Воздушные десанты Второй мировой войны - Коллектив авторов - Страница 63

Короче говоря, отношения между летчиками и артиллеристами напоминали отношения между кошкой и собакой. А какую же позицию должны были занять мы? Ведь большинство из нас, испытателей, были воспитанниками артиллерийской школы. Опроси нас в то время, мне кажется, мы все же встали бы на сторону авиации. За это говорит уже одно то, что наша работа была сопряжена с большой опасностью и находила понимание среди летчиков.

Таково было настроение у испытателей. Лично я думал, что в период формирования первых воздушно-десантных частей, пожалуй, лучше, чтобы они принадлежали именно к авиации. Парашютисты и летчики быстро находят общий язык, и сама работа, связанная с испытаниями, ускоряется.

Испытательные прыжки с новыми парашютами принудительного способа раскрытия проходили успешно. Наиболее опытные испытатели первого набора, в том числе и я, совершили с ними по несколько прыжков.

Мы называли эти парашюты по-своему — привязными. В отличие от прежних парашютов они не имели вытяжных парашютиков. Этот парашют приводится в действие с помощью вытяжной веревки. Отделяясь от самолета, парашютист тяжестью своего тела заставляет стропу вытягивать из ранца купол и стропы.

Когда купол и стропы полностью выйдут из ранца, соединительная стропа (она рассчитана на определенную нагрузку) обрывается и парашютист уже ничем не связан с самолетом. Купол быстро наполняется воздухом, и начинается спуск.

Новый парашют раскрывался после 60 м свободного падения, тогда как со старым парашютом до полного раскрытия купола требовалось пролететь 100, а то и 250 м. Это вызывало беспокойство у испытателей.

Заменив парашюты, мы постарались упростить наше снаряжение, тщательно проверили одежду и обувь, убрали с них все лишние детали, за которые могли бы зацепиться купол парашюта или стропы. Например, на комбинезонах все пуговицы и застежки сделали только внутренними. У касок срезали выступающие края. Комиссия и отдельные ее члены во всем шли нам навстречу, незамедлительно удовлетворяя требования нашей группы испытателей, к тому же все это делалось очень быстро, что, несомненно, способствовало подъему нашего морального состояния.

Прошла зима. Весна вступила в свои права. Холодные дни остались позади. Вот на аэродроме уже побежали ручейки, и сердца испытателей наполнились весенней радостью.

Мы по-прежнему ежедневно занимались испытанием парашютов. Сбрасывали манекены, прыгали сами. Мы радовались успехам испытательных прыжков с парашютами новой системы. И это была особенная радость, недоступная другим.

Небольшой аэродром йокосукского авиаотряда, где летный состав проходил напряженную боевую подготовку на различных самолетах: истребителях, палубных штурмовиках, бомбардировщиках,— стал опасен и неудобен для совершения тренировочных прыжков с парашютом.

Так, например, испытатель первого набора матрос 1-го класса Кобаяси пролетел почти над самым винтом самолета, делавшего разворот, и это чуть не стоило ему жизни.

В связи с этим мы стали проводить тренировочные прыжки на аэродроме авиаотряда в Кисарадзу.

К тому времени новые парашюты уже зарекомендовали себя, поэтому мы стали прыгать с высоты 120 м. Эта высота является как бы боевой в том смысле, что она сокращает потери парашютистов в воздухе при обстреле десанта с земли. Правда, всем прыгать с такой малой высоты было опасно, поэтому обычно тренировочные прыжки проводились на высоте не ниже 300 м.

Проводились и ночные тренировочные прыжки, во время которых особенно трудно было определить расстояние до земли. Поскольку приземление ночью сопряжено с большой опасностью, то к такого рода прыжкам пока не допускал и слабо подготовленных.

