Джек Ричер: Лучше быть мертвым - Чайлд Ли - Страница 16

– Тут дело не только в Майкле. С самого начала не только в нем одном.

– Да? И кто же еще в этом замешан?

– Имен я не знаю. Невинные люди.

– Бывшие военные в команде Дендонкера?

– Нет. Совершенно случайные люди, которых никто не знает.

– Кто же? – спросил я. – И что это за люди, которых никто не знает?

Фентон перевела дух.

– Ричер, тут есть кое-что такое, о чем я тебе не рассказывала. Я знаю, для чего Дендонкеру эти самолеты. Что он собирается в них перевозить. Бомбы.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Эти бомбы изготавливал Майкл.

Фентон сдвинула пакеты с фальшивой кровью в сторону и села на кровать. Поставив локти на колени, подперла ладонями голову. Минуту с лишним сидела не двигаясь. Потом выпрямилась.

– Послушай, Ричер, – сказала она, – я тебя не обманывала. Просто не все рассказала.

– Ну так расскажи сейчас. Если не хочешь, чтобы я передумал.

– Хорошо. Вернемся к тому моменту, когда я ушла из армии. Я стала служить в правоохранительных органах. В ФБР. Оперативным сотрудником. Специализация – обработка свидетельских показаний. Поработала в одном региональном управлении, в другом, довольно успешно, и в результате меня перевели в TEDAC[21]. Знаешь, что это такое?

– Не очень.

– Аналитический центр по работе со взрывными устройствами террористов. Организован, чтобы проводить криминалистические экспертизы прямо на поле боя. Впервые это применили во время Второй войны в Персидском заливе. Наши войска с треском проигрывали войну. И кому-то пришла в голову мысль собрать вещественные доказательства, факты и отослать в Куантико[22]. Была создана специальная группа, которая занималась анализом всего, что доставлялось с театра военных действий. И там придумали способ, как обнаруживать СВУ – самодельные взрывные устройства. А также способы защиты от них. Как их обезвреживать. И в конце концов смогли даже определять изготовителей этих бомб. Иногда вплоть до конкретных людей. Или фабрики, где их делают. По восстановленным компонентам. А также способы изготовления этих бомб. В этом деле имеет значение все, даже каким манером закручен провод. Работа этой группы была так успешна, что ее расширили и перевели на новую базу в Алабаму. Задачи ее также расширились. Теперь ее миссия распространяется на весь земной шар без ограничения по времени. Они обмениваются информацией с партнерами. С помощью TEDAC были произведены аресты по всему миру. В Лондоне. В Берлине. В Аддис-Абебе. И все это за последние несколько недель. Материальные свидетельства и факты доставляются теперь из многих мест и из все более далекого прошлого. На подходе сейчас, как я слышала, материалы из Локерби, Шотландия. И Йемена. Кое-что уже прибыло из Бейрута, это крупные бомбы, которые использовались в восьмидесятые годы.

Еще один приветик из прошлого. На протяжении многих лет я частенько вспоминал того парня, чья челюстная кость попала мне прямо в живот. И про другого, морячка, погибшего в тот день. Но о вещественных доказательствах я не особо задумывался. Я знаю, что и тогда их исследовали досконально. Собирали и скрупулезно изучали, применяя лучшие на то время средства и методы. Я полагал, что, как только найденные улики и зацепки со всех сторон обнюхают, все, что останется, будет уничтожено. Подчищено. Выброшено на свалку. Или, что еще лучше, сожжено. Я и представить себе не мог, что их станут отправлять в Штаты спустя столько времени после того, как доставили сами тела.

– Существует проект, – продолжила она, – содействия этой работе. Он называется ПМСВ. Программа международных сборов и встреч. Я в ней тоже участвовала. В страны-партнеры посылают специалистов, занимающихся обучением местных. В том числе и в Афганистан. И, учитывая мою квалификацию, меня послали именно туда. И я попала в такое место, которое еще не было до конца зачищено. Это укладывается в классическую тактику «Аль-Каиды». Они устанавливают где-нибудь целую кучу взрывных устройств. Иногда открыто. Чаще не очень. Что дальше, объяснять не стоит. Это касается, например, моей ноги.

