Противоестественно (СИ) - "Shamal" - Страница 39

Господи, какая грязь!

Я уже хватаюсь за телефон, чтобы позвонить и все объяснить, но думаю о том, что он, возможно, сейчас за рулем. Не хотелось бы отвлекать. Лучше подожду до вечера.

Какой-то непонятный звук разгоняет задумчивость, и я резко оборачиваюсь, едва не грохнувшись с высокого стула.

Макс закрывает за собой дверь, кладет ключи от моей квартиры на полочку, и я узнаю по яркому брелку, что это те самые, что на всякий случай хранила у себя Юлька.

Беззаботно стягивает перчатки и, будто ничего не произошло, направляется ко мне.

Целует коротко в губы, пока я пытаюсь собрать мысли в кучу, садится за стол напротив, туда, где не так давно сидел его отец.

— Макс…

— Я был дома, — перебивает он, взъерошив свои непослушные, взбитые весенним ветром кудри. — Разговаривал с мамой. Хотел узнать некоторые вещи, которые мне не рассказал ты. Она была предельно откровенна.

Смотрит на меня полными упрека глазами, но я не могу понять, это из-за того, что я умолчал, или… он узнал подробности?

— И зачем? — мой голос звучит хрипло, надорвано, но от меня вообще не требуется ничего говорить, потому что он и без того продолжает.

— Хотел выяснить, зачем тебе это все нужно. И я выяснил. Я подумал об этом еще там, в клубе, но теперь понял все окончательно, — он задумчиво покусывает губу, барабанит пальцами по столешнице и вдруг на выдохе убежденно заявляет: — Ты не хочешь боли, но терпишь, потому что привык терпеть. А еще ты не хочешь унижения, ты просто боишься поверить, что заслуживаешь уважения. А контроль… — он неопределенно машет рукой и вкрадчиво произносит, глядя мне в глаза, — в клубе тебе не смогут его дать. А я смогу. Но не в рамках игры, а на постоянной основе, понимаешь?

У меня внутри все замирает, потому что это совсем не то, что я ожидал услышать. Но Алек говорил, что я должен позволить ему высказаться…

— Я не хочу с тобой играть. Ты не игрушка, и я тоже не игрушка, — Макс протягивает руку, касается моей щеки холодными пальцами и ласково произносит: — Захочешь боли или чего-нибудь еще, просто скажи. Я не посчитаю это чем-то неправильным или извращенным. Господи, Кайя, я влюбился в своего дядю, а это инцест! Что может быть неправильного в таком случае в плетках и наручниках?..

Краснею от его слов, но не отстраняюсь, не отворачиваюсь под пристальным изучающим взглядом. Даже не объясняю, что плетки и наручники — это не совсем БДСМ, потому что уже и сам не уверен, что хочу возвращаться в Тему.

— Правда, я буду рад сделать все что угодно, если тебя это заводит, но мучить тебя, когда ты плачешь и не можешь остановить, когда ты ни капли не возбужден, я никогда не стану, — убежденно заявляет Макс, а я чувствую, как в глазах начинают щипать слезы, вспоминаю свою недавнюю истерику и отчаяние, и все слова, что я хотел сказать о правильности и неправильности поступка просто испаряются.

Теперь я хочу поблагодарить, спросить, откуда он такой умный взялся, но только задушенно всхлипываю и перегибаюсь через стол, умудряясь не упасть, целую приоткрытые манящие губы.

Макс улыбается, кладет ладонь мне на затылок, притягивая ближе, углубляя поцелуй, а потом вдруг осторожно отстраняется.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Нервно киваю, понимая, что будут еще сюрпризы. Я бы хотел, чтобы этим сюрпризом был тягучий секс и следующий за ним здоровый сон, но Макс переплетает наши пальцы и тянет в центр комнаты.

— Что? Куда?..

— Погода просто чудесная и будет такой всю неделю. А еще я выяснил, что ты взял с понедельника отпуск и ничего мне не сказал, — ухмыляется он, обнимая за плечи и подталкивая к шкафу.

— Опять Ленка? — ворчу и, толком не понимая, чего от меня хотят, распахиваю дверцы шкафа. — Ну?..

— Собирай вещи на неделю, поедем отдыхать, — ухмыляется Макс и, не дожидаясь, пока я выйду из оцепенения, принимается что-то сосредоточенно выискивать в шкафу. — Я снял домик в лесу, так что не отвертишься!

