Френдзона для бэдбоя (СИ) - Лари Яна - Страница 43

Всё это очень-очень странно…

Поднимаюсь по ступенькам, преследуемая ощущением какого-то вселенского заговора. Нет, день прошёл спокойно. Даже слишком. Все как вымерли!

Обедала я в гордом одиночестве. Герман с Максом не то что в кафетерии — в офисе весь день не показывались! Правда, последний прислал сообщение, что у него после мальчишника жуткое похмелье, поэтому на работе появится, только если его внесут туда вперёд ногами.

У Лины, куда я пришла забрать дочь, дверь мне никто не открыл. На мой звонок она ответила не сразу и таким голосом, будто как минимум бежала от гепарда. Подруга сбито сообщила, что дети ушли гулять с Амилем, добавила, что ей неудобно говорить и отключилась.

Тут как бы ладно. Брат вообще не пьёт, Мартышев вполне мог отдуваться за двоих, а Лина наверняка занята устройством личной жизни. Заодно понятно, куда подевался Герман и почему мне впервые за годы дружбы никто не открыл. Самой неохота обламывать людям брачные игры. Но всё равно червь недоверия грызёт во мне метровые тоннели.

Замешкавшись у двери своей квартиры, буквально в последнюю секунду разворачиваюсь и стучусь к соседу.

— Привет, Макс.

Мне вдруг становится неловко за дурацкие нотки безмерного восхищения в собственном голосе. Даже в свободной футболке с истёртым изображением горящего мотоцикла и старых джинсах, покрытых разводами светлой пыли, он выглядит сногсшибательно.

— Ты уже вернулась?

Вопрос дочитываю по губам, настолько он звучит напряжённо.

Неожиданно. Как пригоршню снега в лицо кинул.

— У людей такое бывает.

— Что бывает? — Хмурится непонимающе.

— Ну-у… как правильней сказать? Такое словосочетание… Его, конечно, с похмелья редко используют… как же там, — Щёлкаю пальцами, делая вид, что задумалась. — А! Конец рабочего дня, вот!

Макс упирается плечом в косяк, растерянно почёсывает голову, очевидно, пытаясь наскрести там ответ.

К слову, о похмелье. Мы стоим на расстоянии выдоха и что-то я характерного запаха от него не чувствую. Кефиром они там упивались, что ли?

— Прости, не сообразил. Дома время бежит так быстро… — Он отвлекается на глухой стук из глубины квартиры. Ну ничего ж себе. Я, кажется, не вовремя. — Попозже зайду к тебе, хорошо?

Усмехаюсь. Кажется, чтоб его… Да тут открытым текстом!

— Не нужно. Я просто хотела убедиться, что у тебя всё в порядке.

Уголок его рта трогает улыбка.

— И что, по-твоему, со мной должно случиться?

— Сам сокрушался, что практически при смерти.

— А, ты про это… — очевидно, не сразу припоминает собственную отмазку. — Уже полегчало, как видишь.

— Ладно, — заговариваю после небольшой заминки, с неохотой признавая, что я не ко двору сейчас со своей заботой. Чем бы Макс весь день ни занимался, со мной этим делиться он явно не настроен. Меня уже порядком достали перепады его настроения. То жар, то холод. Свихнуться можно. — Я пойду. Извини, если побеспокоила. — Кидаю равнодушно, отворачиваясь.

Нет бы спросить, что между нами происходит, снова подкармливаю неуёмную гордость. Знаю, что желание глупое, не делается это вот так — сгоряча, но единственное, чего хочу: поменять замок от своей двери и, по возможности, от сердца.

Ну не идиотка ли?

«Идиотка, Марьям. Причём с большой буквы» — подтверждает внутренний голос.

— Мари, — окликает меня Макс. Оборачиваюсь, мрачно разглядывая его самодовольную улыбку. — Что, сильно за меня переживала?

— Я… — запинаюсь, не в силах заставить себя признаться. — Я тороплюсь. Ужин сам себя не приготовит, — выдаю сквозь зубы.

— Отлично выглядишь.

Его взгляд скользит по мне осязаемо, медленно. От такого бесстыжего внимания к моей персоне, ощущаю себя воробышком, которого собрались проглотить вместе с перьями.

— Уже слышала, — улыбаюсь через силу, разворачиваясь к своей двери.

— Стоять. — Макс упирается рукой в стальное полотно, обдавая жаром мою спину. — Кто-то посмел оказывать тебе знаки внимания, пока меня не было?

