Ну, здравствуй, перестройка! (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 46

— Краской надо нарисовать, — вслух подумал я.

— Чего? — переспросил Костя, рядом отрабатывающий связку посложнее.

Идея ему понравилось, и на вечерней тренировке он, раздобыв где-то тюбик краски, нарисовал и печень мешку, вернее, живот, и челюсть. И глаза, и брови, и даже улыбку! Ребёнок, чё.

— Стрёмно бить такой мешок, он тебе улыбается, а ты ему в рыло, — пошутил я. — Хрен знает чего от тебя теперь ждать, сам тоже ходишь лыбу давишь.

— Не слушай его, Костя, — влез в разговор Евгений Петрович. — И с мешком хорошо придумал! Если это тебе помогает работать с лучшей отдачей, можешь хоть тещу нарисовать свою, хотя нет же у тебя её пока. Наслаждайся. Учись, Штыба!

Блин, это моя идея так-то, только я думал, за краску отругают, а не похвалят. Портить инвентарь зачем? Не сотрёшь потом её.

Но Костя стёр! Ударами своими. Почти всю, завтра подновлять надо будет. Я посмотрел с кем не спарринговался ещё и успокоился — из шести спаррингов четыре будут с теми парнями, которые, как и мы с Цзю, были кандидатами на вылет из сборной.

Первый бой сегодняшних спаррингов у меня был с молодым спортсменом, попавшим на сборы в последний момент. Виктор Артемьев, ленинградский мой товарищ по обществу «Динамо», выиграл в этом году первенство СССР среди школ-интернатов спортивного профиля и заслуженно получил звание мастер спорта. Молодой, шестнадцать исполнилось зимой, моложе меня почти на год, он тоже стоял на вылет из состава сборной. Я сидел сегодня на завтраке с ним за одним столиком, он оказался ярым хоккейным болельщиком, даже заспорил со мной на трёху, кто станет обладателем кубка Стенли в следующем году. Ставил он на нынешнего обладателя кубка «Эдмонтон», я же, зная будущее, на «Монреаль».

Положение аутсайдера не нравилось и Виктору, на ринге он работал очень технично, собранно, ловя меня на контратаках. Подобрать ключик к его манере боя я не смог, как и затащить в обмен ударами. Проигрыш по очкам. Мне он показался случайным ещё и потому, что в следующем спарринге я разделал под орех тоже мастера спорта, восемнадцатилетнего москвича. Нокаута не было, однако насовал я ему прилично. Тем неожиданнее для меня стало поражение в последнем спарринге сегодняшнего дня от щуплого очкарика. Он в очках ходил, ей богу, близорукий, наверное, но на ринге ему орлов взглядами не нужно было отслеживать, и он справлялся. Первый раунд выиграл я, и заслуженно, а вот концовку второго неожиданно слил, и в нем победу могли отдать сопернику. Раздражаясь, стал активно искать возможность доказать, что концовка раунда тоже случайна, и, открывшись, получил нокдаун. Встал при счете семь, добить меня помешал гонг. А что толку, поражение есть поражение.

Сижу на обеде, прикидываю свои шансы. Из, четыре один, как было вчера, мой счёт стал пять три. Тоже приличный перевес побед! Зацепить завтра хоть одну победу, и итоговый плюс по спаррингам у меня. А смысла в этом не было — нам сразу сказали, да спарринги и победы — хорошо, но решать же будут комплексно. То есть учтут счёт, но без гарантии положительного решения. Что интересно, с одним поражение были двое — Цзю и Игорь! Я слышал уже тренер парня подходил к руководству и говорил, мол, наш первый спарринг надо повторить, Игорь работал вполсилы, а Штыба сразу фигачил со всей дури.

Завтра ещё и спарринг с моим новым другом Костей Цзю, а тот не подарок совсем.

Нервничать я не стал, вечером я перечитал то, что мне ставили в недостатки. Записывал для памяти, и вот пригодилось. Слабая техника? Тут я не исправлю за день ничего. Плохо вижу ринг? Хм. Завтра ринг буду видеть как стрекоза, на триста шестьдесят градусов! Знаете, что именно такой обзор зрения у стрекозы? А я знаю!

«А откуда я это знаю?» — призадумался я и бросил это глупое занятие.

Что там ещё? Бегает за соперником как слепой носорог.

