ЧОП ’ЗАРЯ’ (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 18

— Вправе, — теперь скривился уже полицейский, но пошуршав под стойкой, вывалил второй конверт.

На вид тяжелый, но, как оказалось, недостаточно. Внутри лежал свинцовый кастет, разбитые часы без цепочки и горстка полуистертых копеечек.

— Это что все? Вы издеваетесь? — Захар топнул стальным костылем так громко, что весь полицейский участок притих и обернулся на нас.

— Не могу знать деталей, но описи соответствует. Что-то не устраивает? — в голосе дежурного появились стальные нотки.

— Ик, устраивает, — вмешался Гидеон и потянул управляющего в сторону выхода, — Ик, пойдемте уже, устал я. Всю ночь этого балбеса искал.

— Не беси меня, еще поговорим, где ты его искал и как потерять смог, — огрызнулся Захар, но, кивнув полицейскому, развернулся и поскрипел на выход.

Мы молча вышли из полицейского участка. Я, улыбаясь и наслаждаясь свежим воздухом, солнышком и свободой. А мои старперы, скрипя зубами друг на дружку и явно готовясь к продолжению словесной баталии.

— Вас просто попросили съездить в город, сдать трофеи и купить продукты, — не выдержал Захар, как только мы подошли к припаркованной за углом участка «буханке», — Что вы устроили? Ну, этот ладно, первый раз в городе, но ты-то куда смотрел? Да что с тобой не так? Ты напился опять? Что произошло-то?

Гидеон стойко терпел выступление Захара, не пытаясь перебить или вставить хоть слово. Пару раз успел приложиться к фляге и только, когда у него закончился воздух, тихонько сказал:

— Он мнемоник, — Гидеон сделал еще один глоток и замолчал, будто это все объясняло.

— Бляяять… — первый раз на моей памяти Захар ругнулся, — Все-таки передалось от отца.

Москва. Бал-маскарад в имении княгини Л.Н.

— Вы уверены, что здесь безопасно? — спросил худой, высокий мужчина в золотой маске, закрывающей все лицо.

— Более чем, — ответил его собеседник в маске чумного доктора с серебряными узорами инкрустации, — Расслабьтесь вы уже, мой дорогой друг.

— Я не могу расслабиться, — перешел на шепот худой, — До меня дошли слухи, что Гордеев, этот старый напыщенный дурак, смог найти своего внука.

— Да, я в курсе.

— Значит, вы должны быть в курсе, какие у нас могут возникнуть сложности, если у парня проснется отцовский дар и он начнет копать?

— Понимаю, брат. Не хуже вашего понимаю и даже не намерен проверять, есть ли у него дар, — из-под маски раздалось что-то среднее между смешком и похрюкиванием.

— И что вы собираетесь предпринять?

— Я уже. Мои люди решат проблему кардинальным образом. Думаю, — мужчина посмотрел на часы, — уже сегодня мы сможем забыть о нашей проблеме.

— Кого вы отправили? Может, нужна помощь моих людей?

— Там Айсберг с помощниками. Вы должны их помнить по одной из прошлых игр.

— Хорошо, но, если что, у меня в Томске сейчас Жнец выполняет кое-какие дела рода.

— Они справятся, не волнуйтесь. А теперь давайте выпьем. В этом месяце мой отряд опять в первой десятке орденского рейтинга. Ещё чуть-чуть и я обгоню ваш!

— Может, объясните уже, что все это значит? — я облокотился на «буханку», понял, что просто так стоять пока тяжело, — Кто такой мнемоник и почему это плохо?

— Редкий дар, — первым нарушил молчание Гидеон, — из орденских только у твоего отца такой был на моей памяти.

— А есть не орденские?

— Есть Грешники — те, кто живет в тумане возле разломов, — священник махнул рукой. — Не о них сейчас. Короче, мнемоники могут сливаться с фобосами и на короткое время получать их способности и память.

— И со светлыми и темными? — в принципе, как это работает, я уже знал.

— Да, — подключился Захар, — И в этом-то и проблема. Сильных светлых днём с огнём не сыщешь, с боксером тебе повезло просто. А вот темных дофига из разломов лезет, и дают они очень мощный выброс силы. Но я даже представить себе не могу, что там за воспоминания. И как это влияет на одаренного. Можно хапануть слишком много, как хочешь это называй, темной силы, скверны, мути и потерять контроль, что и произошло с твоим отцом.