По телу волнами прокатывается знакомый жар, а в голову лезут жутко пошлые мысли. Наверное, самое безобидное из всего — затащить его к себе и на деле убедиться, что под мятой футболкой так же неровно ко мне стучит его сердце.

— Я же не спрашиваю, почему тебя на самом деле не было.

Ещё один рывок и я стою прижатая к его груди, а сильные ладони сжимаются на моей талии. Запоздало доходит, что возмущаюсь не тому. Просто бороться с притяжением получается из рук вон плохо.

— Пахнешь умопомрачительно, — даже не пытаясь оправдаться, произносит Макс, прижимая меня к себе теснее. Тёплый выдох касается моей щеки… Хриплые интонации почти отправляют сомнения в нокаут. Почти. Очередной стук из его квартиры безжалостно сводит на нет влечение.

— Всего хорошего, — с нажимом прощаюсь, вставляя ключ в замочную скважину.

Макс больше не удерживает, так что скрываюсь с его глаз без громких сцен. И мне совсем немного жаль, что всё произошло именно так. Мог бы попробовать удержать, объясниться. Хоть что-то сделать!

Скидываю туфли, снимаю плащ. Иду на кухню, сейчас пустую и неуютную без голоса моей сладкой девочки. И телефон разрядился невовремя, не позвонить.

С силой провожу по лицу руками, пытаясь собрать мысли, вдруг начавшие выдавать какие-то сумасбродные идеи, как, например, желание вернуться и всё выяснить. Неважно, какой мнительной дурой при этом буду выглядеть.

Не слишком-то и уютно мне жилось в обнимку со своей гордостью. Так начну я когда-нибудь чему-то у жизни учиться?

Мне нужно знать, что происходит. Знать, а не додумывать.

Только прежде решаю подключить мобильный к зарядке. Иду в свою комнату, желая поскорее призвать Мартышева к ответу, чтобы стопудово не струсить в последний момент и не передумать. Не хочется второй раз упороть ту же ошибку.

Я настолько охвачена решимостью, что даже не осматриваюсь по сторонам. Зря, между прочим. Очень зря. Понимаю это уже, подключив телефон к питанию. Что-то в привычном расположении вещей неуловимо цепляет моё внимание, тянет обернуться.

— Какого… — не договариваю. Воздух застревает где-то на выходе из лёгких и никак не прорвётся благим трёхэтажным. В такой глубокий ступор, мне кажется, я впадаю впервые. Да что там, даже думать членораздельно не получается!

— Воды? — меняется в лице Макс, а меня ещё сильнее кроет оттого, что я это самое лицо сейчас вижу.

Какого чёрта?!

Кровать, ставшая вдруг шире раза в два раза, придвинута к окну. Рисунков Ксюши в красивых ярких рамочках больше нет.

Самой стены вообще нет!

За спиной удовлетворённо осматривающегося Мартышева — продолжение его спальни.

— Без паники, Ахметова, ты окончательно снесла мне крышу, а я всего лишь снёс последнюю разделяющую нас стену. Дыши глубже, осталось пережить в здравом уме торжественную часть…

— Я как раз собиралась поговорить. Но, чувствую, всё-таки выскажу, — перебиваю севшим от шока голосом.

Пока не пойму, то ли броситься ему на шею, то ли заранее начать рвать на себе волосы, «предвкушая» двадцать четыре часа в сутках с этим сумасшедшим.

— Просто скажи, что без ума от меня, — следует беспечный ответ. — Кстати, как тебе новый цвет стен? По-моему, айвори визуально расширяет пространство.

— Шире уже некуда. — Настороженно слежу за тем, как он вынимает руки из карманов. С таким фокусником только отвернись. — Зачем ты это сделал?

— Жить без тебя не могу, — отвечает Макс уже серьёзным тоном. — Прости, что не посоветовался, но ты временами так любишь ломаться. Сама знаешь, терпение не про меня.

— И адекватность тоже… — шепчу, всё ещё не до конца веря своим глазам.

— Я тоже считаю это недостатком, но что поделать? Последняя неделя была лучшей в моей жизни. До сих пор страшно осознавать, что мы могли не встретиться, что я мог купить любую другую квартиру, что не узнал бы, какая у нас замечательная дочь… — произносит Макс, вставая передо мной на одно колено. Открывает бархатную коробочку. Моё сердце подскакивает, колотится в горле. — Марьям, ты уже моё всё, но я позволю себе наглость попросить большего… Будь моей женой. Надеюсь, ты учтёшь мои достоинства, перед тем как ответить «да» или…