Каждый мародер желает знать… (СИ) - Фишер Саша - Страница 34

Первая бутылка уже давно закончилась, вторая и третья, кажется, тоже. Кажется, как раз на третьей к нашему столу присоединилась загадочная мамаша Сусанна. Она Гиену тоже узнала, но они оба так и не раскололись, где и когда они познакомились. Мамаша оказалась корпулентной дамой с румяным лицом и прозрачно-светлыми чуть раскосыми глазами. В отличие от большинства местных, у нее были темные волосы. У нее был голос боцмана с пиратского корабля и его же замашки.

Потом начались танцы, если, конечно, это можно так назвать. Каждый дрыгался кто во что горазд, особо озабоченные выискивали уголки потемнее, чтобы увлечь одну из шныряющих по кабаку девок.

В общем, нормальный такой вечер в нормальном таком кабаке.

А потом я очнулся. Ну, потому что назвать это пробуждением было бы... гм... преуменьшением. Я резко вскинулся, окинул взглядом окружающую реальность, в ожидании всех и всяческих неприятностей. Но вокруг было сплошная милота и благолепие — в косых солнечных лучах, проникающих сквозь широкие щели сарая плясали пылинки, правый бок щекотало сено — рубаха задралась, одеяло сбилось. Их одного темного угла к другому темному углу прошмыгнула деловитая мышь. А слева, закинув на меня ногу и живописно разметавшись, безмятежно спала, приоткрыв коралловые губки та самая девица, на чей розовый сосок я пялился, когда мы только пришли в «Сестру Стрекозу».

Ага, даже припоминаю кое-что. Смена этой очаровательной официантки закончилась как раз когда начались танцы. Потом она увлекла меня сюда, на сеновал. И потом...

Я зажмурился.

Хорошая получилась ночь. Даже жаль, что я так много выпил, и теперь память изволит сбоить на самых волнующих и интересных местах. Впрочем, ничего не мешает мне сейчас освежить кое-какие моменты...

Я коснулся притянул спящую девушку ближе к себе, коснулся губами жемчужно-белой кожи. Она простонала что-то неразборчивое и подалась вперед. Голова болела, конечно, да и черт с ней! Глаза девушки приоткрылись и заблестели. Кончик языка облизнул губы, шаловливая рука скользнула вниз по моему животу.

Кто-то негромко покашлял. И это был не я и не... блин, как ее зовут? Вроде бы она вчера представлялась, но было уже шумно, как вокруг, так и в моей голове, так что имя я теперь вспомнить не мог. Вроде что-то такое непривычное уху, экзотическое...

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — сказал Янис. Интересно, он все время там стоял или только вошел? В любом случае, мне двойка за невнимательность. Слишком много полагаюсь на свое чувство опасности и забываю про банальную осторожность. Он мог нас прирезать уже четырнадцать раз. Десятком разных способов.

— Эгле, ты бы не могла нас оставить? — он усмехнулся.

— Ну да, ну да, у вас серьезный разговор, не для моих нежных ушек, я поняла, — девушка убрала свои шаловливые руки. Что меня немного расстроило, конечно.

Она соскользнула с сеновала, ухватившись за поперечную жердь. Не утруждая себя одеванием. Впрочем, ее прелести в любом случае вся деревня видела, теперь-то уж чего стесняться?

Я решил не следовать ее примеру, и прежде чем слезть вниз штаны все-таки застегнуть.

— У вас ко мне какое-то дело, Янис? — спросил я и поморщился. Висок раскалывался, будто в него воткнули иголку. Да и общее состояние организма было... ну, такое. Предсказуемое.

— Пива? — Янис протянул мне запотевшую бутылочку. Ага, значит все-таки недавно пришел, если бы сидел уже пару часов, то она бы нагрелась.

— Нет, благодарю, — я медленно покачал головой.

— Между прочим, мы вчера точно переходили на «ты», Богдан, — Янис свернул крышку у бутылки и сделал длинный глоток.

— Да, точно, — я напряженно хохотнул. Интересно, чего ему надо? Он же не просто так вчера нас развлекал. Ну, то есть, за выпивку и закуску мы платили сами, но дружелюбием к нам он воспылал по своей воле. Видел он нас впервые в жизни, значит...

— Ты веришь в судьбу, Богдан? — спросил вдруг Янис. Смотрел при этом очень серьезно, будто вопрос был вовсе не риторическим.

Я неопределенно дернул плечом и склонил голову на бок, давая понять, что жажду услышать контекст вопроса.

