Ну, здравствуй, перестройка! (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 53

— Я в гостишку, потом у меня билет на открытие, — ставлю в известность Лену.

Та машет рукой, мол, вали. Она уже сообщила, что я не особо тут нужен и могу прийти утром, и вообще, у меня свободный график, хотя за что такая честь от ЦК ВЛКСМ она не знает. Я знал. Саныч помог, наверно, убедился, что мёд не липовый, а горбачевский, настоящий. Каламбурчик вышел.

В новой гостинице "Дружба" меня ожидало разочарование. Живу я не один, а с соседом, которого в данный момент нет. Сосед — неряха, его вещи раскиданы по номеру, в том числе и на обеих кроватях. И какая из них моя? Одно радует — санузел в наличии, без биде, зато с душем. К двум на открытие фестиваля я уже не успевал, да и не сильно хотелось ноги бить, пешком маршируя по Комсомольскому проспекту. Сразу поехал в Лужники. Вру, не сразу, пообедал в гостиничном ресторане, бесплатно. Оказывается, у нас завтрак и обед оплачены! На стадионе занял своё место, оно у меня обычное, зато не надо картинки живые делать. Люди тренировались, и сейчас синхронно поднимают разные картинки, меняя рисунок на трибуне. Красиво выходит. Появилась вся верхушка СССР во главе с Горбачёвым. Шеварднадзе, Лигачев, Громыко, Гришин. Ельцин! Им довольно активно похлопали, пионеры подарили цветы.

Начался торжественный марш-парад делегатов. Впереди прошла колонна знаменосцев с фестивальными флагами, за ними какие-то иностранцы. Самой первой на гаревую дорожку вышла делегация Кубы — страны, где проходил прошлый фестиваль. И вот на стадионе появилась делегация СССР, и прозвучали фанфары: «Слушайте все!».

Со вступительной речью выступил организатор — первый секретарь ЦК ВЛКСМ Виктор Максимович Мишин. Ему ответил Жан–Клод, но не «КакДам» а… Кеннеди! Не из клана ли он? Он и объявил фестиваль молодежи и студентов «За антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу» открытым. В небо Лужников взмыла туева хуча белых голубей! Надеюсь, не засрут они зрителей, хотя, если кормили их перед этим, то могут.

Фестивальное шествие открыла талисман фестиваля — Катюша. Гигантское электронное табло показало Александровский сад. На экране легендарный военный летчик Иван Никитович Кожедуб, он зажег фестивальный факел от Вечного огня Могилы Неизвестного солдата и держал его в руке. Затем он передал факел слесарю с «Уралмаша», некоему Паше Ратникову и московской аспирантке Галине Гагариной — дочери первого космонавта планеты.

Короче, красочно и впечатляюще!

Паша с Уралмаша и Галя Гагарина и зажгли гигантскую чашу на стадионе.

Тут слово взял Горбачёв.

С каждой его фразой я погружался в уныние, а люди, наоборот, ликовали вокруг!

Глава 41

Дорогие друзья, уважаемые гости!

От имени народа нашей страны…

Такие фестивали — всегда большой праздник…Советские люди искренне рады этой встрече, и их сердца открыты для вас.

«Это факт. Рады мы, энтузиазм у нас зашкаливает», — признаю я.

Но, разумеется, фестивали — это не только праздник,… чтобы блага Земли, блага цивилизации были доступны всем, чтобы исчезли из жизни человека и человечества насилие и расизм, неравноправие и угнетение, милитаризм и агрессия.

«Ну, уж это хрен вам! Горбатого только могила исправит. Ничего не исчезнет и ничто не станет доступно всем», — продолжаю осмысливать речь Горбачева.

Ваш форум проходит в год 40-летия разгрома гитлеровского фашизма и японского милитаризма…

«Это он к месту напомнил», — соглашаюсь с ним.

Не забудут народы и то, что 40 лет назад мир содрогнулся от первого атомного взрыва…

«Забудут, даже потомки тех, кто сгорел в ядерном огне, забудут», — точно знал я.

Мы против политики угроз и насилия, попрания прав человека, и прежде всего таких священных, как право на жизнь, право на труд, против того, чтобы освободившиеся и развивающиеся страны превращали в источник обогащения монополий, использовали их под военные базы и плацдармы агрессии.

«Именно, именно будут грабить и обогащаться! И про плацдармы не угадал, если ты выведешь советские военные базы, там появятся базы НАТО», — пророчествовал я уже совершенно в дрянном настроении.

