Бард 3 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 7

Помимо всех участников «эпического сражения» и хозяина кабинета здесь присутствовал невзрачный мужик. Помимо опостылевших вопросительных знаков Система все же сообщила мне его имя — Владимир Лохов. Интересно, это его за что-то родители невзлюбили или он сам? Наверняка он везде представлялся псевдонимом. Кем он был — осталось тайной, покрытой мраком. Наверное, какая-то «шишка» академическая.

— Спасибо, Владимир. Вы свободны, — ректор холодно кивнул мужику и посмотрел на меня с теплотой потопившего «Титаник» айсберга. — Студент Морозов, потрудитесь объясниться: зачем вы поставили родную Академию на грань закрытия?

Честно говоря, от подобной наглости у меня перехватило дыхание, и первые мгновения я смотрел на старика с открытым ртом. Тычок острого кулачка Уны в спину привел меня в чувство и я заговорил, всего на секунду опередив ректора.

— Прошло чуть больше недели. Мне кажется, вы слишком рано спешите со мной породниться, — полюбовавшись кислой миной на его лице, я перешел в наступление. — Более того, я всерьез подумываю о том, чтобы уйти из вашей, — я выделил последнее слово особо, — Академии!

— Что? Почему?! — настала очередь Ивана Романова стоять с открытым ртом.

Видимо, мое заявление оказалось полной неожиданностью для ректора. Накопленная за ночи усердной работы харизма, действуй! Пришло время барду показать себя! Я покосился на своих спутников. Они, опустив глаза, старались даже не дышать. Лишь Мин выглядела спокойной и расслабленной, а Семен с Тимофеем довольными.

— Сами посудите! Всего за эту неделю на меня и моих приближенных совершили уже второе нападение! А ведь сегодня только среда! И это знаменитый порядок и всеобщее равенство, о которых вы так красиво говорили во время вступительной речи?

— Молодой человек…

— Вот именно, я человек! И у меня складывается четкое впечатление, что весь персонал вашей хваленой Академии засунул языки глубоко в эльфийские задницы. — Что-то меня понесло, но давать заднюю уже поздно. Курс взят, полный вперед! — Вы произнесли красивую речь о всеобщем равенстве, однако те же Симонова и Белкариэль, — между прочим, имперский стипендиат и лучшая студентка своего народа, — столкнулись с жесточайшей дискриминацией. Одной девушке даже поесть спокойно не давали, а вторая и носа боялась показать из комнаты из-за травли, пока мы не встретились. И это вы называете престижным учебным заведением?! По приезде мы с Уной рассчитывали на иное!

Ха! Сработало! Только он собирался поставить на место зазнавшегося мелкого дворянчика, как я напомнил про мою фею! Видят боги, наличие у меня фамильяра — просто потрясающий козырь. Как я понял, в будущем они давали своим хозяевам огромную силу, и поэтому все хотели завести со мной знакомство, пока я еще в самом низу. Вот и попал Иван Романов в трудное положение! Вместо того, чтобы вставлять мне пистоны, нужно как-то оправдываться, чтобы не потерять будущего великого князя. А вдруг я вообще в Петербург уеду? Это ж такой удар по репутации московской Академии! Добиваем!

–– И хочу предупредить, что уже серьезно думаю о смене Академии.

— Не горячитесь, князь, — он со вздохом опустился в роскошное красно-золотое кресло, больше напоминавшее трон, и вежливо махнул рукой, приглашая сесть напротив. — Вы ведь разумный человек и понимаете, в каком сложном положении мы находимся.

— На мой взгляд, все предельно просто. Иностранные студенты совершили нападение на дворянина Российской Империи. Мы действовали исключительно в рамках самообороны.

— Вы вышли за границы дозволенного, убив больше двадцати эльфов!

— Все они были исключительно воинами и телохранителями. Единственную дворянку мы только ранили и оглушили. Сознательно не стали ее добивать. При этом она серьезно ранила студентку Симонову! И мне не дали исцелить ее раны, а сразу отправили сюда.

Какое-то время мы играли в гляделки. Воздух в кабинете стал тягучим и горячим. На меня давил невидимый пресс, но я упорно не опускал голову, глядя старику прямо в глаза тем самым взглядом, который может быть только у уверенного в собственной правоте человека. Я посылал четкие сигналы, что не отступлюсь. И он первым пошел на попятную.

