(Не) Желанная герцогиня - Любимка Настя - Страница 3

– Но как же… – начала служанка, но я так на нее зыркнула, что она замолчала.

Я же тихо, чтоб другие не услышали, прошептала:

– Сама кормить стану, так принято в моем роду.

И отчего это на лице Райлисы улыбка расцвела? И взгляд потеплел…

Она снова взялась за лоскут, но на этот раз не натягивала его, просто обмотала грудь. Видимо, чтоб служанки, если кому и докладывают, ничего необычного не заметили. И споро натянула на меня чистую сорочку.

– Покушаете и ляжете… – пробормотала она себе под нос.

Значит, на подносе, что принесла Райлиса, еда. Это замечательно, если бы не тошнота, вызванная мигренью. Но для того, чтобы иметь силы, питаться жизненно необходимо. Да и для сохранения молока придется постараться.

Пока я пыталась побороть приступ, меня успели не только обтереть теплыми полотенцами, переодеть, но и усадить, подложив под спину подушки.

Из еды мне предлагался бульон, щедро посыпанный зеленью, сухари, которые Райлиса сыпанула в тарелку, и кружка с травяным настоем. Негусто, но если учитывать шестидневное беспамятство, то выбор правильный, что-то тяжелее организм просто не примет. Слуги явно не идиоты…

А вот герцог – бесчувственная скотина, раз даже лекаря не прислал и не озаботился состоянием собственной жены.

То, что ему явно выгодна смерть Стейзи, сомневаться не приходилось. Но он бы хоть элементарные приличия соблюдал! Неужели не знает, что слуги все видят, все понимают, а слухи могут такие разнести, что мало не покажется. Особенно тому, кто впал в королевскую немилость.

Последнее – мой личный вывод, учитывая, что ранее герцог практически безвылазно находился в столице, а последние пять с половиной лет выезжал максимум раз в год и на очень короткий срок. Казалось бы, чего там и дальше не сиделось? Управляющих у него вагон и маленькая тележка. И любовницу свою с собой из столицы притащил, она не местная. Значит, что-то случилось такое, что герцог был обязан жениться, заделать наследника, а заодно убраться с королевских глаз.

Была причина! Совершенно точно была! Только Стейзи она не известна, девочка в таком ракурсе вовсе не задумывалась.

И может, законный наследник ситуацию бы исправил. Но одно дело, когда жена родами померла. А когда все уверены, что герцог довел ее до смерти? Если местному королю герцог поперек горла встал, он в этот слушок зубами вцепится… А ребенку, будущему герцогу, и угодного опекуна назначить можно…

Подхватив таз, грязные полотенца и даже поднос с уже пустыми тарелками, молодые служанки удалилась, а Райлиса закружилась надо мной, заставляя лечь да укрывая теплым одеялом.

Не сказать, что я мерзла. Прохладно было, все ж не в квартире с центральным отоплением… Но и камина не было, и печки я никакой не видела. Интересно, как отапливали помещения?

– Поспите, герцогинюшка, набирайтесь сил… А сына… – шепот служанки стал совсем неразличимым, – я в ночи принесу. Одна из кормилиц дочь моя… Она поможет.

Я уставилась на служанку, как баран на новые ворота. С чего бы так напрягаться и подставляться?! Учитывая, что раньше герцогине никто не спешил на помощь и не совершал поступков, за которые потом непременно был бы наказан.

– Наш будущий герцог должен расти здоровым, – ответила мне Райлиса, когда я прямо задала вопрос. – Мамкино молоко – оно завсегда лучше…

Мамкино…

– Спите, герцогинюшка, – поправила служанка одеяло.

И я не стала бороться с дремотой. Лучше она, чем снова мигрень.

Мне ничего не снилось. Спокойный глубокий сон был нарушен детским плачем. Громким, требовательным, недовольным…

Я подскочила машинально. Надюшка, младшенькая дочь Сережки, всегда спала неспокойно и будила своим криком весь дом. Иногда я забирала ее к себе, давая Ане выспаться.

Дура старая! Какая Наденька? Когда той давно уже двенадцать годков?

– Ваша светлость, он голодный… – мне под нос сунули орущего младенца.

