Лавандовые тайны (СИ) - Хаан Ашира - Страница 14

Он замирает на несколько мгновений и насмешливо спрашивает:

— Где же? Хотите пригласить меня на балкон, госпожа Майро? Или сразу на башню? Боюсь, сегодня после бала там будет несколько многолюдно…

— Госпожа Эссен, — поправляет она зачем-то, выбитая из колеи его наглостью.

И только потом вспоминает, что это и его имя тоже — не только Тойво.

— Госпожа Эссен… — медленно повторяет вслед за ней Иржи. — Тимира Эссен. Хорошо звучит, правда?

Отвечать не нужно. Бесконечная мелодия наконец затихает — Тимира больше никогда не пойдет танцевать старомодные танцы, долгие, по пятнадцать-двадцать минут каждый. Современные, по пять, куда милосерднее. Можно сбежать от неудобного кавалера, раньше чем он зайдет слишком далеко!

Она даже не позволяет Иржи проводить ее на место — просто вырывает свою руку и бросается к выходу из зала.

Хватит! Натанцевалась! Скажет Тойво, что заболела голова!

Тойво просыпается рано, еще до рассвета.

Солнце над пустыней встает неспешно, сначала заливая розовым сиропом волны песка, которые ветер всю ночь укладывал причудливыми завитками, надеясь, что с утра никто не испортит его работу. Увы — судя по картам, до ближайшей башни, рядом с которой тянется защитная стена, дорога дотягивается лишь наполовину. Точнее, дорога там есть, но она древняя — возрастом сотни три лет, не меньше. Давно заброшенная и погребенная под барханами песка. Говорят, старые оборонные заклинания есть и на ней, но чтобы это проверить, сначала ее надо откопать. Защитникам южных рубежей обычно не до этого.

Поэтому волей-неволей Тойво и паре его приближенных офицеров придется нарушить безупречные песчаные узоры, протянув по барханам цепочки следов копыт.

Тимира начинает беспокойно ворочаться, почувствовав, что мужа нет рядом, и ему приходится задержаться, чтобы обнять ее и встретить первый утренний взгляд, подобный рассветным лучам. Она трет тыльной стороной ладони глаза и сонно улыбается ему.

— Уезжаешь? — спрашивает шепотом.

— Уезжаю, — улыбается он в ответ.

Между ними только нежность этим нежным утром. Рассветное солнце потихоньку заливает спальню розовым, Тойво целует Тимиру, Тимира нежится в руках Тойво. Ему нравится гладить ее после сна — мягкую, гладкую, мурлычущую словно кошка.

Она вдруг обнимает его за шею, прижимается всем телом и шепчет:

— Не хочу, чтобы ты уезжал.

— Почему? — удивляется он. — Ты даже не успеешь соскучиться. Пока позавтракаешь, пока обойдешь весь замок, потреплешь лошадок в конюшне, познакомишься с людьми — уже и ужин. Потом поспишь, опять погуляешь, поспишь снова — и я уже вернусь.

— Ты говоришь со мной, как с маленькой капризной девочкой, — дует губы Тимира.

— Ты и есть моя маленькая капризная девочка, — мягко смеется он, поглаживая ее по волосам. — Ты же знаешь, дорогая, такая у меня работа. Как только смогу — вернусь. И буду с тобой.

— Я устала… — Тимира утыкается ему в гладко выбритый подбородок, вдыхая резковатый запах одеколона. — Путешествовать устала, знакомиться устала, лошадок этих трепать…

— Осталось меньше четверти пути, дорогая, потерпи немножко… — Тойво касается мягкими губами ее виска. — Выспись на нормальной кровати, пока мы тут, поешь местных сладостей, посплетничай с кем-нибудь кроме своих фрейлин. Еще будешь скучать по Черной крепости.

— Скучать… — эхом отзывается Тимира. — Все равно что-то тревожно. То ли за тебя, то ли за себя.

— Не бойся. — Он осторожно отстраняет ее, поглаживая по спине через тонкую ночную рубашку. — Со мной точно ничего не случится, у меня благословение императора и куча сил. А тебя защитит Иржи.

