Каждый мародер желает знать… (СИ) - Фишер Саша - Страница 4

— Точно не надо, — твердо ответил я. Что-то мне после «свидания» с Феодорой совершенно не хотелось оказаться во владениях Кащеева. Кстати, неплохо бы узнать о ней немного побольше. Девушка явно на каком-то особом положении. Реально, если бы она не совершила глупость, то я бы выложил ей все, как миленький. А я ведь даже не знаю толком, что она собой представляет... Кажется, иногда я думаю совершенно не тем местом, которым полагается.

— Кстати, а что там с покупателем? — Йован понизил голос и склонился ко мне поближе. — Ты вроде говорил, что есть наметки...

— Он какой-то мутный, — сказал я. — Я сначала хотел с Крюгером поговорить, но теперь не знаю, с которым. Кто там наследник того, убитого?

— Да вот бы я еще в династиях пивоваров разбирался... — пробурчал Йован. — Но вообще нам бы поторопиться. А то мне деньги нужны уже довольно критично.

— Кстати, а что с остальными? — невинно спросил я. — Будем рассказывать остальным мародерам?

— Ну... — Йован замялся. — С одной стороны, надо бы... Мы же этот тайник в мызе нашли... С другой стороны...

— Да ладно ты, не жмись, — я криво усмехнулся. — Лично я никому не проболтаюсь, а вот что с остальными?

— Слушай, ты не думай, что я какой-то жмот... — Йован неожиданно даже покраснел. Встал, уперев глаза в пол, как будто стыдно ему, как нашкодившему псу. С его здоровенной фигурой это настолько не сочеталось, что я чуть не заржал. Хорошо, что сдержался. Мало ли, какие у кого психологические травмы. Он же вроде первый и предложил, что надо всем рассказать, это Синклер его остановил. — Просто тут такое дело... Мы вроде как жизнью рисковали... С ворованами дрались. И Синклер еще...

— Да уж, — я помрачнел. — Ладно, молчим пока. Я попробую разузнать, что там сейчас у Крюгеров. Если все глухо, то тогда маякнем тому покупателю.

— Тогда остальных беру на себя, — уже вполне деловитым тоном сказал Йован. — Точно не надо в лазарет?

— Точно не надо! — я уверенно мотнул головой. — Фигня, царапина. Так заживет.

Йован развернулся и вышел из закутка. Судя по звукам, вернулся к своему столу. Зашелестели страницы. Я посмотрел на свой учебник. Сделать вторую попытку позаниматься, или теперь уже точно ничего не выйдет?

«Раздолбай ты, Лебовский!» — подумал я и вернул книгу на полку. Надо уже реально разобраться со всей этой историей с Соболями. Почему бы не прямо сейчас?

Я захлопнул учебник, привычным жестом сунул свою тетрадь сзади за ремень брюк. И направился к выходу.

— Лебовский, подойди ко мне, — раздался из-за конторки голос Синильги Азаматовны. Холодный, как айсберг в океане. Блин, я ведь уже почти ушел! Сейчас мне за болтовню и шум в библиотеке дюлей влепит по первое число... Я отпустил дверную ручку и обреченно поплелся к ней.

— Что за дела у тебя с младшим Матониным? — спросила она, не глядя на меня.

— Никаких дел, Синильга Азаматовна, — машинально ответил я и напрягся. Я с самого собрания Юрия не видел, и даже старался о нем не думать пока лишний раз. Своих предупредил только, что он где-то здесь болтается.

— Тогда почему он значится твоим попечителем на целых три семестра? — суровое монголоидное лицо библиотекарши было еще более непроницаемо, чем обычно.

— Эээ... он что? — вот тут я реально офигел. — А почему я об этом ничего не знаю? Я же должен был что-то подписать, разве нет?

— Нет, — Синильга Азаматовна качнула головой. — Договор заключается от имени университета, твое согласие не требуется.

— Но у меня нет с ним никаких дел! — сказал я. — А откуда вы... Вот же блин. А я могу отказаться от этого как-нибудь?

— Я видела документы, — сказала хозяйка библиотеки. — С чего бы ему быть таким щедрым, если у вас нет никаких дел?

— Попечитель — это же означает, что я должен буду на него работать, когда закончу? — спросил я.

— Три года по нынешнему контракту, — сказала она. — Он очень плохой человек, ты зря с ним связался.

