Его мишень (СИ) - Лель Агата - Страница 37

— Больше никогда… Обещаю, — невнятно пробормотала я, и после этого он меня поцеловал.

Все мои сомнения, страхи, комплексы и неуверенность мигом испарились. Было уже все равно, что я опозорена на весь университет, что у меня больше нет работы, что, скорее всего, эти гадкие снимки ходят по всяким сомнительным городским пабликам…

Хотя почему это гадкие? На том фото мы оба вышли невероятно горячими!

Главное — мы снова вместе. Правда, оставался еще один нерешенный вопрос…

— Послушай… подожди… — увернулась от поцелуя я. — Ты так и не сказал, куда и зачем ты уезжал ночью с этой своей Азалией.

— Ты же читала статью про нее? Помимо восточных танцев она занимается изготовлением ювелирных украшений. Времени было в обрез, поэтому мы договорились встретиться ночью. Нужно было быстро сделать набросок, потом еще успеть воплотить идею в жизнь.

— Идею чего?

Он ушел и достал из примыкающей к кровати тумбочки маленькую коробочку. А потом положил передо мной.

— Твоего подарка на день рождения. Открой.

Чуть подрагивающими руками я достала невероятной красоты подвеску на цепочке из белого золота.

Он просто хотел успеть сделать мне подарок… Господи, я действительно непробиваемая дура. Даже слезы навернулись.

— Она такая красивая… Просто нет слов.

— Переверни.

На обратной стороне была крошечная гравировка «Ангелу от Святоши», и вот тогда я уже не смогла сдержать слез.

— Эй, и что за сырость? Только не говори, что рыдаешь от того, что это не обручальное кольцо.

Вот так я и стояла: в слезах, но хохоча при этом как ненормальная. А потом целовала его, тоже наверняка как не совсем адекватная.

Сразу по поцелуями последовало предсказуемое примирение и уже потом, в ворохе смятых простыней я решилась обнажиться перед ним полностью. Если быть честной, то до конца. Ведь этот груз недосказанности так и будет висеть над нами словно дамоклов меч, и рано или поздно все неминуемо разрушит.

— Тогда, когда я рассказала о своем разводе, я была не до конца с тобой честна… — осторожно начала я. — То есть то, что рассказала было правдой, но просто рассказала я далеко не все…

— Ты о причине своего развода?

— Да.

— Я ее знаю, — просто бросил он, словно это что-то обыденное, а не то, что я так тщательно скрывала.

— И что именно ты знаешь?

— Думаешь, я поверил в то, что вы развелись только потому что на вас давила общественность? Конечно, нет. Более того, я знал причину до того, как ты мне ее озвучила.

Я обалдела.

— И откуда?

— Скажем, узнать это было совсем не сложно. Там, в вашей альма матер, каждый первокурсник с удовольствием готов поделиться сплетнями.

— Так что именно тебе рассказали?

— Мне казалось, ты хочешь об этом забыть.

— Просто скажи мне — что?

— Что он изменял тебе, не раз и не два. И не с одной. Понимаю, почему ты не захотела об этом рассказывать. Такое, обычно, предпочитают вычеркнуть из памяти.

Значит, об этом было известно и в универе…

Момент с изменой был особенно унизительным — я так долго боялась своих чувств, ушла куча времени прежде чем я смогла через себя переступить и перейти с ним, своим уже бывшим мужем, на новый уровень отношений.

Конечно, ходили слухи, что он тот еще ходок, но я не верила. Думала, что кто-то просто распускает сплетни, какая-нибудь отвергнутая им студентка. Я не замечала с его стороны какого-то «неправильного» интереса к ученицам, ну а то, что он всегда приветлив и улыбчив со всеми — разве это плохо?

И то, что с женой развелся, к слову, второй по счету — тоже бывает! Мы не спали с ним до того, как в его паспорте появился штамп, поэтому моя совесть была чиста. Потом я узнала, что он не хранил целибат, дожидаясь от меня взаимности и прекрасно развлекался на стороне…

Позже, уже после развода, я часто думала — зачем ему вообще была нужна эта роспись? Только потому что в противном случае я не соглашалась на близость?

Собирал молоденькие трофеи?

