Сезон любви - Джоансен Айрис - Страница 20

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая

– Что мне хочется? – Голос Сэбина внезапно стал даже ниже, чем обычно. – Нет, вряд ли. – Он помолчал. – Лучше я расскажу тебе о своем первом семестре в Гарварде. Тебя это должно позабавить. Это был год, когда я делал все не так.

– Ты?

– Знаю, в это трудно поверить, но даже мне пришлось пройти стадию кокона, прежде чем я превратился в то совершенное существо, каким теперь и являюсь.

Она хихикнула и пододвинулась ближе к нему.

Все будет замечательно, а она – просто дурочка, что беспокоилась. Ей следовало прийти к нему гораздо раньше.

Губы Сэбина поочередно дотронулись до ее закрытых век. Это прикосновение было легким, словно бабочка, и теплым, как луч утреннего солнца.

– Просыпайся.

Его голос был таким же нежным, как и поцелуй.

Мэлори медленно открыла глаза и увидела над собой улыбающееся лицо Сэбина. Он склонился над ней, опершись руками о кровать. Простыня упала, обнажив каштановые волосы на его груди.

– Какие у тебя огромные глаза! И, кстати, разве ты не хочешь сказать мне «доброе утро»?

В животе у Мэлори начало что-то таять, и вскоре это ощущение достигло шеи. Ей внезапно захотелось протянуть руки и пробежать пальцами по его груди, чтобы почувствовать эти курчавые волосы ладонями. Невероятно, но грудь ее напряглась под тонкой тканью ночной рубашки, а соски мгновенно затвердели от желания.

Сэбин заметил эти предательские изменения в ее теле, и взгляд его опустился ниже. Горячая краска захлестнула щеки Мэлори.

Улыбка на лице Сэбина растаяла, уступив место откровенной чувственности.

– Не смущайся, – сказал он. – Я не имел бы ничего против, если бы ты стала здороваться со мной таким образом каждое утро.

В воздухе между ними царило такое напряжение, что Мэлори было трудно дышать.

– Я хочу… встать.

– Нет, ты хочешь совсем другого. – Голос мужчины стал интимным, он не отрывал взгляда от ее груди. Затем с видимым усилием перевел глаза на ее лицо. – Я мог бы заняться с тобой любовью. Сейчас мне не составило бы труда довести тебя до такого возбуждения, что…

Сердце Мэлори провалилось, а затем забилось в сумасшедшем темпе. От мужчины по-прежнему пахло чистотой и одеколоном. Тело его было крепким и сильным, а ее собственное казалось ей мягким и податливым. В ней сейчас чувствовалось столько женственности, сколько она не ощущала в себе никогда. Мэлори словно загипнотизированная смотрела в его лицо.

Сэбин медленно опустился, и женщина перестала дышать, застыв в напряженном ожидании. Жесткие волосы прижались к ее груди. Даже через ткань ночной рубашки она ощутила их прикосновение к своим соскам. Это ощущение было настолько возбуждающим, что не было сил терпеть.

Она резко выдохнула. Ее пальцы вцепились в простыню.

Торс Сэбина начал двигаться вверх и вниз. Мужчина прищурил глаза, следя за выражением ее лица.

– Но я не буду делать этого. По крайней мере, сегодня. – Сэбин прикоснулся губами ко лбу Мэлори, а затем откинул простыни и встал с постели. – Теперь – в холодный душ. А ты пока полежи и расслабься.

Расслабиться? Она посмотрела на мужчину, отошедшего в дальний конец комнаты. Каждый мускул его обнаженного тела кричал о едва сдерживаемом желании, и все же было очевидно, что он не собирается удовлетворить его прямо сейчас.

– Я тебя не понимаю.

Сэбин остановился на пороге и, опустив глаза, печально посмотрел на нижнюю половину своего тела.

– Ты ложно истолковываешь язык тела. Меня не привлекает то, что называется «по-быстрому». Целых три часа мы занимались с тобой любовью на том чертовом диване в библиотеке. Теперь я намерен доказать тебе, что мы с тобой способны на большее. – Он неспешно окинул ее взглядом. – Неужели ты полагаешь, что каждый раз, лежа рядом с тобой на этой постели, я не вспоминаю, каково это – быть внутри тебя? Но мне нужно было понять, как ты мыслишь и что тебя возбуждает. Мы начали строить свои взаимоотношения не с той точки, и теперь это необходимо исправить.