— Не горячитесь, князь, — повторил он. — Я понимаю, вы молоды, но в нашем деле важно умение не наломать дров. Необходимо найти дипломатическое решение.

— Оно очевидно. Вышвырните отсюда Владиасэля и всех прихлебателей, если не хотите, чтобы в следующий раз у него получилось убить кого-то под вашей защитой.

— Все не так просто. Они находятся под личной протекцией моего племянника…

Многое встало на свои места. Оказывается, я говорю с дядей самого Императора! Немного не повезло с очередностью рождения, и вот он вместо короны подтирает жопы студентам. Тут кто угодно взбеситься может. Я бы точно потерял самообладание в первую же неделю. А старик молодец, хорошо держится!

— Не мне вам указывать, господин ректор. Если у вас нет ко мне никаких вопросов, я бы предпочел вернуться в лазарет. Хочу убедиться, что с Симоновой там все в порядке.

Романов только махнул рукой, дав понять, что я могу идти. Следом выскочили девушки и парни, которые молчали весь допрос. Общее мнение выразила Уна, показав мне сразу два больших пальца. Остальные лишь одарили меня восхищенными взглядами.

В больничном крыле нас ожидал неприятный сюрприз — группа светлых эльфенышей обступила загородившего выход Владимира Лохова. Он взирал на них сверху, несмотря на то, что был на голову ниже, и спокойно слушал торопливо говорившего Владиасэля и его подпевал. Заметив нашу группу, они разом захлопнули пасти и попытались прожечь меня гневными взглядами. Забавно, я будто дымок почуял.

— У вас десять секунд, чтобы убраться с дороги, — процедил я, демонстративно взявшись за пистолет.

— Мы под защитой Академии! Только пальцем тронь, и тебя исключат!

— Вполне возможно. Только тебе персонально от этого легче будет? Я-то в Нижний Новгород вернусь, а ты домой в гробу поплывешь.

Кожа эльфеныша стала идеально белого цвета, — хоть сейчас определяй в палату мер и весов эталоном. Он затравленно посмотрел на безопасника. Да, теперь система расщедрилась и показала должность Лохова. Начальник Службы Безопасности Академии. И тот усиленно делал вид, что резко оглох и ослеп. Ничего не ответив, Владиасэль развернулся и быстрым шагом пошел в противоположную сторону по коридору, а следом за ним и прихлебатели. Пускай побегает! Чтобы выйти на улицу и не столкнуться с нами, ему придется подняться на пару этажей и пройти через весь корпус. Идиот.

— Мы к Симоновой, — сказал я Лохову тоном, не терпящим возражений. Тот улыбнулся одними уголками губ и отошел в сторону.

Только по расширившимся глазам медсестры и звону выроненного подноса я понял, что что-то не так. Точно! Мы ведь приперлись прямо с корабля на бал! Почти у всех — лохмотья вместо одежды, которые были замазаны кровью, грязью и сажей. Да и прически ничуть не лучше… Повезло, что Евгения не находилась в сознании. Ее укрыли одеялом по самую шею, а лицо плотно забинтовали, оставив только глаза и дырку для носа. Кормить не собираются что ли?

А вот Ментариэль, напротив, была в сознании. Загипсованную ногу эльфийки надежно привязали к потолку. На ее шее появился железный ошейник со странным черным камнем в центре. Увидев нас, она сначала вжалась в подушку и попыталась спрятаться под одеяло, а затем, наоборот, гордо выпрямилась, поджав губы. Зря старалась, от нее за версту разило вонючим липким страхом.

Странно, но я не чувствовал к эльфийке никакой злости. Да, она напала на нас, ранила Симонову и оставалась нашим врагом, но… не получалось и все! Неужели я перегорел? Нет, точно нет. Стоило подумать о Бутурлине-старшем, как из живота к груди привычно поднялась волна тягучей ненависти. Сразу захотелось кого-нибудь убить… Почему тогда с герцогиней по-другому? Из-за престиж-класса? Отказываюсь видеть врагов в женщинах? Но почему тогда с Ирой и сестрой Алексея это не сработало?