Привычка жениться?

Положа руку на сердце — не очень-то он за меня и держался. Да, возможно, поначалу его глаза горели и он пытался меня даже добиться, но остыл так же быстро, как вспыхнул. И вот тогда начался мой персональный ад…

— Не думала, что ты знаешь, — призналась я, испытывая неловкость. Словно в том, что его потянуло налево всего спустя пару месяцев после свадьбы была моя вина. — Это действительно не то, о чем я бы хотела распространяться. Но это было, он систематически мне изменял. К слову, даже не пытался это особо скрывать.

— Тебе до сих пор больно?

— Мне больно только от того, что я была такой дурой! Не сотвори себе кумира — это обо мне.

Наверное, сказанное о другом мужчине Святу не слишком понравилось, напряжение повисло в воздухе, и я поторопилась исправить ситуацию:

— Чувств у меня к нему не осталось. Думаю, ты понимаешь меня как никто — есть зажившая рана, фантомные боли, какая-то обида, но точно не чувства. Разочаровалась я так же быстро, как очаровалась, — я провела ладонью по его щеке. — Сейчас в моем сердце единственный мужчина — ты, но научиться верить безоговорочно стало так сложно. Горький опыт. Поэтому я ревновала тебя, поэтому поверила больше своим страхам, чем твоим словам. Я уже прошла через предательство и так боюсь, что подобное повторится снова.

— Если ты не забыла, я тоже не понаслышке знаю, что такое предательство, а тот, кто испытал подобное на своей шкуре, никогда так не поступит сам.

— Прости, я была такой эгоисткой, думала только о себе! Обещаю, что впредь никаких нелепых выходок и даже намека на недоверие.

Он обнял меня крепче, и я расслабилась. Решение открыться было верным — дышать на самом деле стало проще. Но не до конца, потому что самого главного, того, о чем не знает никто, я ему не рассказала. И я могла бы промолчать, но чувствовала острую потребность быть честной до конца…

— Его измены пережить было очень тяжело, но главной причиной нашего развода стало все-таки не это.

Он снова напрягся, я ощутила как его пресс, на котором лежала моя ладонь, словно налился свинцом.

— Что может быть хуже измены?

— Он меня бил.

Свят с секунду молчал, а потом аккуратно снял с себя мои руки и сел.

— Что он делал? — переспросил, словно проверяя свой слух на достоверность.

— Он поднимал на меня руку.

В темных глазах светился шок, ужас, недоверие.

— То есть…

Оказалось, признаться одной фразой было гораздо легче, чем потом объяснить все более доступно. Но раз уже начала, не было смысла утаивать что-либо.

— Это не сразу началось, не подумай, я бы никогда в жизни не связалась с человеком, заведомо зная, что он способен на подобное. Все произошло потом, спустя несколько месяцев, когда я начала догадываться, что он мне изменил. Банально — но я увидела на воротнике его рубашки следы чужой помады. Я спросила, что это и, конечно, он сразу же нашел, что ответить: что это женщины-коллеги поздравили его с блестящим докладом, кто-то целился в щеку и слегка промахнулся, бывает. Само собой я не поверила, попыталась вывести его на чистую воду… тогда-то мне впервые и прилетела первая пощечина.

Свят подскочил с постели так резко, что я вздрогнула и испугалась его вот такого. С пылающими яростью глазами и гуляющими на челюсти желваками.

Он подошел к окну, потом резко развернулся и в какой-то горячке дошел до двери. Пальцы были сжаты в кулаки, и я боялась, что он что-нибудь сейчас разобьет на эмоциях. А то, что его буквально штормило, с легкостью читалось по всему.

— Сколько раз? — спросил он, шумно выдыхая воздух.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Что — сколько раз?

— Сколько раз этот мудак тебя ударил?

— После первой пощечины я твердо была намерена уйти, но ему удалось вымолить прощение. Он приводил доводы, что это все эмоции, не сдержался. Что не выносит недоверия и что страшно раскаивается. Я поверила ему, дура, а через пару месяцев он ударил меня снова. Снова пощечина и снова мольбы понять и простить. Когда он поднял руку в третий раз, я собрала вещи и съехала. В тот же день подала на развод…