Воздушные десанты Второй мировой войны - Коллектив авторов - Страница 75

Первые парашютисты авангарда были почти у земли. Истребители летали в разных направлениях, прикрывая выброску десанта огнем пулеметов. После печального опыта боев за Манадо была предусмотрена поддержка парашютистов с воздуха огнем из пулеметов до тех пор, пока они не приземлятся и не изготовятся к бою.

Я приземлился удачно. Ноги вязли во влажной почве, покрытой высокой травой. Она хорошо маскировала, но стоило мне лечь на землю, как я потерял из виду своих.

Приземлялись все новые партии парашютистов. От бомбодержателей отделялись контейнеры с оружием. Порядок сбрасывания оружия строго выдерживался. Грузовые парашюты были окрашены в красный, желтый и зеленый цвета в зависимости от содержания контейнеров, а обычные парашюты имели белую окраску. На фоне голубого неба появилось множество ярких разноцветных точек. Картина была изумительно красивая, но ее можно было наблюдать недолго.

Я бросился к контейнеру с оружием, на котором стояла большая цифра «1». Она означала, что контейнер принадлежит 1-й роте. Он упал в десяти метрах от места моего приземления.

Ко мне поспешили мичман Сэнно и посыльный матрос 1-го класса Дан. Мы вместе распаковали контейнер. Я из бинокля начал осматривать прилегающую местность, но не увидел ни одного вражеского солдата.

Авангард парашютного десанта постепенно собрался вокруг меня. Пулеметы были наготове. Наши истребители продолжали из пулеметов обстреливать прилегающую местность. Примерно в 200 м от нас приземлился штаб батальона. Мы не встретили никаких препятствий, созданных противником, да и самого противника не обнаружили. На некоторое время нас охватило разочарование.

Десант приземлился благополучно. Все подразделения приняли боевой порядок и приготовились к боевым действиям. Командир батальона Фукуми отдал приказ:

«В авангарде — 1-я рота. Она двигается на 250 м впереди основных сил десанта, являясь его охранением».

По данным аэрофотосъемки воздушных разведчиков и по нашим наблюдениям с самолетов, место приземления представляло собой большую ровную поляну, покрытую травой и вполне подходящую для выброски авиадесанта. Однако когда мы приземлились, то грунт на этой поляне оказался очень вязким. Танки противника при всем желании не могли окружить нас. Если бы такие же условия местности были в Манадо, то мы не понесли бы больших потерь. (Позднее разведка выявила, что грунт по мере приближения к побережью моря становился все более вязким, что затрудняло передвижение.)

Конечно, здесь противник не мог оборудовать позиций. Мое подразделение приземлилось благополучно, но к чему были нужны бомбардировка и обстрел из пулемета района десантирования? Это была бесполезная трата боеприпасов.

Настроение было отвратительное, мы оказались в глупом положении. Противник не оказывал никакого сопротивления. Нам даже не верилось, что мы передвигаемся по вражеской территории. Все было очень похоже на сухопутные маневры, в которых мы участвовали в Японии.

Продвинувшись по густому лесу вдоль дороги на Купанг метров на тысячу от места нашего приземления, авангард вышел на открытую поляну, но, пройдя по ней около 200 м, опять углубился в густые заросли кокосовых пальм.

В это время от передового дозора было получено донесение о том, что впереди, примерно в трехстах метрах, замечены временные казарменные постройки противника.

Меня беспокоило отсутствие командира первого взвода младшего лейтенанта Нагаминэ. Я не видел его с момента приземления. Я думал, что он, будучи горячим человеком, идет где-либо по лесу впереди нас. Я справился о нем у дозорного.

— Командир первого взвода с двумя посыльными скрылся вон в том лесу, а после я их больше не видел, — ответил дозорный.

Внимательно осмотрев в бинокль видневшиеся впереди заросли кокосовых пальм, я ничего не заметил.

Я распорядился выпустить 5—6 мин по лесу. Вот в воздухе засвистели мины, и скоро в лесной чаще послышались гулкие взрывы. Стали ждать ответных выстрелов, но их не последовало. Вновь наступила мертвая тишина. Обстановка в лесу оставалась неясной.