– Поэтому ты перешла работать в лабораторию?

– Точно. Но в ФБР осталась. Оперативником работать больше не могла, вот мне и дали возможность переквалифицироваться. Теперь я специалист по биовосстановлению. То есть была. Я снимала отпечатки пальцев, но по большей части со старых устройств. Обнаруживала волоски и все остальное, что позволяет определить ДНК. Работа однообразная, скучная, но порой бывает и интересно. Например, месяц назад. У нас было дело, связанное с человеком, который когда-то работал в нефтяной компании в Кувейте. Пришла информация о том, что он сторонник иракской «Аль-Каиды». ФБР организовало спецоперацию, записали на пленку, как он хвастался перед одним агентом-нелегалом, что когда-то штамповал бомбы в подвалах Абу-Грейба. Сопоставили даты, обстоятельства, собрали кучу улик, которые тогда еще не были обработаны, и знаешь что? На осколке фугасной мины направленного действия я обнаружила его отпечатки. Меня наградили. А его – на пожизненное. Я была очень довольна результатом. Чего не скажу про свое последнее дело. К нам поступила неразорвавшаяся бомба. А для нас это предел мечтаний. Все сохранилось. Работать с таким материалом одно удовольствие. И здесь было то же самое. Целая куча совершенно очевидных фактов. Во-первых, она найдена на территории Соединенных Штатов, причем сделана у нас, а не была доставлена откуда-то еще. Во-вторых, в ней был чип глобальной системы навигации, благодаря которому, как мы полагаем, террористы могли знать, когда цель близка и бомбу можно взрывать. Но это как запасной вариант. Потому что было кое-что и в-третьих. Спутниковый ретранслятор.

– Не знаю, что это за штука.

– Объясню. Весь процесс состоит из двух частей. Один элемент посылает радиосигнал. Второй его возвращает. Один был в бомбе. А второй должна нести сама цель. Причем об этом никто не знает. Думаю, он и есть главное спусковое устройство.

– А что, если какое-то другое устройство пошлет такой сигнал и спровоцирует взрыв?

– Так это не работает. Каждая пара имеет свой код. Если код не совпадает, ничего не происходит. Думаю, именно поэтому бомба и не взорвалась. Вероятно, второй элемент ретранслятора не находился в пределах досягаемости первого, до того как бомбу обнаружили. К счастью. Иначе погибло бы много народу. И не обнаружили бы еще кое-что. Отпечаток пальца. Прямо на самом ретрансляторе. И его доставили мне для идентификации.

– И чей он оказался?

– Майкла.

– И что ты стала делать?

Фентон секунду молчала. Глядела в пол. Потом посмотрела на меня.

– Что стала делать… Само собой, меня это потрясло. Я еще раз проверила отпечаток. И еще раз. Но все было верно. Отпечаток принадлежал Майклу.

– А могло ли…

– Тут есть еще кое-что. Мне также доставили меню из «Пегой лошади», чтобы я его осмотрела. На нем не было ничего написано. Я это сама придумала, чтобы не рассказывать про бомбу. И еще презерватив. В пакетике, запечатанный. Я понятия не имела, зачем еще он. Может быть, для того, чтобы, если попадутся на глаза Дендонкеру и его ребятам, все нарочно выглядело бы так, будто эти предметы никак между собой не связаны? Короче, я подумала, что Майкл раскаивается. Хочет бросить это дело. Завязать. Он же знал, где я работаю. Знал, чем я занимаюсь. И понимал, что я обязательно найду его отпечатки. А этот отпечаток был очень уж отчетливый. Так не часто бывает. В наше время изготовители бомб вообще работают в перчатках, они прекрасно понимают, на что мы способны. В общем, я очень испугалась… Гордиться тут нечем, конечно… но я уничтожила отпечаток. И ретранслятор. И меню из «Пегой лошади». А сама уволилась по собственному. Остальное ты знаешь. Все, что я тебе сейчас рассказала, правда.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».