Да, мой повелитель! (СИ) - Грант Эмилия - Страница 31

— Не смей. Сюда. Звонить.

— Но я хочу поговорить с тобой!.. — начал он.

Хочет он?! Скажите на милость! А я вот домой хотела вернуться из отпуска вовремя — и что? Тебя это хоть на секунду волновало, когда ты тырил мой паспорт, будто вокзальный карманник?! А еще сын миллионера!.. Может, сейчас ты начнешь рассказывать, что я прохожу по делу о мошенничестве, на мое имя хотят оформить кредит, и поэтому мне срочно надо назвать номер карты и все пароли? Ублюдок!

Само собой, весь этот монолог я оставила при себе. Тут как с психом: вступишь в дискуссию, и он уже не отвяжется. Поэтому я просто назвала Серкану точный адрес, по которому он мог отправиться вместе со своими хотелками, и повесила трубку.

Не следующий день он позвонил снова, и я поняла, что нужны ответные меры посерьезнее. В конце концов, Серкан появился на этот свет не прямиком из ада, — есть человек, которому не повезло стать его отцом. И именно к нему я решила обратиться.

Зашла на сайт сети отелей, отыскала контакты головного офиса и набрала их. Конечно, глупо было ждать, что ответит мне сам Кемаль Озтюрк, но я надеялась достучаться до него хотя бы через секретаршу.

Секретарша по-русски не говорила, я попыталась донести до нее претензии на английском… Но вышло довольно неубедительно. Посудите сами: ваш босс — знаменитый бизнесмен. Может, даже в турецком списке «Форбс» числится. Известная фигура. И тут вам звонит какая-то полоумная и рассказывает, что сын вашего начальника до нее домогается. Звучит бредово, верно? Вполне возможно, та бедная девушка даже привыкла к таким звонкам. Вон есть у нас в подъезде старушка одна, — ей тоже маньяки мерещатся на каждом углу, и она стабильно строчит заявления в полицию. Кажется, один раз она умудрилась обвинить вице-спикера Госдумы, потому что он — цитирую — «плотоядно из телевизора смотрел».

Тогда я решила прибегнуть к помощи Мехмета. Найти его в соцсетях не составило труда: мой бывший сослуживец вел на редкость публичный образ жизни. Выкладывал фотки чуть ли не трижды на дню, — уж не знаю, как он умудрялся совмещать все это с работой. И хотя подписчиков у него было всего сорок семь, Мехмета это нисколько не смущало: его улыбающаяся физиономия стабильно светилась на селфи. Что особо меня порадовало — на последних снимках в кадр попадала и Фидан, из чего я сделала вывод, что отношения у них складывались, как нельзя лучше.

Я написала Мехмету в личку с просьбой перезвонить, и уже через полчаса увидела его веселое лицо у себя на экране. Почему-то Мехмет предпочел видеосвязь.

— Хай, Маша! — завопил он так громко, что на меня обернулась добрая половина офиса.

Вжав голову в плечи, я выскочила в коридор, чтобы не стать объектом всеобщего порицания.

Когда я озвучила Мехмету свой план, он заметно приуныл. Еще бы! Я попросила его написать от моего имени донос на Серкана, с которым у Мехмета изначально не заладилось. Из-за меня, кстати. И тут я снова дамокловым мечом нависла над его карьерой.

— Серкан — сталкер! — уговаривала я свой последний шанс на спокойную жизнь. — Харрасмент!

— Да-да… — неуверенно кивнул Мехмет. — Он спрашивать про ты… Где Мария, телефон номер…

Стоило признать: русский язык у Мехмета стал гораздо лучше. Не иначе Фидан всерьез взялась за его обучение, — и, наверняка, за воспитание.

— Ты ничего ему не сказал?

— Ноу! — парень сделал вид, что застегивает рот на молнию, запирает и выбрасывает ключ. — Бат… Ай кант райт зис… Не могу, андерстенд? Как это… Писать про Серкан бей — не могу!

— Да никто не узнает, что это ты написал! — заверила я его. — Секрет, понимаешь? Напиши: «Мария Ледовская». Я тебе скину текст… Ай уилл сенд ю зе текст!

— Маша… — умоляюще протянул Мехмет, жалобно вскинув брови. Опять этот щенячий взгляд!

Если бы от него сейчас не зависело мое психическое здоровье, я бы ни о чем не просила. Но, видит Бог, кроме Мехмета мне обратиться было не к кому.