Как бы ему ни хотелось остаться еще на час, чтобы заняться любовью с по-утреннему податливой и горячей женой, увы — надо ехать. Внизу, у ворот, уже ждут офицеры, держат свежих лошадей конюхи, толпятся кухонные девки, притащившие сумки с провизией, стоит вышедший проводить Иржи. Не заставлять же их всех ждать, пока Тойво будет наслаждаться сладкими ласками Тимиры…

Если бы он спросил Тимиру, она бы сказала, что подождут. Особенно Иржи.

Он и так снился ей всю ночь — твердые пальцы, горячие даже через перчатки, наглые ухмылки, рука на талии — и все танцы подряд. Все танцы подряд она перетанцевала с ним за ночь, не прерываясь ни на минуту. Не вспоминая о других кавалерах. И — к счастью! — не разговаривая. Но и танцы — это было уже слишком много. Тимира твердо была намерена сталкиваться с ним как можно реже. Если это возможно в крепости, где он самый главный.

Поэтому завтракать она не идет. Гиния, сквозь зевоту позвавшая ее из-за закрытой двери, кажется, даже обрадовалась и ушла досыпать. Другие фрейлины беспокоить Тимиру не стали, но она решила обойтись и без них.

Неспешно встала, приняла прохладную ванну — нагреть было некому, но жара, расползающаяся по каменным коридорам крепости, позволяла искупаться и в прохладной. Так даже лучше.

Переоделась в легкое платье с вышивкой на груди и подоле — сложного винно-пепельного цвета, как полагается замужней даме. Тимира заметила, что в провинции этой моды не придерживаются: можно встретить почтенных матерей семейств и в бледно-желтых нарядах, а юных девчонок — в темно-изумрудном. Но она оставила в своем гардеробе только один «спорный» цвет — лавандовый. Слишком сложный для девичьих платьев, слишком легкомысленный для женских — у нее было добрых два десятка платьев этого цвета, чуть-чуть отличающихся друг от друга оттенком.

К обеду Тимиру даже приглашать не стали. Судя по суете за дверями покоев, крепость только к полудню начала просыпаться, а ее обитатели —приходить в себя. За исключением тех, кто дежурил по кухне и на посту, разумеется.

Но глядя на то, как солнце медленно переваливается через зенит и начинает катиться к вечеру, Тимира и сама вдруг ловит себя на том, что поглаживает живот, уже давно намекающий ей, что пора перекусить. Отложив толстую книгу — какой-то новый модный роман, который не могла прочитать все полгода, что прошли с отбытия из столицы, — она решительно отправляется на поиски провизии.

По коридорам деловито снуют слуги, с весьма занятым видом проходят боевые маги — крепость живет своей жизнью, будто не гремел вчера пышный бал и не шептала жаркая ночь, которую не все провели у себя в спальнях. О ней напоминают только неаккуратно застегнутые рубашки и слегка осоловелые взгляды. Но дисциплина здесь жесткая: все на своих местах, все заняты делом, а большой бальный зал вновь превращен в обеденный, словно не было никаких свечей, гобеленов, розового пунша и зажигательной музыки.

И, разумеется, никакого завтрака. Длинные столы идеально чисты, и только голод помогает Тимире уловить еле-еле заметный запах чего-то съедобного, что было в этом зале еще пару часов назад.

Что ж, остается только надеяться, что это чутье доведет ее и до кухни. Хотя теперь она немного досадует, что не велела Гинии принести завтрак в комнату. Не очень-то жене советника пристало бродить по коридорам крепости как привидение и пугать всех бурчанием живота.

Увы — как Тимира ни принюхивается, а ни в одном из коридоров, идущих от бального зала, ей не удается уловить запаха еды. Такой был хороший план — и провалился. Теперь надо спросить у кого-нибудь из постоянных жителей, а ей ужасно этого не хочется. Ведь наверняка о бродящей голодной жене советника тут же доложат Иржи, а она не собиралась с ним встречаться…

Тимира решает еще немного пройтись по коридорам, делая вид, что любуется строгой красотой сводчатых потолков с резными каменными карнизами, с которых свисают темные пыльные гобелены с вышитыми сюжетами давно забытых битв.

Узкие длинные коридоры, ведущие из зала в зал, освещены только отраженным солнечным светом, едва пробирающимся через каменные переплеты высоких окон с бледными, выгоревшими витражами. Благодаря этому в крепости не так жарко. А толстые каменные стены не прогреваются насквозь.