Пьянящий вкус жизни (Сильнее времени) - Джоансен Айрис - Страница 43

• Предыдущая
• 43/95
• Следующая

– Ты можешь быть кем угодно, если захочешь. – Джонатан, стоя посреди комнаты, смотрел, как она наполняет стакан минеральной водой. – Твои возможности безграничны, любовь моя.

Ее пальцы судорожно сжали стакан.

– Перестань звать меня так. Я вовсе не «твоя любовь».

Он стоял, молча глядя на нее.

– Повторяю еще раз: я не «твоя любовь», – решительно проговорила она, поднося стакан к губам. – Я хочу, чтобы ты перестал говорить, что любишь меня. Это всего лишь секс. Полезное для здоровья барахтанье на сеновале.

Он по-прежнему хранил молчание.

– Не понимаю, почему мужчины тают после близости. Почему становятся такими сентиментальными? Если ты переживаешь оргазм – это еще не означает любовь. Я способна пережить оргазм с кем угодно и от чего угодно. – Она щелкнула пальцами. – Вот также просто. Когда я, например, смотрю, как танцует Барышников или когда слушаю Луи Армстронга.

Джонатан усмехнулся:

– Какая ты счастливица! Только позавидовать можно.

Напряжение оставило Челси, и она, не выдержав, рассмеялась:

– Черт тебя побери!

– Извини, Челси. Мне вовсе не хотелось сбивать твой боевой настрой! – Он подошел к ней и прижал к себе. – А теперь скажи, когда собираешься выйти за меня замуж?

– Никогда. – Челси сделала еще один глоток. – Я сказала это тебе еще восемь месяцев назад. И ты согласился с моими доводами.

– Нет. Я не соглашался с твоими доводами. Просто обещал немного подождать, отложив разговор до следующего раза.

– Тогда согласись сейчас. Пока мы могли встречаться тайно и никому не было известно, что мы трахаемся… – Она остановилась, заметив его взгляд, и поправила саму себя: – Я хотела сказать, занимаемся любовью, я ничего не имела против. Но нынешняя встреча – последняя. У меня – своя жизнь, у тебя – своя, и одно с другим никак не соединяется.

– Только что мы так хорошо соединялись, – улыбнулся он.

– Послушай, что я тебе скажу. – Она резко поставила стакан. – Этот вопрос не подлежит обсуждению. Не будем возвращаться к нему.

– Все можно обсуждать и все можно пересматривать. – Джонатан заботливо застегнул пуговицы на ее рубашке. – Так будет теплее…

– Я могу сама о себе позаботиться, – она отодвинулась от него. – Я не член твоей партии и не член твоей семьи. И ты не обязан волноваться за меня.

– Разумеется, не обязан, – мягко ответил он. – Я считал, что это мое почетное право.

– О боже! – она крепко зажмурилась. – Ну что мне с тобой делать?

– Согласиться выйти за меня замуж. Будем жить вместе, заведем еще одного ребенка, такого же замечательного, как Мариза, и будем любить друг друга.

– Нет. Не могу. – Она открыла глаза, и теперь было видно, что они полны слез. – И хочу только одного: чтобы ты наконец заткнулся.

Он покачал головой:

– Нам надо наконец-то объясниться до конца. Скажи все как есть, Челси.

– Я не желаю говорить на эту тему. – Она шагнула вперед и оказалась в его объятиях. Уткнувшись лицом в его грудь, она пробормотала: – Как я истосковалась по тебе, Джонатан. Как мне хотелось увидеть тебя.

– Вот это уже хорошее начало. – Его ладонь нежно скользнула по ее волосам. – Теперь выкладывай остальное.

– Ты знаешь, какими были первые слова, которые я услышала о тебе? – Ее голос стал почти невнятным. – Я разговаривала с послом Венесуэлы, когда он кивнул на тебя и сказал: «Знаете, кто это? Его зовут Джонатан Андреас. Он собирается стать следующим президентом Соединенных Штатов».

Джонатан усмехнулся:

– Собираться – это еще не значит стать им на самом деле.

– Но ты хочешь этого, – голос ее неожиданно снова окреп. – Ты должен стремиться занять президентское кресло. И добиваться этого места. Ты будешь классным президентом.

– А ты – классной первой леди. Она покачала головой:

– Я киноактриса.

– Как и Рональд Рейган.