С этими словами Сэбин повернулся и скрылся в ванной.

Мэлори растерянно смотрела на закрытую дверь. Шум текущей воды доносился до нее, как из тумана. Внутри поднималась настоящая паника, постепенно заполняя все ее существо. Во что, черт побери, она себя втравила! Ведь она всегда знала, какими опасностями чревато неосмотрительное поведение, и все же убедила себя в том, что ей ничего не грозит, и позволила Сэбину увлечь себя по дорожке, в конце которой ее сопротивлению пришел конец. Она приняла предложенные им уют и надежность, дала ему возможность заманить себя в состояние полнейшего удовлетворения, за которым должна следовать привязанность – не менее опасная, нежели зависимость от таблеток.

А может быть, даже опаснее. Сегодняшняя сдержанность Сэбина говорила о его железной решимости добиться задуманного, а следовательно, была еще опаснее, чем необузданная похоть, которую он продемонстрировал в первый день ее приезда в Кандрахан. С тех пор Мэлори неуклонно двигалась по направлению к нему: сначала боязливо, затем все более доверчиво. Ночь стала последним шагом к тому, чтобы она окончательно и бесповоротно оказалась в его власти.

Этому необходимо положить конец.

Мэлори откинула простыни, соскочила с постели и схватила со стула халат Сэбина.

Секундой позже дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной, и она опрометью бросилась по коридору к своей комнате.

Сэбин отрывисто постучал в дверь Мэлори, но вошел, не дожидаясь ответа. Его взгляд сразу же остановился на открытом чемодане, лежавшем на постели.

– Нилар сказала, что ты собираешь вещи. Смею ли я полюбопытствовать, что все это значит?

– Я уезжаю в Марасеф. – Не глядя на него, Мэлори выдвинула ящик комода, вынула оттуда стопку шелкового белья и, повернувшись, подошла с ней к чемодану на кровати. – Прямо сейчас.

– Но из отпущенных мне трех недель у меня осталось еще два дня.

– Нет, – покачала головой женщина, – я больше не хочу оставаться здесь ни дня.

Сэбин закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Почему?

– Думаю, ты и сам это знаешь. Я вела себя как настоящая идиотка, – ответила Мэлори, заталкивая белье в чемодан. – Ты, наверное, загипнотизировал меня или сделал еще что-то. Мне казалось, что все будет… – Она попыталась подыскать подходящие слова, а затем беспомощно развела руками. – Я слишком глубоко увязла, и мне это не нравится. Еще одна неделя, и я, похоже, стану с готовностью исполнять все, что только ты ни пожелаешь.

Сэбин улыбнулся:

– А разве это так плохо? Разве я обращаюсь с тобой как-то не так?

– Плохо. – Мэлори снова подошла к комоду и вернулась к кровати с еще одной охапкой одежды. – Я не такая, как ты. Я считаю, что отношения обязательно должны быть наполнены… В общем, мы с тобой разные люди. – Она кинула вещи в чемодан. – И мне лучше уехать.

– Черта с два!

Мэлори подняла на Сэбина глаза – впервые с того момента, как он вошел в комнату, и ее сердце пронизал испуг. Его губы были сжаты в узкую полоску, а глаза сверкали холодным огнем. Она облизнула губы:

– Ты ведь обещал, что отпустишь меня через три недели.

– И сдержу свое обещание. – Сэбин подошел к кровати, захлопнул чемодан и сбросил его на пол. – Но у меня есть еще два дня. Черт побери, а я-то все эти две недели вел себя, как какой-то евнух! Я не позволю тебе в панике бежать только потому, что ты вдруг поняла, что хочешь меня так же сильно, как я тебя.

– Я не хочу… – Мэлори осеклась. Она вспомнила, как всего несколько часов назад ее захлестнула горячая волна неутолимого желания. – Да, нас действительно влечет друг к другу, но для меня этого еще недостаточно. Взаимоотношения должны предусматривать что-то еще помимо секса.

– Они и предусматривают! Это означает… – Он умолк и отвернулся. – Я пока не знаю, что именно это означает, но ты все равно не уедешь. Через два дня я сам отвезу тебя в Марасеф, но до тех пор, черт побери, ты пробудешь здесь!

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая