Вето на девочку (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 3

– А мой рюкзак? – охаю я, спохватившись.

– Горничные принесут в вашу комнату, – снисходительно объясняет Денис Иванович.

Горничные? Серьезно?

Неловко выбираюсь из машины. И застываю глупой статуей около черного, слегка припыленного бока внедорожника. Пытаюсь представить себя со стороны. Простушка в драных джинсах и мятой майке. Даже куда руки деть от растерянности не знаю.

«Дыши, Макарова!» – приказываю себе.

Обалделым взглядом пробегаюсь по всему великолепию. Невысокие елочки высажены по идеальной прямой. А умопомрачительной красоты люстра тянется в длинном панорамном окне с третьего этажа на первый.

А тут красиво. Очень красиво!

– Настя! – бежит ко мне Катерина. – Не бойся. Мой папа все про тебя знает, – трещит она, подхватывая меня под руку.

Делаю шаг навстречу и пропадаю, попав под прицельный огонь черных глаз хозяина дома. Ноги почему-то становятся ватными, язык прилипает к нёбу, а по спине бегут мурашки.

Если кто тут лошара, так это я.

– Рад познакомиться, Настя, – приветливо кивает мне Александр Георгиевич.

Красивый мужик. Белые джинсы плотно обтягивают длинные ноги, а под синей майкой вырисовываются в меру накачанные плечи. А еще руки… Сильные, холеные. С золотыми часами на запястье. На худом смуглом лице появляется довольная улыбка.

– Рад, что вы с Катюшкой согласились остановиться у меня, – басит хозяин дома, не сводя с меня глаз.

Приглядывается, наверное, что за шалая птица к нему в дом залетела.

– Но папа, мы еще не решили, – возмущенно тянет подруга, входя в холл.

– В нашей квартире сейчас ремонт, – совершенно спокойно объясняет Димиров, придерживая дверь. – А в общаге вам делать нечего…

Катин отец говорит то же самое, что и мой. И по большому счету, не считается с нашим мнением. Но в его голосе сквозит забота, а мой обычно даже не пытается скрыть раздражение.

Вот и вся разница! И она не в возрасте, а в отношении.

– Прошу, Анастасия, – пропускает меня вперед хозяин дома.

Широкая мужская ладонь слегка касается моей спины. Обычный жест гостеприимства. А у меня подгибаются коленки и все тело сотрясает неведомая до этого дрожь.

Может, я заболела? Или это от нервов?

Спросить бы у папы… Но он опять заведет свою шарманку о моей неприспособленности к жизни. Нет уж! Переживу.

– Я тебе после все покажу, – тянет меня за собой Катерина и, словно опомнившись, оборачивается к отцу. – Папа, а ты с нами пообедаешь или сразу уедешь?

От такой наглости Катин отец закашливается.

– Работы как всегда полно, Катюшка, – признается он, улыбаясь. – Но я с удовольствием уделю вам время.

– Шашлыки пожарим?

– Мясо замариновано, детка, – довольно сообщает Александр Георгиевич, будто сорвал джек-пот. – Если хотите, бегите в бассейн. А ближе к обеду встречаемся на западной террасе.

– Ууу, ты самый лучший! – снова бежит к отцу Катерина. Целует в щеку.

А он в ответ слегка касается губами Катиного виска и снова буравит меня жгучим взглядом.

Отворачиваюсь, не выдержав. Рассеянно смотрю на белую мебель, живые цветы в вазах. Поднимаю глаза к прозрачному потолку и задыхаюсь от восторга. Кажется, солнечный свет струится по комнате, наполняя ее теплым сиянием.

– Пойдем! – возвращает меня в реальность Катерина. Схватив за руку, тянет за угол мимо отделанной мрамором лестницы. Останавливаюсь около кабины лифта. Во все глаза пялюсь на тонкий пальчик подружки, нажимающий на блестящую прозрачную кнопку.

Лифт! В частном доме?! Как такое возможно!

– Это для нас и наших гостей, – объясняет Катерина, подталкивая меня к открывающимся дверцам. – В задней части дома есть еще один, попроще. Для персонала. А этим обслуге пользоваться запрещено.

Шагнув в серебристую новенькую кабину, провожу пальцем по пупырчатой металлической панели.

Точно такой же лифт папа недавно заказывал себе в клинику. Долго высчитывал, какой лучше выбрать. Ругался с мамой и поставщиком. И даже оформил в банке займ.