— Да тут понимаешь, какая история... — он опустил взгляд. Усмехнулся, как будто слегка сконфуженно. — У меня последний месяц все шло через афедрон наперекосяк. За что ни возьмусь, все елдой накрывается. И буквально позавчера вечером сходил я к Лукерье. Раскинь, говорю, картишки, старая, скажи, где я нагрешил, и что мне надо сделать, чтобы странь эта прекратилась. А она, ведьмища злоязыкая, колоду свою засаленную достала, покидала карты туда-сюда и говорит: «Ты, Янис, где-то мужик умный, а где-то дурак дураком! Все же просто — возьми горсть ячменя да жбан молока, пойди лесной тропой, сверни сквозь колючий куст, та так, чтобы шипы крови твоей испили, найди пень трухлявый, накорми его, напои, и поклонись трижда, а потом ступай себе, куда сердце прикажет, и все у тебя наладится!» Вот скажи, ты бы пошел это все делать?

— Лукерья — это же та, которая какому-то селянину елдак на лбу наколдовала? — спросил я.

— Она самая, — Янис криво усмехнулся.

— Тогда пошел бы, конечно, — хмыкнул я. — Чтобы не рисковать. А то мало ли...

— Вот и я пошел, — серьезно сказал Янис. Задрал рукав рубахи и продемонстрировал подсохшие царапины. — Об боярку всю руку, вон, разодрал. А когда из леса вышел, то первое, что увидел — это машина знакомая. Я ее уже год в Егорьево не видел. И вот поэтому я тебя и спросил, веришь ли ты в судьбу.

— Хм, ну если с такой стороны смотреть, то вполне, — я кивнул. Надо же, а ведь, похоже, я решил свернуть к Егорьево именно в тот момент, когда Янис продирался сквозь кусты и трухлявый пень ячменем кормил. Случайно получилось. Ну да. Совпадение такое. С другой стороны, и что? Теперь я обязан на нем жениться что ли? Я фыркнул, подавляя смешок. — Слушай, Янис, я не помню, спрашивал тебя или нет. А почему у вас на площади статуя Ларошева стоит?

— Памятник-то? — Янис почесал в затылке и как будто смутился. — Да это нелепая история, даже рассказывать не о чем. Потом как-нибудь, не про то сейчас разговор... Скажи лучше, что вот про эту вещь думаешь.

Физрук кинул мне что-то небольшое, а я машинально это поймал. Покрутил в руках, рассмотрел. Деревянный шарик, размером с голубиное яйцо, покрытый сложной резьбой. Дерево выглаженное, будто его много крутили в руках. Пожал плечами.

— Милая вещица, — сказал я и вернул шарик Янису. — Никогда такой раньше не видел.

— Хорошо, — кивнул Физрук и явно повеселел и расслабился. Спрятал штучку в карман. — А пойдем-ка лучше ко мне в гости, вот что. Там и о деле моем поговорим?

— А мои друзья? — спросил я.

— Да дрыхнут они еще, — махнул рукой Физрук. — Мы по быстрому смотаемся, тут недалеко. Они и соскучиться не успеют.

Янис приоткрыл дощатую дверь сарая. Снаружи сияло яркое солнце, безжалостно высвечивая золотую седину деревьев. Осень потихоньку наступала, хотя пока еще погода была вполне летняя. Я огляделся. Справа высокий забор из потемневших от времени досок, вдоль него — раздолбанная колея, поросшая травой. Три белые козы лениво ее щиплют, поглядывая на нас неодобрительно. Слева — кусты и березки. Рядом с кустом лежит меланхоличная коровка. Никаких транспортных средств рядом нет.

Впрочем, идти было недалеко. Всего-то спуститься с небольшого холма по этой самой колее, оставленной скорее тележными колесами, чем машинами. Хотя моя шишига тут нормально пройдет, даже не пискнет.

— Мы в Семибратово идем, если что, — как бы невзначай обронил Янис. И глянул на меня.

— Вроде уже слышал про такое название, — сказал я. — Опасное место?

— Лет сто назад может и было, — физрук снова как будто выдохнул с облегчением. Это был еще какой-то тест? Ну, если и так, то я его прошел, по всей видимости. Наверное. Если через час не обнаружу себя с ножом в печени на ближайшей помойке. Хотя с другой стороны, пройти тест — не всегда хорошо. Ты, такой, радуешься, что тебя признали годным, а тебя с шутками-прибаутками ведут к алтарю той же самой Морены, чтобы с помпой и пафосом выпустить там из тебя всю кровь во славу местной версии Санта-Муэрты.