С грехом пополам и с помощью онлайн-переводчика, я поведала юноше свою историю. Преподнесла все в мрачных красках. Мол, Серкан похитил сначала мой паспорт, потом — меня саму, удерживал на вилле, и мне чудом удалось сбежать. Фактически, все так и было, — ну, разве что, наручники на меня никто не надевал. Но если, чтобы избавиться от Серкана, мне требовалось слегка приврать, я готова была запятнать свою карму. Тем более, что и он поступил со мной нечестно, так что заслуживал возмездия. Я ведь не в интерпол на него заявила, а всего лишь пыталась нажаловаться его отцу. Знаю, звучит, как слова детсадовца-ябеды, но ничего другого на тот момент я придумать не могла.

Вишенкой на торте моей дипломатии было упоминание Фидан. Стоило мне будто бы вскользь заметить, что такой маньяк как Серкан не остановится ни перед чем, и неизвестно, кого он сделает своей следующей жертвой, — ну, скажем, горничную какую-нибудь, вот, к примеру, Фидан, — как Мехмет изменился в лице.

— Окей! — решительно кивнул он. — Я хелп.

И я, наконец, выдохнула с облегчением. Сочинила обстоятельное письмо на имя Кемаля Озтюрка, — по-английски, естественно, чтобы уж наверняка, — выслала Мехмету, и уже на следующий день мой спаситель отписался, что отправил донос в головной офис.

Уж не знаю, помогло это письмо, прочитал ли его Кемаль бей, или до Серкана просто дошло, что проще убиться об стену, чем вывести меня на разговор, — но звонки прекратились. Жизнь возвращалась на прежние рельсы: кот — работа — кот. Если бы не мой любимец Шелдон, я бы не вытянула.

Конечно, кот с голоду без меня не умер, — Надя исправно приходила его кормить, благо, живет она недалеко, — зато соскучился ужасно. Если раньше Шелли лишний раз себя погладить не давал, изображал сильную и независимую персону, то теперь прямо хвостиком за мной таскался. Хоть кому-то моя поездка в Турцию пошла на пользу!

Если вам кто-то говорит, что лучший способ забыть мужчину — завести нового, — не слушайте. Лучший способ забыть мужчину — завести кота. И пусть время от времени я до сих пор уходила в печальные воспоминания, представляла, как выпускаю в Серкана автоматную очередь или душу голыми руками, Шелли исправно поднимал настроение. Терся о мои ноги, урчал на коленях, как маленький моторчик. До того расщедрился, что даже будить меня своими голодными воплями стал не в пять, а аж в шесть утра! Вот оно — истинное великодушие.

И сейчас мне не терпелось поскорее закончить с работой, забежать в магазин, чтобы купить нам с Шелдоном чего-нибудь вкусного и залечь на диване с пушистым клубком сострадания.

Как назло, именно сегодня день тянулся ужасно долго. Вдобавок эта легкая тошнота… Бр-р-р. Я то и дело смотрела на часы, но они будто издевались: мне-то казалось, что до конца рабочего дня осталось всего ничего, а оказывалось, что «всего ничего» прошло с того момента, как я в последний раз смотрела на время. И обед с подругами участь мне нисколько не облегчил. Чего стоило только это Людочкино бестактное «Может, поговоришь с ним?»

— Я же вижу, ты все время о нем думаешь, — напирала она, хотя я и сделала вид, что понятия не имею, о ком это она.

— Вообще нет! — фыркнула, подхватив печеньку из вазочки.

— А вдруг он любит тебя? — прищурилась бухгалтерша.

Я уставилась на нее, так и не донеся печенье до рта. Я не ослышалась? Это точно сейчас Люда сказала?! Или, может, где-то в соседнем кабинете работает телевизор? Или у меня на снотворных начались слуховые галлюцинации… Нет, серьезно? Та самая Люда, которая с пеной у рта предупреждала меня насчет опасных турецких альфонсов, вдруг завела шарманку с мелодией из «Просто Марии»?

— Он вообще никого не способен любить. Кроме себя, — безжалостно заявила я и куснула печенье, чтобы не наговорить Люде ничего обидного.

Куснула — и тут же поморщилась, а потом и вовсе выплюнула в салфетку.

— Что за гадость?! Оно что, испорченное? Кто вообще принес сюда эту дрянь?!

Как выяснилось, зря я это спросила. Люда тут же оскорбленно надулась, а Надя одарила меня взглядом, полным осуждения.