Я и еще несколько хорошо подготовленных парашютистов первого набора пробовали приземляться при скорости ветра 15 м/сек, что также является очень опасным делом, поэтому в такую погоду тренировочные прыжки прекращали. Обычно парашютисты тренировались при максимальной силе ветра около 9 м/сек. Наиболее подходящей для прыжков считалась скорость ветра примерно 3—4 м/сек. При отсутствии ветра трудно бывает управлять парашютом для выхода на цель. Были случаи, когда в безветренную погоду отдельные парашютисты из-за невнимательности приземлялись неудачно: одни ударялись о землю задом, другие — затылком, получая сотрясение мозга.

Для сбрасывания оружия мы применяли контейнеры. Вначале они изготовлялись из дюралюминия, но затем в целях экономии этого дефицитного металла их стали изготовлять из фибры. Было изготовлено пять различных типов грузовых парашютов под грузы разных габаритов и веса.

Итак, наши испытательные прыжки подходили к концу. На заводе компании «Фудзикура» было налажено массовое производство парашютов нового типа. (Вскоре их стали именовать «парашютами образца 1», а официально они назывались «парашютами для сбрасывания оружия».)

20 мая мы проводили последний тренировочный прыжок по программе «Экспериментальных исследований № 1001». В этот день мы совершили групповой прыжок с использованием новых парашютов на аэродроме йокосукского авиаотряда. С военных кораблей, стоявших на рейде, за этим прыжком наблюдало много моряков.

Подошла моя очередь прыгать. Я, как обычно, отделился от самолета, но во время раскрытия парашюта почувствовал резкую боль в правом плече и на какое-то мгновение потерял сознание. Придя в себя, я попытался поднять правую руку, но не смог. Одна стропа парашюта зацепилась за правое плечо и в момент рывка при раскрытии купола вызвала растяжение сухожилий.

После приземления я попытался уложить парашют, чтобы подготовить его к новому прыжку во второй половине дня, но сильная боль в плече, распространившаяся на всю руку, не позволила мне даже дотронуться до парашюта. Пришлось поручить укладку другому испытателю.

Однако в целом групповой прыжок прошел успешно. Нас посадили в шесть бомбардировщиков образца 96, и впервые за все время наших испытаний мы приоткрыли «завесу тайны», свободно поднявшись в воздушное пространство над Касумигаура.

Кругом все сияло в ярких ласкающих лучах весеннего солнца. И вот в чистом весеннем небе вдруг сразу расцвело множество белоснежных куполов. Наблюдавшие с кораблей восторженно аплодировал и нам. Однако члены экипажей молчали. Уже потом, когда мы собрались после окончания учений, один из летчиков подошел ко мне и с раздражением проговорил:

«Им, дуракам, весело: они чувствуют себя как в цирке». Его настроение могут понять лишь настоящие покорители неба.

Вскоре пришел приказ о нашей передислокации снова в артиллерийскую школу ВМФ в Татэяма, и мы покинули йокосукский авиаотряд. Это произошло 1 июня 1941 года.

Еще в период завершения испытательных прыжков в йокосукском авиаотряде был проведен опрос всего личного состава с целью выявить желающих занять командные должности в будущих парашютных частях. Было решено отобрать для этого только добровольцев.

За исключением некоторых испытателей, которым не позволяли семейные обстоятельства или другие причины, все решили остаться в парашютных войсках и продолжать испытательные прыжки, из 92 человек осталось 75.

Пятнадцать человек выбыли из наших рядов в результате катастроф и аварий, а остальные — по собственному желанию. Нас зачислили в списки личного состава школы. Появилась новая военно-учетная специальность — хикотокугихэй (авиадесантник). Так стали называть парашютистов.

Теперь основное внимание было обращено на изучение пехотного оружия и на общевойсковую подготовку, которой мы не могли заниматься в период испытаний парашютов. Тренировочные прыжки мы стали проводить в морском авиаотряде, который располагался в 30 минутах езды на автомашине от школы.

Формирование парашютно-десантных войск решили проводить следующим образом: с каждым набором в военно-морскую артиллерийскую школу зачислять по несколько сот человек в качестве обычных курсантов. Там они должны были проходить обучение прыжкам с парашютом, чтобы пополнять будущие парашютные войска.