…Человечества без войн, насилия и угнетения!...

… Станет убедительной демонстрацией солидарности, приверженности миру и дружбе между народами!...

— Какой лидер у нас, — восторженно пихнула меня локтем соседка, моих лет, как водится, комсомолка.

— Да уж. Хрен второго такого найдёшь, — признал я, ибо таких наивных дураков поискать надо.

— А тебя как зовут? Сидишь печальный? Случилось что? Я Оля, — решила поплотней познакомиться со мной, некрасивая, в общем-то, деваха.

Нет, когда она молчала, была симпатичная, а когда улыбалась, то становились видны её кривые мощные зубы, и это меня очень отталкивало. Девушка оказалась москвичкой и работала на озеленении столицы к фестивалю. В данный момент она мне рассказывает про клумбы, на которых цветами изображена эмблема фестиваля:

— Ты знаешь, как мы подбираем цвета на клумбе? Чтобы было похоже на эмблему фестиваля? — надоедала она. — Голубой цвет — это цветы лобелии, фиолетовый — гелиотроп или олиссум, красный — тагетес, его ещё бархоткой называют.

— Я не особо по цветам, мне активный отдых нравится — спорт, танцы… — вяло сопротивлялся я.

— Танцы! У меня старшая сестра танцует здесь в фестивальном кафе! Ансамбль эстрадного танца «Фотон», у неё сольный танец. Каждый день будет танцевать, я вас познакомлю, — подпрыгнула на месте Оля.

А это уже интереснее, спортивная танцовщица-сестра, ещё и старшая, Оля уж реально молодо выглядит. Я понимаю, отчего она ко мне пристала — справа от неё сидит настоящий ботан. Пухлый, в огромных очках, ещё и неопрятный — уляпался, поедая мороженое.

В кафе, куда мы направились с Олей после открытия фестиваля, оказалось людно. Сами танцы ещё не начались, и мне удалось пообщаться с Леночкой. Как я и ожидал, она мне понравилась больше, что, мне кажется, заметила и Оля. Но вот облом — страшноватый боксер — не предел мечтаний этой девицы. Она хотела отрываться и тусить. Разок я бы мог с ней задружить, но не более.

От речи Горбачева и от облома с Леночкой меня настигло опустошение. Я решил уехать в гостиницу, но от Оли так просто не отделаться, она взяла с меня слово, что я приеду тридцать первого июля на международный фольклорный праздник в музей— заповедник «Коломенское». Знать бы еще, где это. Хотя, зачем мне? Я соврал, и ехать туда и не планирую. Центр Москвы бурлил праздником, шутка ли— полторы сотни с лишним безбашенной молодёжи, и все хотят веселья.

— Ваши документы? — строго спросил меня мужчина в строгом костюме, а рядом стоит его брат-близнец, не иначе.

— А ваши? — привычно огрызнулся я.

Нехотя передо мной мелькают коркой.

— Стоп, что машешь как веером, дай прочитать! — возмущаюсь я. — Может у тебя удостоверение ЦРУ!

Нет, наш советский мент. Лейтенант Козлов, ещё и не московский, наверняка, в усиление отправили.

— Документы покажите, гражданин, — настойчиво попросил летёха.

— А почему для вас, Козлов, я гражданин, а не товарищ? — не подумав, сказал я.

— Боря, вызывай машину, наш клиент! Ещё и пьяный!

Мд-а, двусмысленно прозвучало! А я виноват, что у него такая фамилия? Ситуация скверная.

— Не надо машину, вот моё удостоверение, — вздохнул я, доставая свой пропуск-удостоверение. А настроение было поругаться. Зная наших ментов, могли и по почкам стукнуть, а оно мне надо?

В гостинице соседа нет, и не было. И какая койка моя? Выбираю у выхода, скидывая его вещи со своей уже койки на пол. Подумал и переложил на кровать. Не стоит на парне зло срывать. Заказываю межгород, в номере есть телефон и можно через портье заказать переговоры. Набираю Фаранову и мне повезло — она дома. Бабулю мою видела вчера, и отца недавно. Так что я прошу передать, что у меня всё хорошо, прошёл отбор в сборную, на этом месте Алёнка радуется, а сейчас был на открытии фестивали. На этом месте девушка радуется и завидует. По-доброму, она вообще добрая. Спросил у неё про здоровье, и сам не ожидая, попал в точку.