Полночный воин (Хранительница сокровищ) - Джоансен Айрис - Страница 44

• Предыдущая
• 44/73
• Следующая

— Малик, мы едва спаслись, — не скрывая удивления, заметила Бринн.

— Ну и что, остались живы, и нечего печалиться!

Не в силах радоваться чему-либо во всем этом ужасе, Бринн испытывала облегчение при мысли, что кому-то это доступно.

— Только не слишком увлекайся. Эдвина очень боится привлекательных мужчин.

Его лицо омрачилось.

— Да, это очень плохо. Впрочем, думаю, ты права. Помнится… — Малик шел, не сводя глаз с Эдвины, которую усаживали на лошадь Лефонта. — Где лорд Ричард?

Бринн посмотрела на сумятицу в конном дворе.

— Не знаю. Я не видела его. — Ее взгляд упал на горящий замок. — Неужели он…

— Нет, его нет в огне. — Малик больше не улыбался. — Готов поспорить, он заранее подумал о себе, еще до пожара.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не мешкайте, садитесь быстро! — За ними стоял Гейдж, держа за поводья двух коней. — Поезжай на холм и разбей лагерь. — Подсадив Малика в седло, он ударил лошадь по крупу, и она пустилась галопом в ворота. — Ты тоже, — повернулся он к Бринн.

— Нет! — отпрянула она, глядя на мечущихся в панике мужчин и женщин на конном дворе. — Я не могу уехать отсюда. Я могу понадобиться.

— Здесь ты не будешь нужна. Я приказал своим солдатам вывезти людей из Редферна в лагерь на холме. Мы не уйдем, пока не заберем всех до последнего. — Гейдж сцепил ладони на талии Бринн и посадил ее в седло. — Это все, что в наших силах. Через несколько часов здесь ничего не останется. Редферна больше нет.

Бринн не отрываясь смотрела на ярко пылавший замок, в котором она провела последние годы. Гейдж прав. Скоро на месте Редферна останутся только тлеющие головешки и пепел.

— Езжай! — Стегнув кобылу, Гейдж послал ее вдогонку за жеребцом Малика.

«Ты собирался вылететь сквозь запертую дверь?»

Слова Эдвины внезапно пришли на память Бринн, когда она выезжала из горящих ворот. В тот момент Бринн была слишком поглощена спасением ее и Малика, чтобы осознать значение сказанного.

Запертая дверь?

Уже минуло два часа после случившейся беды, но у Бринн еще и минутки не нашлось, чтобы спросить Эдвину, что же значат сказанные ею слова. Непрерывный поток людей стекался в лагерь на вершину холма из пылавших ворот Редфернского замка. У одних были ожоги, других бил озноб от испуга, от ужаса, что их имущество сгорело и впереди их ждала нищета. Трудно сказать, какие из полученных ран оказались тяжелее, но лечить надо было и те и другие. Малик обходил раненых вместе с Бринн, помогая ей, смазывая ожоги, поддерживая повязки. Временами он просто останавливался возле потерявших все и отчаявшихся. Их он успокаивал разговорами по душам, пониманием.

Несколько раз за это время Бринн навещала Алису, которая так и не очнулась от глубокого обморока. Еще раз промыв рану на ее затылке, Бринн направилась к скалистому утесу у вершины холма, прислонившись к которому сидела Эдвина, закутавшись в покрывало.

— Как Алиса? — Эдвина искренне тревожилась за свою служанку.

— Не знаю. Боюсь, она может не очнуться. — Бринн села подле Эдвины. — Тебя знобит? Дать еще одеяло.

— Не надо. — Эдвина, не отрываясь, смотрела на пожар внизу холма. На ее лице застыло то же безнадежно потерянное выражение, как и у всех, кто спасся из пылающего ада. — Все кончено! — прошептала она. — Странно, но мне кажется, будто меня выжгли изнутри.

Бринн понимала ее. У нее тоже появилось чувство, что в огне осталась часть ее собственной жизни. Ее никогда не радовало пребывание в Редферне, но ей бы и в самом кошмарном сне не приснилось, что придется пережить весь этот ужас. Огонь и смерть.

При мысли, что Делмас остался там, в конюшне, и его тело превратилось в угли, ее передернуло.

Впрочем, не время думать о прошлом. Слишком многим надо помочь, и Эдвине в первую очередь.

— Прости, у нас не оставалось времени спасти что-нибудь из вещей, огонь шел по пятам, — мягко заметила Бринн.