— Не гони, Захар, это только версия, — вмешался Гидеон, — Гордей в это не верил.

— А думал, отец увидел что-то не то в воспоминаниях? — я вспомнил, как настойчиво Муха показывал мне кольцо, у меня начала появляться своя версия.

— А парень-то все-таки не дурак, — улыбнулся Гидеон. — Именно. И тогда это объясняет, почему тебя хотели убить. Чтобы ты не смог, узнать то, что узнал он.

— Давайте не здесь, на нас уже косятся, — Захар махнул крюком и вздохнул, — Надо на почту и все-таки закончить с покупками. Пятьдесят рублей еще осталось после выплаты штрафа за ваши приключения. В часах серебро есть, переплавим на дробь, а кастет лучше продать, и приметный и размер, как я погляжу, никому из нас не подойдет.

— Кстати, я, кажется, знаю, где достать немного денег, только покормите меня сначала, — я глянул на свою одежду, которой после ночи в камере, опять требовалась чистка.

Гидеон поддержал меня в стремление закинутся калориями, но с железным человеком решили не ссориться и пошли на почту, а не в бар.

Почту совместили с телеграфом, в котором оказалось достаточно уютно. За стойкой выдачи заказов, непривычно для моего прошлого мира, улыбался молодой парень, готовый всем помочь. Несколько человек копошились возле клетки из ячеек до востребования, а на длинной лавке сидели, поджав ноги и положив сумочки на колени, несколько чинных барышень. Ждали свою очередь к телефонным будкам.

Все прошло быстро, даже как-то буднично. Клерк с улыбкой спросил, чем может помочь, я отдал талончик, через сорок секунд мне вручили небольшую бандерольку и дали подписать красивый бланк с вензельками. Я улыбнулся в ответ и накарябал крестик. Клерка это не смутило, а я сразу же присел на скамейку к барышням и начал разворачивать сверток.

Внутри оказалось письмо от ювелира с Шварценьбрюнкеркто-то там фамилией. Длинное витиеватое введение про сколько лет, сколько зим, старческое ворчание о жизни и современной молодежи, которое сломало такую великолепную вещь. А потом теплые слова, что помнят, ценят и доверили ремонт ему, а не пройдохе Бруншравцкому-то там.

И хоть я уже поднаторел отличать язь от буки, но продирался с трудом. А один фрагмент пришлось перечитывать дважды:

«…к моему глубочайшему сожалению, полностью починить душелов мне не удалось. Взрыв, а душелов практически разорвало изнутри, нанес слишком большие повреждения. Но хорошо, что вы обратились именно в мою мастерскую…бла-бла-бла…мне удалось вернуть душелову часть его свойств. Он полностью в рабочем состоянии, но вряд ли выдержит более пяти душ. Понимаю, как вы дорожите предметом, но я бы рекомендовал заменить его при первой возможности…»

Дочитывать искренние заверения в дружбе и приглашение в гости, я не стал. А набросился на сверток и вынул небольшой серебряный предмет. На вид, как карманная фляга, только круглая. Объемом примерно пять унций или сто пятьдесят грамм по-нашему.

У часовщика дяди Бори с Арбата была такого типа. Я, как ее видел, сразу разные фильмы вспоминал. Те, в которых героя пристрелят, он полежит немного, девчуня какая-нибудь над ним слезу пустит. А он потом живой как ни в чем небывало, только флягу с застрявшей пулей из кармана достает. И всем весело. Эх, а тут-то кино, похоже, не изобрели еще, по крайней мере, в глубинке.

Фляга, которую я держал в руке, выглядела так, будто приняла в себя десяток пуль, причем изнутри. А потом ее собрали заново. И судя по аккуратным сварным швам, ювелир действительно был крут.

Я провел пальцем по гравировке — очередные умные цитаты на латыни и церковные символы, часть прочитать уже было невозможно. Старая вещь, плюс несколько швов. С легким скрипом открылась крышка, слабо, только на грани узнавания почудился запах полыни.

— Захар, а это что?

— Это душелов твоего отца, — управляющий шмыгнул носом, — Не знал, что он сохранился.