Примерно в это время на противоположной стороне острова у мыса Марпи происходила высадка нашего морского десанта в составе пехотной бригады и отряда морской пехоты. Десант, видимо, намеревался захватить Купанг. Нам предстояло захватить аэродром. Для этого нужно было пересечь джунгли, и мы оказались бы у самого аэродрома. До него оставалось каких-нибудь 3 км.

Что же произошло с командиром, которого я потерял из виду? Дело обстояло так. Командир первого взвода младший лейтенант Нагаминэ с двумя ординарцами по своей инициативе решил провести разведку боем у вражеских казарм, но был окружен противником численностью в несколько десятков человек. Нагаминэ был ранен в бедро.

— Немедленно доложите обстановку командиру роты! — падая, крикнул он ординарцам.

— Мы не можем бросить своего командира,— последовал ответ.

— Авангарду грозит опасность. Идите скорее туда,— приказал Нагаминэ.

Более десятка вражеских солдат с пулеметами наготове ждали, когда поднимутся ординарцы. Со слезами на глазах они вынуждены были оставить своего командира. Отстреливаясь, ординарцы стали отходить. Скоро одного из них сразила вражеская пуля. Другому удалось прорваться. Он нашел меня и доложил подробно об обстановке. Это был матрос 1-го класса Кобаяси. Я вызвал мичмана Сэнно и приказал ему заменить Нагаминэ.

Моя рота получила приказ: «С боем пробиться через лес и, уничтожая противника, продолжать движение в направлении аэродрома; боевой порядок — в два эшелона, в первом эшелоне слева двигается 1-й взвод, справа — 2-й взвод; резерв — 3-й взвод; исходный рубеж — опушка густого леса слева от дороги».

Рота выдвинулась на исходный рубеж, развернулась и начала продвижение. Сквозь кокосовые пальмы, примерно в ста метрах прямо перед нами, виднелись домики, которые и были временными казармами противника. Солдаты первого взвода с ходу ворвались в дом. Он был пуст. Однако в столовой на столах нашли недопитые стаканы с еще теплым кофе, хлеб, масло, консервы.

— Да они только что убежали! — крикнул кто-то.

Скоро ко мне приволокли нескольких пленных австралийских солдат. Я впервые встретился с австралийцами. Одеты они были в тропическую форму: шорты, носки до колен, рубашки с короткими рукавами, широкополые зеленые шляпы. Длинноногие, худые, лежали они на земле, виду них был очень жалкий. Вскоре мы увидели еще несколько хижин местных жителей. Раскрыли карту и узнали , что находимся в деревне Бабау. Кто-то обнаружил склад с пивом. Доложили мне. Я отдал распоряжение, чтобы пивом особенно не увлекались, а довольствовались мясными консервами.

Пока шли разговоры о пиве, к нам подошло ядро десанта. Я приказал доставить пленных в штаб на допрос. Слабое знание английского языка не дало нам возможности выяснить что-либо у пленных.

Слева из густых зарослей начал бить вражеский пулемет. Туда сразу же выдвинулся 2-й взвод.

— Командир, пленные могут убежать. Что с ними делать? — спросили меня.

— Привяжите их к деревьям. Их еще нужно допросить. Если попытаются бежать, пристрелите,— отдал я распоряжение.

Впереди, справа, среди деревьев замелькали фигуры солдат противника, двигавшихся по дороге. Один, два, три... всего около тридцати человек. За ними могли быть еще. Противник, видимо, нас не замечал и двигался в нашем направлении. Вот нас уже отделяло не более 30 м. Мы хорошо различали рослых длинноногих австралийцев. Они походили на тех солдат, которые только что были захвачены в плен.

Пулемет открыл по ним огонь. И в ту же секунду раздались ответные выстрелы. Над нашими головами просвистели пули.

— Быть начеку, противник прямо перед нами! — предупредил я своих.

Для того чтобы закрыть незначительный разрыв, образовавшийся между подразделениями второго взвода, противостоявшего противнику, укрывшемуся на склоне, я приказал слева выдвинуться на первую линию резерву — 3-й роте.