— Я ни о чем не жалею, — уверила Эдвина. — Только об этой потере я бы грустила, останься она там. — Разжав кулак, она показала лежащие на ее ладони великолепной работы серебряные четки. Бринн узнала их. Они достались Эдвине от матери, та передала их дочери в ночь своей смерти. Эдвина считала их амулетом и не расставалась с ними все годы своей болезни. — Все остальное неважно. — Эдвина улыбнулась. — Знаешь, когда у тебя ничего нет, чувствуешь себя… свободной.

— Свободной?

— Да, Бринн, да! Все обратилось в пепел и прах! Мои свадебные подарки от Ричарда. Мое приданое для него. Все печальные воспоминания о прошлом, когда годами я не могла даже выйти из той комнаты. Все сомнения и чувство вины… — Она глубоко вздохнула. — Все осталось там.

— Надеюсь, что это так, — кивнула Бринн. — Хотя прошлое не умирает так быстро, как сгорает дерево. Воспоминания возвращают его.

— Ну что ж, сейчас их нет. — Эдвина передернула плечами. — Знаешь, Бринн, я все время думала о смерти. Я обезумела. Помнишь, я привыкла к мысли, что скоро умру. А теперь нет. На меня словно нахлынули таинственная сила и непонятный гнев. Похоже, я поняла чувства Самсона, его попранную филистимлянами гордость, его ярость, когда, сдвинув два средних столба храма, он обрушил его на головы своих врагов. Во мне тоже бушевал гнев, и если бы не подоспел Гейдж, то я была готова сама выбить дверь.

Запертая дверь.

— Неужели дверь и вправду оказалась запертой?

— Да. — Эдвина горько усмехнулась. — Малик и я проснулись от скрипа ключа, запиравшего замок. Твое бегство меня очень расстроило, и Алиса пошла на кухню приготовить мне снотворный отвар. Вскоре кто-то подошел к двери, я решила, что вернулась Алиса. Но это оказалась не она.

— Так кто же?

— Ричард. Я не видела его, но кто же еще? Кому, как не ему, была нужна моя смерть? Я услышала, как ключ поворачивается в замке, а спустя некоторое время запахло дымом.

— Не может быть! — Бринн задумчиво взглянула на Эдвину. — С какой стати ему сжигать свое наследное поместье, когда проще было просто убить тебя?

— Поместье больше не принадлежало ему. Он знал, что норманны скоро отберут его владения, да и Редферн ничего не значил для него, кроме ступени на пути к власти. — Ее губы скривились. — Так почему бы не сжечь нас обоих и не начать свою жизнь заново? Богатая норманнская вдова вполне подошла бы ему.

— Без наследства ни один норманн не впустит его в свою семью.

— Но он такой красивый и может быть таким милым, похожим на весенние цветы. Он нашел бы способ очаровать.

«Я мог бы жениться на тебе».

В памяти Бринн всплыла эта фраза лорда Ричарда. Неужели он расчищал себе путь, имея целью не богатую норманнскую вдову, а саму Бринн? Он видел, что смерть Делмаса привела ее в отчаяние, не задержал, когда она убегала из Редферна. Быть может, он не знал, что Гейдж отправился на ее поиски? Он поджигает поместье, решив этим избавиться от жены и врага. Возможно, взмахом факела он бросает вызов судьбе, намереваясь изменить ход событий.

Внезапно охваченная паническим страхом, Эдвина схватила Бринн за руку.

— Я сошла с ума. Я ведь не свободна. Он еще жив.

— Надеюсь.

— Тогда почему его не было среди спасателей? Не похоже, чтобы он упустил возможность покрасоваться в первых рядах, доказывая, что черное — это белое.

Бринн смотрела вниз на тлеющие руины.

— Не так просто будет убедить всех оставшихся без крова, что беда им ниспослана свыше. Господи, все эти несчастные люди… Скоро зима, а они остались под открытым небом.

— Ему наплевать на них. В его мире существует только он, Ричард, сила и ум которого всегда обеспечивали ему все, чего он желал. Я оказалась его единственной ошибкой. Неудивительно, что он решил разделаться со мной.

— Я не позволю ему обидеть тебя, Эдвина.

— Я теперь сама не разрешу ему этого! — с неожиданной решительностью произнесла молодая женщина. — Я не должна и не буду ни от кого зависеть. Я стану такой же сильной и умной, как он.

— Ты и сейчас не глупа, а когда выздоровеешь, станешь сильной.

• Предыдущая
• 44/73
• Следующая