Что есть, то есть. А что, лучше, чтобы они за мной бегали? Тут надо подумать, как действовать завтра. Ночью план оставшихся поединков окончательно созрел.

Глава 36

День последний. Спарринги с самого утра. На завтрак та же овсянка, но не пересоленная и с нормальным куском масла.

Первый бой у меня с аутсайдером. Тот всего один бой зацепил и уже потерял веру на место в сборной.

Можно было действовать в своей манере, и активно работая получить желанную победу, благо, соперник мне по силам. Однако я избрал другую тактику. Спокоен, правильно дышу, выкидываю джебы в его сторону, бью то в голову, то по корпусу, даю парню шанс на атаку. Оп-па пошёл на меня, смотрю на соперника, иногда встречаю, иногда отхожу, но отхожу не в угол, а кручусь в центре, показываю, что контролирую ринг и способен на что-то, кроме тупого напора буром. Джебы кидаю наугад, но вижу, что попал, пришлось идти добивать. В ообщем, как ни пытался, а закончил в первый раунд с явным преимуществом.

— Первый зрячий бой у тебя, растёшь, уже не зря приехал, — похлопал по плечу Петрович.

Воодушевленный я следующий бой, тоже с аутсайдером, слил. Заигрался. Стал опять смотреть на соперника, вместо навязывания своего стиля боя порхал, как бабочка, а меня ужалили как оса. Получил нокдаун во втором раунде и бой остановили!

— Евгений Петрович, я готов дальше драться, зачем спарринг остановили? — возмущённо сказал я. — План у меня такой на бой был, хотел силы приберечь и в концовке третьего раунда отработать.

— Евгенич, — обратился старший тренер нашей возрастной категории к своему помощнику, — зачем ты остановил? Ну, подумаешь, нокдаун.

— Ладно, чего там теперь уже, тем более по тебе мы решение уже приняли, — успокоил меня Петрович.

Или напряг? Хз, какое они решение приняли! Костя свой предпоследний бой тоже проиграл, и проиграл его Игорю. А Игорян с двумя поражениями — лучший!

Последний раунд с Цзю решил не извращаться, а просто показать красивый бокс. А чего, раз они уже решение приняли? Костя был солидарен со мной, из-за проигрыша у него появился стимул дополнительный. Заруба у нас была все три раунда, мне прилично досталось, но и я подсветил оба глаза сопернику. Судьи даже заспорили, кто победил. Совещались минут пять. Решили — ничья. Редкая тут.

— Победила дружба, — шлепаю корейца по плечу, радуясь. — Буду рассказывать потомкам, как ты отполз от поражения в бою со мной.

— Шам отполз, — не вынимая капы, прошепелявил кореец, ни слова не знавший по-корейски.

Вру, я его научил паре слов, например, он на обеде сейчас, попробовав уху, выдал поварихам:

— Мащиссоё!

В переводе — вкусно!

— Тувинец, чо ль? И когда вы русский язык выучите? — неделикатно спросила повариха.

— Мичин ном! Чугыллэ? — тут же ответил Костя и спросил у меня. — Толя, а как будет расист по-корейски?

Костина фраза в переводе означала: «Чокнутая? Хочешь умереть?»

Ну а что? Если я других слов не знаю, выучил лет в восемнадцать ругательства на двадцати языках, до сих пор в памяти. Как и некоторые другие вещи. Например, я знаю что «цистозира» — самая крупная водоросль на черноморском побережье. Это в меня биологички запихнули на первом курсе. Пока я их клеил, а они клеились, учились, готовясь к зачету. Ещё помню «коломна вертебре» и «ос фронталес», эти знания от медичек. Что фразы означают, не знаю, просто запомнил, когда они строение скелета изучали. Как писал Даниил Хармс: «Память — это вообще явление странное. Как трудно бывает что-нибудь запомнить и как легко забыть! А то и так бывает: запомнишь одно, а вспомнишь совсем другое. Или: запомнишь что-нибудь с трудом, но очень крепко, и потом ничего вспомнить не сможешь. Так тоже бывает. Я бы всем советовал поработать над своей памятью», — процитировал вслух я рано ушедшего гения.

— Вот учись, тундра! Чуть ли не стихами говорит мальчик! — поставила меня в пример повариха. — Интересно, откуда только знает?

— Мне, Анатолий, тоже интересно, где вы могли Хармса почитать? — неожиданно спросил у меня подкравшийся фронтовик. — Причем не детские его произведения?