Где деньги, мародер? (СИ) - Фишер Саша - Страница 35

Да уж, смешно.

В этот момент я вдруг понял, что жду Ларошева уже довольно долго. Чтобы выйти в холл и оглядеться многовато пятнадцати минут, которые уже прошли с момента, как он меня оставил. Хотя, может он просто отвлекся на какой-нибудь необычайно важный спор о роли министра финансов в становлении личности государыни Елены, а про меня забыл.

По затылку пробежал холодок, словно сквозняком волосы пошевелило. «Так, Лебовский, — сказал я себе. — Лучше быть живым параноиком, чем мертвым оптимистом…»

В этот момент по лестнице раздался дробный топот. Кто-то бежал вниз, не особенно скрываясь. Я замер.

— Эй, Лебовский, ты тут? — громким шепотом проговорил кто-то. — Меня Бабка-Ёжка послал.

Это была девушка. Волосы аккуратно заплетены в косу, юбка длинная, блузка застегнута до самой шеи. Типичная отличница из хорошей семьи. Никакого оружия в руках, сумки, где его можно спрятать, или еще чего-то подобного. Лицо незнакомое, что, впрочем, неудивительно. Все-таки в универе учится немало людей, запомнить их всех… Ну, такое.

— Лебовский? — повторила она беспомощно.

— А где сам Ларошев? — спросил я, выступая из тени.

— Тссс! — она сделала шаг ко мне и прижала палец к губам. — Он встретил Кащеева и не может прямо сейчас идти за тобой. Прислал меня сказать, что тебе туда нельзя. И чтобы я тебя вывела из универа через подвал. Не ходи в холл, идем за мной!

Я отступил на шаг, не подпуская на всякий случай незнакомку вплотную. Какая-нибудь Феодора запросто может вырубить одним касанием, где гарантия, что эта отличница не способна на что-то похожее?

— Идем скорее! — сказала она нетерпеливо. — Тебе нельзя выходить в холл!

«Не бросай меня в терновый куст», — невольно подумал я, уже всей кожей ощущая сгущающуюся вокруг опасность. Я представил, как эта девушка с неподдельными слезами на фиалковых глазах рассказывает, как я споткнулся и неудачно упал в пролом. Сломал шею, какой ужас! Она ничего не смогла сделать, хоть и пыталась… «Что мы делали в подвале? О боже, не спрашивайте, мне ужасно стыдно…»

Я отступил еще на шаг, не позволяя девушке взять себя за руку и потащить за собой куда-то в глубину университетских катакомб.

— Ты меня боишься? — она сделала большие глаза. — Не думала, что ты такой трусишка…

Предчувствие угрозы и встроенный детектор лжи заорали в моей голове в два голоса. Я секунду прислушивался, чтобы убедиться, что в холле все еще есть люди, прянул в сторону, чтобы обойти отличницу, не коснувшись, и в несколько скачков преодолел лестницу наверх.

Выскочил в холл. Бросил два быстрых взгляда направо-налево. Троица парней, рядом с ними сумка на полу. Две девушки на кожаном диванчике. Седой препод сидит на банкетке, а вокруг — стайка парней и девчонок. Одиноко подпирающий стену здоровяк со скучающим видом. Ларошева не видно, Кащеева тоже.

Обычным шагом я направился к главному входу. Ну как, обычным… Стараясь двигаться так, чтобы рядом со мной все время находились другие люди. Этот долбаный холл был устроен таким образом, что посадить убийцу здесь можно сразу в нескольких местах. Уследить за которыми…

Что-то свистнуло совсем рядом с моей щекой, опалив кожу. Звука выстрела я не услышал. Завизжала одна из девушек на диване. Я нырнул в сторону, попытался по-быстрому сориентироваться, откуда стреляли, но какое там…

Скучающий здоровяк неожиданно быстро переместился поближе к двери. Ага, понятно. Кто еще?

Снова свистнула пуля. На этот раз еще более мимо, чем в прошлый.

До входной двери осталось каких-то пять шагов.

К раненой девушке начал сползаться народ. Я двинулся в том же направлении, здоровяк дернулся, сделал шаг от двери, но передумал и встал, перекрывая собой проход.

Вжжжиууу! Теперь завизжали сразу несколько девушек — пуля попала в окно, осколки посыпались на диван.

— Только без паники! — поставленным голосом провозгласил седовласый.