— Да не связывался я с ним! — я стукнул кулаком по конторке. — Ну офигеть теперь...

— Моя сестра когда за него замуж вышла, изменилась до неузнаваемости, — тихо сказала библиотекарша. — Кажется, даже говорить разучилась. Не узнает никого.

— Талтуга — ваша сестра? — тупо спросил я. — Так я могу это как-то прекратить? И кто может?

— Никто не может, Лебовский! — Синильга посмотрела на меня своими черными бездонными глазами. — Попечительские контракты надо отрабатывать, иначе...

— Что? — спросил я, поняв, что она не собирается продолжать.

— Не знаю, что написано в твоем, я видела только первую страницу, — Синильга Азаматовна отвернулась. — А ведь ты мне даже нравился...

— Да я клянусь, что не имею к этому отношения! — сказал я сильно громче, чем мне бы самому хотелось. Да уж, лучше бы она меня за шум в библиотеке отругала и заставила в наказание формуляры заполнять или пыль с книг протирать...

— С трудом верится, Лебовский, — ее губы презрительно скривились. — Такие подарки кому попало не делаются. Ты же знаешь, сколько стоит обучение?

— Конечно, знаю... — я прикусил губу. — Вы уверены, что точно ничего сделать нельзя? Я теперь обречен отрабатывать на этого придурка, иначе у меня нос отвалится и детей не будет?

Она не ответила. И вообще всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Взялась перекладывать какие-то бумажки и деловито листать контрольный журнал.

— Студент Лебовский работу закончил, — буркнул я и снова направился к двери. Да что, блин, за день такой сегодня? Вроде начался как обычно, а с обеда все просто пошло по звезде! Мироздание ненавязчиво намекает, что я слишком много дел пустил на самотек? Или что?

Я постоял на крыльце, обдумывая свое положение. Пойти к Гезехусу прямо сейчас? Или идти, куда шел? Интересно, если я верну Матонину деньги за три семестра, меня освободят от обязательства на него работать? Наверняка же в этом мразотном контракте есть какой-нибудь пункт, насчет того, что убийство попечителя влечет за собой последствия в особо крупных размерах... Надо с Бюрократом поговорить, он в этих делах всяко лучше меня разбирается.

Я вспомнил, что Бюрократ где-то в университете и даже сделал несколько шагов в сторону главного корпуса. Снова остановился. «Так, Лебовский, иди, куда шел!» — сказал я себе.

Обошел правое крыло университета, вывернул на Садовую. Так, теперь надо бы придумать, что сказать Крюгерам. «Здравствуйте, я хрен с горы, пришел продать вам реликвию, которую один бандит обещал вашему деду...» — такое себе начало. Или нормально? В общем-то, Крюгеры реально не имеют никаких прав на эти монеты, Мишка-Ушкуйник их добыл, чтобы отдать их в обмен на женитьбу, но жену ему не дали, а самого убили. Так что можно реально ничего не выдумывать, а просто описать все как есть и спросить, не хотят ли наследники заполучить оные Соболя, о которых уже и песни пели, и легенды рассказывали.

А если откажутся? Ну и хрен с ними тогда. Поговорю со Стасом. У Демидовых, наверняка, свои Соболя сохранились, может они захотят докупить к ним еще немного...

Я остановился и понял, что все это время шел к дому Егорова. Вообще-то, взять с собой Натаху к Крюгерам — неплохая идея...

Она слушала мои доводы и выкладки насчет того, как разговаривать с Крюгерами, и хмурилась. Молчала, покусывала хвостик своей косы и бросала на меня быстрые взгляды.

— Что такое? — наконец не выдержал я. — У меня такое ощущение, что я что-то пропустил, а ты знаешь, но мне не говоришь.

— Да так-то все правильно, — медленно проговорила Натаха. — Просто там сейчас непонятно, с кем разговаривать. Крюгер-старший умер, а у него двое наследников. Близнецы. Терпеть друг друга не могут, даже живут в разных местах. Герман Крюгер был папенькиным любимчиком, занимался управлением производством, под присмотром, конечно. А второй — Ганс. Заноза в заднице. Зато у него толпа вооруженных мордоворотов. Он тоже претендует на пивоварни и пекарни. Только вот Крюгер-папа умирать не собирался, видимо. Так что, кому он что оставил — непонятно. Так что, с кем разговаривать — тоже непонятно.