– Это разные вещи. Кроме того, я четырнадцать месяцев провела в тюрьме. Об этом трубили все газетенки отсюда до Тимбукту.

– И ты сумела выбраться из этой грязи и стала потрясающей актрисой. И еще более потрясающей женщиной. – Он нежно поцеловал ее. – Не смей больше повторять эту глупую басню.

– Я никогда не считала, что мне следует стыдиться того, что случилось. – Ее голос дрожал. Она покачала головой. – Нет, это не так. Я стыжусь того, что не сумела сразу разобраться в этом ублюдке, который принес столько страданий Маризе.

– Ты сама тогда была ребенком.

– Став матерью, я не имела права ошибаться. – Она покачала головой. – Мне доводилось совершать много ошибок в своей жизни, но эту я не прощу себе никогда…

Джонатан молча гладил ее по голове, ожидая продолжения.

– И я не имею права совершать новой, зная, что это может отразиться на чьей-то жизни. Я никогда не поверю, что избиратели примут меня в качестве первой леди.

– Откуда ты знаешь? Мир меняется. И люди сейчас мыслят совсем не так, как думали когда-то.

– Попробуй докажи это нашим репортерам, – возразила она. – Эти дешевки доказали, что я изменяла мужу и была совершенно неразборчива в своих связях после развода.

– Так было?

– Нет, конечно. – Она вздрогнула. – После брака с этим сукиным сыном я года четыре не могла вынести ничьего прикосновения. Я думала, что я вообще… – Она замолчала. – Ладно, теперь это не имеет значения.

– Но не для меня. Все, что имеет к тебе отношение, – чрезвычайно важно для меня. – Он взял ее голову в ладони и слегка отодвинул от себя. – Хочешь правду? Да, президентское кресло мне по нраву. И я считал, что еще несколько месяцев, и я займу его.

Она вся сжалась, но постаралась через силу улыбнуться.

– Видишь, я правильно все говорила. И самое верное… Он не дал ей закончить фразу:

– Но я привык сам управлять своей жизнью. И смысл моей жизни все-таки не в том, чтобы достичь президентского поста. Это всего лишь работа, которая мне по нутру.

Но четыре года в Белом доме не заменят того, что мы сможем давать друг другу до самого конца жизни.

– Восемь, – поправила она его быстро. – Тебя непременно переизберут на второй срок.

– Что восемь, что четыре – это не меняет дела.

– За это время многое можно сделать. – Она повернулась и двинулась в спальню. – Ну ладно. В конце концов, если уж ты так ценишь меня, то можешь приводить меня в Белый дом, чтобы позабавиться. Я стану для тебя тем же, чем была Мэрилин Монро для Кеннеди.

– У тебя слишком сильный характер, чтобы стать содержанкой президента.

– Я попробую. Мне удается добиться невозможного, если как следует поработать над собой.

– Это не конец разговора. Мы еще вернемся к нему.

– Знаю, – она потерлась о него носом. – А вот ты, к сожалению, совершенно не знаешь и не понимаешь, что тебе идет на пользу, а что нет.

– Отчего же? – Джонатан понимал, что сейчас не стоит переубеждать ее. Лучше оказывать несильное, но постоянное давление, чтобы Челси наконец отказалась от того, что вбила себе в голову. Благодаря Каразову у них появилась возможность подольше пробыть вместе. И у него теперь есть время спокойно поговорить с Челси, объяснить ей, как она ошибается. – Я совершенно точно знаю что мне необходимо: молоко, овощи, отруби. – Он подошел к ней, обнял за талию и шагнул вместе с ней к кровати. – Еще немного физических упражнений: прогулка пешком, плавание, теннис. – Он погладил ее ягодицы сквозь ткань рубашки. – И побольше упражняться с гарпуном.

Было три часа ночи, когда Алекс, отпирая дверь на площади Вогез, услышал звонок телефона.

Захлопнув за собой дверь, он поспешил в гостиную снял трубку.

– Алекс, мой мальчик, ты превзошел себя! – засмеялся Ледфорд. – Я знаю, ты бросил мне вызов. Гнев и злость заставляют людей горы сворачивать. Представляю, каких трудов стоило тебе привезти сюда Танцующий Ветер, а для того, чтобы заманить меня в ловушку. Умопомрачительная операция, Алекс. Но это не твой стиль: здесь ты больше работал ногами, а не головой.

– Ну так попытайся добраться до него!

• Предыдущая
• 43/95
• Следующая