Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь (СИ) - Крыс Виктор - Страница 6

− Дорогая ты забыла об оплате. Ты же знаешь, что требуют в оплату проклятые? – так улыбаться могло лишь истинное зло, Хабит смотрел на свою дочь таким взглядом, что даже мне стало не по себе. − Они просят детей. Он может запросить тебя в жены, жизнь за жизнь. Ты же знаешь с пеленок эти сказки.

− У-у-у-у! – испуганно на меня посмотрев, выдавила Асока. – Не надо!

− Нет, маленькие девочки мне не нужны, – я лишь усмехнулся. – Но ты обещала мне выздоровление и ценную историю.

− Потому и спустилась,– сразу вспомнив об обещании, пробормотала Асока. – Мама зовет тебя.

В спальне, как казалось на первый взгляд, не было изменений, но они были. Запахи цветов присутствовали, а вот от вони гниения не осталось и следа, вокруг чистота и девушка, не похожая на местных, что сидела в кресле у окна. Золотистые волосы ниспадали до самых плеч, и она задумчиво смотрела вдаль с полной вина золотистой чашей в руках. Соуроко же лежала на постели под белоснежными простынями, и если я бы собственноручно не сделал операцию, то и не подумал бы, что она больна.

− Присядь, проклятый, − раскрытой ладонью указала на место около себя Соуроко. – Пришло время платить.

И мне показалось, что само пространство замерло, а время ускорилось, когда я сел у кровати и Соуроко заговорила со мной. Время шло с такой скоростью, что я и не заметил как наступил вечер и тьма начала окутывать город. Соуроко и её сестра Алиана странные собеседницы, нет, они не использовали свои силы на мне, но я расслабился и поведал им многое в обмен на то, что рассказали они о себе и обо мне. И теперь наша встреча уже не казалась мне такой уж случайной, но время было неумолимо и, наконец, пришло мое время уходить. Я, не прощаясь, выпрыгнул в окно и слился с толпой на одной из главных улиц. Эти девушки непременно бы организовали за мной слежку, не со злым умыслом, но все же мне не хотелось бы, чтобы они вмешивались в мои дела.

Город окутывала тьма, с моря уже начали заходить темные грозовые тучи, и в воздухе чувствовалась нарастающая влажность. Внешность города постепенно менялась, серые камни в темноте выглядели зловеще, словно в них отражалось то, что происходило под покрывалом ночи, с крыш спускались грабители и убийцы, в небольших улочках находиться уже было опасно. Не люди, а звери ждали свою добычу, женщины в ярких нарядах с откровенными разрезами начали попадаться все чаще и чаще. А в голове все бились слова Соуроко: только истинный Калибан, только я мог прийти к ней. И не имеет значения, как именно я попал к ней, по просьбе дочери или же просто захотел ограбить её дом. Я нашел бы её или иного человека, которому понадобилась бы моя помощь. Все измеряется лишь временем, как оказалось, Соуроко видела меня, когда я только пришел в город. Тогда пробравшись через ворота, я сел у раскидистого дерева в мой первый день, без денег и без еды. Я укрывался от дождя и непогоды, ветер качал дерево за моей спиной, а она наблюдала за мной из окна. Я помню день, когда я искал работу и ночлег, и сам пытался обратиться к этой женщине, но стража прогнала меня, и я не стал с ними связываться. На рынке трав, у дома лекаря, Соуроко через пару дней вновь видела меня сидящего в пыли и продающего травы, и она даже кинула мне серебряную монетку. И ту монетку я помнил, она лежала на куске ткани весь день, я к ней так и не прикоснулся. Мне не нужны подачки, я торговал травами, а блестящая монетка привлекала покупателей. Вечером, пусть и продав едва ли на один серебряный, я отдал монетку Соуроко булочнице, чтобы она покормила местную ораву ребятишек, у которых нет родителей. И когда ко мне пришло понимание, что с первого моего дня в городе я ходил вокруг Соуроко невольно задумаешься о судьбе, хотя думать об этом сейчас не стоило. Есть вещи поважнее.

− Не сейчас, – злобно прорычал я, заходя в переулок, и скинул с плеча свой мешок. – Сперва деньги, а потом все эти размышления.