Молча наблюдаю, как он вытаскивает дорожную сумку и никак не могу сообразить, что это он такое сказал. Домик в лесу? На целую неделю только мы вдвоем?

— Э-э, а как же твоя работа? — складываю в сумку несколько футболок, свитер и домашние штаны, достаю теплую куртку, пригодную для лесных прогулок.

— У меня нестандартная работа, помнишь? Почти фриланс. Возьму с собой ноут, буду работать перед камином. А что? Мне нравится.

Улыбаюсь, кидая на него заинтересованные взгляды, и меня буквально окатывает волна жгучего удовольствия, когда я замечаю, что он перестает хмуриться.

— Что? — спрашивает Макс, заглядывая мне в глаза. — Ты не хочешь?

Очень хочу. Очень-очень-очень хочу оказаться с ним где-нибудь, где не будет посторонних.

Олег, Ленкин муж, как-то сказал, что места прочно связаны с нашими воспоминаниями, и теперь я буквально одержим идеей наполнить каждое место, где я буду находиться в любой момент времени, счастьем, как и каждый уголок этой светлой квартиры.

Да, черт возьми, эта квартира вся пронизана лучами небывалого солнечного счастья! Куда ни посмотри, за какую деталь интерьера не зацепись взглядом, все напоминает о самом прекрасном, что было и есть в моей жизни…

Вон хоть рабочая поверхность у кофемашины…

— Кайя, ты точно в порядке? — Макс подходит ближе, касается пальцами моего лица, и я поднимаю на него сияющие радостью глаза, не зная, что ответить.

Да?

Целую, почти повисая на нем, так что Макс осторожно, пытаясь не потревожить полосы от ударов, обнимает меня за талию, чтобы мы оба не упали, и отвечает на поцелуй с не меньшей пылкостью. Зарывается пальцами в волосы, чуть оттягивая до приятной боли…

Делает шаг вперед, оттесняя к кровати, и аккуратно укладывает на матрас, нависая сверху.

Я жду, что вот сейчас-то и получу то, что хотел, но Макс, прервав поцелуй, просто ложится рядом, обнимая поперек живота.

— М-м… — недовольно мычу, поглядывая на него с явным возмущением, но он только посмеивается, прижимая к себе еще крепче.

— Ты вымотан, тебе на сегодня достаточно, — шепчет он, а я не могу удержаться от вполне закономерного вопроса:

— Хочешь, чтобы я всю дорогу мучился от неудовлетворенности?

Макс улыбается, заговорщицки поглядывая на меня из-под ресниц.

— Если тебя это успокоит, то не один ты будешь мучиться от неудовлетворенности.

— Очень успокоило!

Мы лежим еще несколько минут, в течение которых я отчаянно пытаюсь думать о каких-то несексуальных вещах, чтобы возбуждение спало, но близость Макса, его пальцы, перебирающие мои волосы, аромат его парфюма, туманят сознание, и в итоге я хочу его еще сильнее, чем ранее.

— Знаешь, воздержание — это забавно, — с той же теплой улыбкой произносит он, устраиваясь поудобнее. — Ты наверняка не знаешь, что я приготовил, но я намерен попробовать за эту неделю много интересных штучек…

— Ты весь секс-шоп скупил, что ли?!

Невольно краснею, представляя, как Макс в каком-нибудь магазинчике интимных товаров набирает полный пакет всяких вещичек и под заинтересованные взгляды продавца уходит в туман.

— Можно и так сказать, — кивает он и ведет ладонью вниз, к ремню моих джинсов, но не дальше. Черт, больно, пиздец просто!

— Ты садист! — восклицаю, отталкивая его руку. — Мы же там, наверное, только вечером будем, да?

— Да, — улыбается племянник и снова перекатывается, оказываясь сверху. — Но поужинаем и сразу ляжем спать. А завтра…

— Боже, Макс, что ты творишь!

Мне становится неловко и стыдно от этих мыслей, а от того, что я смущаюсь, как школьница, становится еще хуже! Сколько мне лет, черт возьми? Почему с ним каждый раз как первый?

— Поэтому в твоих интересах как можно скорее собрать вещи и отправиться в путь! — Макс коротко целует меня в губы и встает, продолжает собирать вещи как ни в чем не бывало. Точно как в тот день, когда он впервые поцеловал меня. Тоже оставил мучиться со стояком, а сам будто и не замечал своего.

Спустя десять минут я, проверив, все ли выключил, закрываю квартиру и захожу вместе с Максом в лифт.