Интересное кино… А раздеваться с ребенком на руках я как должна? Но эта мысль пришла позже, потому что как только коснулась мальчика, во мне что-то встрепенулось, и затопило такой волной тепла и узнавания, что я застыла.

Это точно принадлежало не мне. Нет, я не из тех, кому чхать на детей. Но все же для любви к этому младенцу было рановато. Для привязанности – тоже. Должно пройти время. Ладно еще, если бы меня перенесло в это тело во время беременности, когда весь срок впереди. Думаю, тогда бы я успела не только привыкнуть к телу, но и полюбить дитя в чреве.

Но я завороженно глядела на притихшего мальчугана и не могла отвести глаз. Вроде только плакал, требовал грудь, а сейчас молчит, щурит глазки, рот беззвучно открывает. Словно чувствует и понимает, что его на руки мама взяла.

Я готова была поклясться, что видела тянущуюся от меня к нему нить. Такого густого, насыщенного зеленого цвета.

– Ваша светлость, Его светлость нужно покормить, – напомнила о себе кормилица, и мать тут же на нее зашикала.

Но момент был упущен, и нить куда-то подевалась.

– Помогите мне, – приказала я.

Пора было кормить чадушко.

Расставаться с младенцем мне не хотелось совершенно. Несмотря на настойчивые просьбы кормилицы и служанки, все внутри меня в узел скручивалось от мысли, что его заберут и дай бог вернут лишь в следующей ночи…

Нет, я все понимала. И то, что подставлю их. И что пока не готова к разборкам с Его светлостью и мадам-шлюпкой. Может, кишка и не тонка, но не боец я сейчас, далеко не боец.

Какие мне разборки, если всего полчаса ребенка на руках подержала, а те трясутся так, словно я вагоны разгружала?

За один день ситуацию все равно не изменишь. Никак. Тут можно только проявить чудеса дипломатии, если муженек на огонек заскочит.

Я вздохнула, провела пальцем по личику спящего сына и нехотя передала его кормилице.

Честно говоря, я была несколько удивлена тому, что карапуз выглядел абсолютно здоровым. На фоне самой Стейзи, которую беременность превратила даже не в тень себя, а так, в печальное воспоминание.

Богатырь настоящий. Пухленькие щеки, большие глазки (в маму!). Пока темно-синего цвета, но я не обольщалась. Цвет глаз еще поменяется. Даже странно, что они синие, когда у герцога темно-карие. Обычно именно они доминантные. А вот волосы точно отцовские – темные, густые. Если повезет, и цвет глаз не сменится, контраст будет очаровательным: брюнет с синими очами.

Впрочем, пока сложно было сказать, в чью породу пойдет ребенок. Слишком еще маленький. Надюшка в младенчестве на Аню похожа была, а подросла – вылитый Сережка, только более миловидная копия.

– Сколько вас приставлено к Его светлости? – шепотом спросила я, коршуном наблюдая за тем, как женщина укладывает ребенка в плетеную корзину, дно которой было устлано мягким одеялом.

– Пять, герцогинюшка, – также шепотом ответила мне дочь Райлисы. – Две кормилицы, три няньки.

Это много или мало? Хороший вопрос.

– И лекарь трижды на дню приходит…

Я сделала стойку. Лекарь? Точно, в замке был такой, личный лекарь герцога. Старый сморчок, с которым Стейзи общего языка не нашла.

– А ко мне он прийти не желает? – прошипела я гадюкой.

Нашла, кому шипеть…

– Рутара, отнеси Его светлость, – приказала Райлиса, – светать начинает.

– Ваша светлость…

– Иди, – процедила я.

Не хотелось расставаться, совершенно не хотелось, а выбора все равно не было.

– Он спрошал вечор о том, как Вы, герцогинюшка, – сообщила служанка, – наказал звать, если Вам хуже станет.

Нормально вообще? То есть герцогиня очнулась после тяжелых родов, но осматривать ее он не собирается. Иными словами, оставляет без медицинской помощи, прекрасно понимая, что без лечения выздоровление не наступит.

Странно… Но только если…

– Герцогу о том, что я в себя пришла, докладывали?

– Нет, – выдохнула женщина и бухнулась на колени. – Не серчайте, герцогинюшка, да токмо Вам сил бы набраться…