорошо, тогда просто говори со мной.

Я падаю прямо на бордюр, вся трясусь, никак не могу собой овладеть. Словно лопнуло что-то внутри — и все страхи вырвались на волю, и теперь они кусают меня, разрывают на кусочки и ехидно смеются в лицо. Я переоценила свои возможности.

— Папу избили. Он в больнице, в тяжёлом состоянии. Я звонила туда, мне сказали, что всё очень плохо… — несвязно объясняю я.