Мне нужна маскировка, иначе ничего не получится, но я уже заранее подумал об этом. Бинты ложились ровными рядами на мои руки и лицо, а халат скрыл мое телосложение. Сгорбившись, я проверил походку и пошел дальше по улице. На меня уже никто не обращал внимания, за одну медную монету я купил потрепанную трость у профессионального нищего, и вот я вполне себе правдоподобно захромал по ночным улицам города, слившись с толпой. Словно тень я шел никем не замеченный, и ничто не выдавало меня, все это я сделал не просто так, маскировка, вот чему я учился с детства в бытность мага крови в первой жизни. Порой лучше не привлекать к себе лишнее внимание…

Первые капли упали с неба когда я был на полпути к порту, встреченные на пути стражники озирались, но не с испугом, а с настороженностью . Они знали что надвигающаяся гроза несет в себе угрозу. Раскаты грома настигли меня ровно в тот момент, когда я оказался на крыльце огромного деревянного строения, что раньше было зерновым амбаром или складом, а теперь стало ночным прибежищем всех, кто ищет развлечений и денег. Метров в двадцать высотой и неизвестно, во сколько длинной монструозное здание, в котором наверняка были сотни помещений, использовалось для увеселения. Да, опыт Колизея мира Павлика не интересен местным, им и старого склада для кровавого спорта было достаточно. У входа во двор, как и полагается, стояли человек шесть вышибал, что зорко следили за входящими не для того, схватить тех, кто не должен войти, а для демонстрации. Чтобы каждому было ясно − если что удумаешь, твои кишки быстро намотают на топор или, например, вон ту симпатичную шипастую дубину. И арбалеты за их спинами не для красоты, а также несколько мощных, осадных арбалетов с медными плечами, что оставили прислоненными к стенам амбара, слегка сияли рунами не просто так.

− Постой! – окликнул меня один из вышибал на входе. – Я тебя знаю.

Вышибала в стальной кирасе с зазубренным мечом скорее был похож на убийцу, который придет за тобой, если ты нарушишь правила заведения.

− Э-Эх, ты куда пришел? – шепотом спросил громила, который меня откуда-то знал. – Сегодня будут бои и пару тел точно выкинут в канаву, а ты нужнее живым. Сидел бы себе на базаре тихонько.

− Я хочу участвовать в боях, – хрипло и тихо ответил я.

− Уверен? – спросил меня вышибала, на что я лишь кивнул, − Ну смотри, Э-эх. Двое из тех, что в охране стояли дня два назад, без тебя бы в канаве оказались бы, так что в бой пойдешь одним из первых, до пятого раунда не убивают.

Я лишь кивнул и вошел в здание. При входе меня сразу обдало запахами доброй половины наркотических трав, что мне известны. Шлюхи всех мастей сновали между посетителями, а вино лилось рекой, в середине же помещения стояла она, арена, окруженная деревянным частоколом, яма в четыре метра глубиной, в которую было удобно смотреть расположившись на скамьях. На частоколе, висели лампы и кристаллы, которые освещали площадку, где и проходят бои. В воздухе, не смотря на чистоту помещения, чувствовался запах крови, и то ли это пахло от людей, то ли от отполированных тряпками досок.

− Эй, ты! − схватил меня за плечо какой-то старик. На его груди висела медная табличка с какими-то закорючками. – Ставить будешь?

− Буду, – разжал я кулак, в котором была горсть разных монет, от меди до пару золотых. – Ставлю, что мой боец станет победителем сегодняшней ямы.

− И кто твой боец?! – шмыгнул носом старик, пересчитывая монеты.

− Я, – ударил я себя в грудь, и старик изменился в лице. Его улыбку мне никогда не забыть, два гнилых зуба, он посмотрел на меня так, словно хотел вцепиться мне в горло.

− Ну здравствуй, мясо, – хрипло проговорил старик, сжимая костистыми кистями монеты.

Мир всегда был таким, в любое время и в любой эпохе, в средневековье ли, в античность ли, в век высоких технологий, что я видел глазами Павлика, мир всегда оставался жестоким, кровавым и… И ленивым. Почему ленивым? Да все просто − мало кто хочет, а главное может участвовать в войне, идти рядами на врага, проливать свою кровь и кровь чужую. Все то же самое в битвах в ямах, когда люди с помощью ножей, кулаков и иногда камней калечат друг друга. Когда вырывают победу, казалось в безвыходном положении, на глазах у всех. Когда выбор так прост − победа или смерть. Пусть здесь, в яме, умирает не каждый проигравший, но все равно, проигрыш равен смерти, ведь проиграв,ц ты теряешь часть своей жизни.