– А чем занимается твой отец? – выдыхаю я, не в силах справиться с любопытством.

– Он – архитектор. Строит дома, похожие на наш. У них с другом собственное агентство. Плюс играет на бирже, делает ставки на ринге. Но девелопмент – основная статья доходов, конечно. Никакого криминала. За что папу очень ценю и уважаю. Правда же, он суперский! – с восхищением выдыхает Катерина.

– Идеальный! – признаюсь я как на духу.

– Сейчас покажу тебе твою спальню! – ведет меня по второму этажу Катя. – Там папина, – машет рукой в другое крыло дома. – А тут наши.

Осторожно ступаю по мраморному полу, натертому до блеска.

– Такая чистота, а мы в кедах заявились, – роняю я стыдливо.

– Да брось ты! Это не наши хатки в Филипповке. Тут у папы круглосуточно прислуга шуршит.

– А мы никого не встретили, – растерянно оглядываюсь я по сторонам.

На всем втором этаже пусто. На консолях с массивными резными ножками стоят пузатые вазы со свежими цветами. На стенах – картины в золоченых рамах. Просторный холл залит солнечным светом. И вокруг ни души!

– Так у них главное условие – не попадаться на глаза папе, – весело смеется Катерина. – Вот и натирают все с утра, пока он спит. Но штат тут нехилый. Повар, экономка, две-три горничных, охрана, водитель, садовник. Они на третьем этаже живут, – поднимает она палец к верху и добавляет ехидно: – У нас тут самая настоящая общага.

– Так и скажу маме. Поселилась в общежитии, – шучу я. – А до универа отсюда далеко, Кать? – интересуюсь серьезно. Если с утра выбираться из пригорода, то во сколько же придется вставать. И самое главное, как добираться обратно. Может, ну его, этот дворец? Общага ближе и душевнее.

– Деня наш умудряется минут за сорок доезжать, – вздыхает Катерина, то ли радуясь, то ли огорчаясь запредельным талантам водителя. – Примерно как на общественном транспорте от общаги… Но у него мигалка, – усмехается подружка и произносит просительно: – Слушай, а давай останемся здесь, а? Ну на фиг нам мотаться по Москве. Тут жиза классная. И на учебе можно полностью сосредоточиться.

– Ага, сейчас, – усмехаюсь я добродушно. Но честно говоря, мне и самой отсюда уезжать не хочется. Когда еще получится пожить в самом настоящем дворце. – А твой папа против не будет? – спрашиваю поспешно.

– Он будет счастлив! – искренне восклицает Катюха и снова тянет меня дальше по коридору.

– Вот твоя комната! – распахивает дверь. – Как тебе?

– Обалдеть! – охаю я, не решаясь войти.

Взглядом натыкаюсь на кровать с белым изголовьем, простеганным золотыми нитками. По обеим сторонам от нее такие же тумбочки. Белые с тонкой золотой отделкой. Такой же узор на потолке. И ковер на полу. Белый с золотыми цветами.

И это обычная гостевая спальня, а не покои принцессы? Точно?

– Лучше, чем в общаге? – подначивает Катерина. И подмигивает заговорщицки. – Пойдем, мою хатку покажу.

Деловито бежит вперед и толкает следующую дверь в конце коридора.

– Папочка расстарался, – шепчет довольно Катя.

А я смотрю на розовое чудо. Инкрустированная мебель, цветы в вазах. Кровать, ковер. Все розовое! Даже люстры!

– Балдею от этой комнаты, – признается Катерина. – Чувствую себя настоящей принцессой. Хорошо, что мы с тобой вырвались, Макарова-а! – упав на кровать, тянет блаженно.

Раскинувшись звездой, Катя хлопает по стеганому покрывалу.

– Иди сюда…

Но стоит мне только сделать шаг к кровати, как в комнату вбегает маленькая белая собачонка. И с радостным лаем бросается сначала мне под ноги, а потом на кровать к Кате.

– Жужа! – подхватывает ее Катерина. – Ты еще тут? – смотрит удивленно.

– А где ей быть? – появляется в дверях Александр Георгиевич. – Твоя собака. Прислуга присматривает. К ветеринарам возим. Там счета больше, чем у меня, – усмехается криво.

– Так ты здоровый, а она – больная, – морщится Катерина.

– И что? Пристрелить ее за это? – резко бросает Димиров и, присвистнув, зовет: – Иди ко мне, Жужелица.