Ну да, лучше слов в такой ситуации просто не подберешь, молодец какой!

Троица парней бросилась к двери. Они попытались оттереть здоровяка в сторону, но тот уперся.

Рассуждать было особо некогда. Окна, конечно, были слегка высоковато, но так будет однозначно быстрее, чем пытаться пролезть в дверь сейчас.

Я быстрым прыжком переместился к дивану, наступил одной ногой на спинку, оттолкнулся и отправил тело в длинный прыжок через выбитое окно.

Удар об землю. Перекат.

Бежать вперед, к дороге, нельзя — пустое пространство простреливается все целиком. Вдоль стены, вбок.

Потом в парк. Сначала перебежать дорожку, потом пригнуться и проскочить через центр вдоль аккуратно подстриженной живой изгороди. Потом забираем еще правее, почти по дороге к мызе. Но не сворачиваем.

А дальше, дальше.

В ту часть парка, за которой никто сейчас особо не ухаживает.

Мимо заросшей беседки Ларошева.

Я замер рядом с прибрежными кустами. Прислушался. Прямо над головой изо всех сил голосила какая-то птица. Течение реки приносило из города собачий лай, смутное бормотание, звук гудящих клаксонов.

Возможно, за мной никто и не гнался…

Но стоило мне об этом подумать, как хрустнула ветка в том месте, где вообще-то была не должна. Не раздумывая, я нырнул в темную воду Томи.

Вынырнул у самой кромки берега. Осторожно, выглянул из-за кустов, стараясь рассмотреть своих преследователей. Но через листья мне было видно только то, что их двое. Во всяком случае, видел я двоих. Переместиться и рассмотреть получше у меня возможности не было. Слишком близко. Если начну плескаться и шевелить ветвями ивняка в безветренный день, привлеку к себе внимание и получу пулю в башку.

Я снова ушел под воду и поплыл по направлению к городу. В принципе, если напрячься, можно попробовать этих двоих… «Что, Лебовский?» — спросил я сам себя и понял, что не хочу никого убивать. Что бы я там ни чувствовал, как бы не ерепенился, но я был для Кащеева проблемой. Решить которую он попытался в меру сил и возможностей. Проламывать черепа и сворачивать шеи его исполнителям — такая себе идея. Ребята точно ни в чем не провинились… «Так что, Лебовский, реши проблему, а потом придешь», — сказала я себе. Поднялся на поверхность, сделал вдох и снова ушел под воду.

Я выбрался на берег, не доплыв до устья Ушайки, между двумя доходящим до воды заборами. Свидетелями моего «триумфального» прибытия на берег стали белая коза, которая даже ради такого случая перестала обжевывать куст у одного из заборов, и ребенок лет, наверное, трех, который, кажется, вообще не обратил на меня никакого внимания, потому что охотился на что-то под листьями капусты.

Я вылил воду из ботинок, слегка отжал пиджак, печально посмотрел на две промокшие папки… Ладно, попробую что-нибудь с этим сделать. Но потом. Позже. Надо добраться до дома своих. Рассказать им уже, в какую историю я влип, и подумать, как бы из этого выбраться. Можно было сходить, например, к бабке, которая…

Я замер от неожиданной мысли. К бабке меня привез Кащеев. Если Гезехус в теме, то Кащеев знает, где живут Натаха, Гиена и Бюрократ. То есть, убежища у меня нет по большому счету. Ну, то есть, возможно, что Кащеев не интересовался, с кем я там прибыл и куда их поселил в городе. Но лучше на всякий случай считать, что засада может быть в каждой известной мне точке.

Да уж. Если выберусь из этой дурацкой истории живым, включу мозги и сделаю все по уму. Включая организацию «берлоги», сбор инфы про ключевых фигур и все такое прочее.

Расслабился. Слишком уж безопасными и гостеприимными показались мне сибирские Афины…

Пугало стояло очень удачно — рядом с небольшим плетеным заборчиком, размежовывавшем участок с кучными кустами картошки и длинными ползучими плетями кабачков. От домов эту часть огорода скрывал небольшой пригорок.

Так что к макету человека, который в теории должен отпугивать ворон, я подобрался незамеченным. Согнал с его плеча ворону и стащил с плетеной головы обтрепанную соломенную шляпу. Вывернул пиджак, чтобы тот смотрелся неказисто и по-дурацки. Подобрал с земли длинный ровный шест. Кажется, он когда-то служил опорой в заборе…