Призрак (ЛП) - Мерседес Сильвия - Страница 5

Маг поднял ребенка, словно он ничего не весил. Нилла взяла одеяло и шкуру и прошла за ним к нише. Когда Соран опустил мальчика, она укутала его снова. Серые щеки стали румянее? Или ей показалось в угасающем свете камина?

Пока Нилла устраивала ребенка удобнее, Соран прошел к камину, добавил пару поленьев. Огонь поднялся, и Нилла тревожно посмотрела на запасы хвороста и бревен. Мало. Обычно Соран пополнял запасы каждые несколько дней, но… последние несколько дней были хаосом. Обычные занятия оказались отложены.

Они не были готовы к такой буре.

Холод, не связанный с воздухом, пробежал по спине Ниллы и конечностям к кончикам пальцев. Желая отогнать ощущение, она встала и прошла по комнате к столам и полкам, где хранила припасы из Дорнрайса, поместья на другом конце острова. Те стены в лозах переживут залпы магии, бьющие по Роузварду?

— Пусть хотя бы кладовая с едой выживет, — буркнула Нилла, сняла банку с полки и подняла крышку. Если они будут скромными, листьев чая хватит на три дня. Это немного радовало, и она благодарно помолилась, начертив круг в воздухе двумя пальцами.

Отодвинув банку, она взяла медный чайник и наполнила его чистой водой из бочки, стараясь не пролить ни капли. Соран развел огонь, и она могла использовать это. И она друг захотела отвлечься разумом и телом на обычную работу.

Решив не смотреть на мага — и игнорируя то, как он следил за каждым ее движением — она повесила чайник над огнем. А потом собрала немного горячих углей на камни и опустила сковороду греться. Она решила сделать оладушки. После кошмара, который они пережили, они заслужили сладких оладушков с корицей.

Через несколько минут синяя виверна спустилась из укрытия на балках. Ее страхи временно прошли, и она стала мешаться, вилась у колен Ниллы, терлась об ее руки, пока она пекла оладушки и добавляла их к растущей стопке на тарелке. Порой виверна пыталась забрать верхний, но Нилла привыкла к этому и щелкала каждый раз по ее носу. Виверна шипела, топорщила гребень, но сдалась и ушла под стол, опустила голову на ногу Сорана, дуясь.

Маг сидел за столом, упершись в него локтем. Наблюдал за ней.

Густая тишина была за шипением оладушков, пока они готовились, и бульканьем кипящей воды в чайнике. Нилла, казалось, порой слышала ворчание грома. Но ей могло показаться.

Она закончила, решила не нарушать тишину, опуская тарелку и чашку перед магом. Она не заняла привычное место напротив него, а ушла к нише и села возле ребенка. Длинная прядь чернильно-черных волос лежала на его лбу. Она осторожно убрала ее и нахмурилась, ощутив тепло от его кожи. Она была горячей. Как в лихорадке.

Она склонилась, осторожно осмотрела рану на его виске. Она уже закрылась, свежая кровь засохла. Воздух Роузварда не потерял исцеляющие свойства, несмотря на бурю. Это тоже радовало.

— Эй, — прошептала Нилла, гладя лицо мальчика, осторожно тряхнув его за костлявое плечо. — Ты голодный? У меня есть оладушки.

Его слабое дыхание дрогнуло. Он ее слышал? Он выдохнул, быстрый ритм дыхания вернулся.

— Пусть воздух Хинтер делает свою работу, — прогудел Соран из теней за ней.

Нилла напряглась. Она не хотела поворачиваться к магу. Не сейчас.

Но не стоило сидеть тут и позволять ее оладушкам остыть.

Тихо вздохнув, она встала и вернулась к столу. Избегая взгляда Сорана, она села на свое место, подвинула к себе тарелку, схватила верхний оладушек пальцами. Она откусила немного, но сладость с корицей была как пепел на ее языке.

Вздохнув снова, она обмякла на стуле, свернула оладушек и протянула виверне, та проглотила его целиком с радостью, чуть не забрав при этом кусок ее пальца.

Соран тихо сидел напротив нее. Он не прикоснулся к еде.

— Что такое? — наконец, спросила Нилла, хмуро глядя на него. — Не нравится?

— Я ошибался.

Слова повисли между ними как странные серебряные нити магии в воздухе. Нилла ждала, затаив дыхание, заставляя себя смотреть в глаза мага.

— Я… — Соран сглотнул, опустил ресницы, а потом посмотрел на нее. — Я не должен был мешать вам спасать ребенка. Я ошибся. Хоть вы действовали безрассудно, вы были правы, — он вдохнул, потер рукой лицо, задевая уродливые шрамы под глазами и вокруг рта. — Осторожность стала стилем моей жизни. Но не от сильного желания жить. Нет. Просто от желания… сдержать в оковах свои грехи.

Дева Шипов. Он говорил о Деве Шипов.

Если он умрет, она вырвется из оков и попадет в мир смертных. Было страшно представить, какой хаос она устроит.

Нилла поежилась, сглотнула и посмотрела на свои ладони.

— Знаете, я… — она замешкалась, поджала губы. Но она начала, можно было и продолжить. — Я тоже хочу извиниться. За то, что подвергла опасности. Я знаю, вы не эгоист. Вы тратите жизнь, защищая людей, которые и не знают о вашем существовании. Простите, но…

Что еще она могла сказать? «Простите, но я все равно поступила бы так снова»?

Она взглянула на мальчика, спящего в нише. Он умер бы, разбился бы об камни.

— Понимаю, — голос Сорана донесся до нее, теплый и удивительно нежный. Она поймала его взгляд на миг, а потом посмотрела на свои ладони. Они сидели в тишине, пока оладушки остывали.

Наконец, Нилла бросила еще один виверне и заставила себя откусить от третьего.

— Ешьте, — сказала она магу, жуя. — Мы не знаем, надолго ли мы тут. Нельзя тратить хорошую еду.

Его серебряные глаза посмотрели на ее лицо. Она, казалось, заметила тень улыбки на уголках его рта в шрамах. Он послушно взял оладушек, свернул его и стал медленно жевать.

Нилла ждала, пока он доест, взяла еще один и спросила:

— Так что за исключение?

— Прошу прощения? — он приподнял бровь, его пальцы замерли над тарелкой.

— Вы сказали, что никто не может прожить под долгим влиянием бури, если только… — она склонила голову, ожидая, что он продолжит.

— Ах, — он убрал руку и опустил ее на свое колено. — Вы должны понять: рувин-сатра — это дыра в… реальностях. Брешь между этим миром и квинсатрой, миром магии, вызванная сильным взрывом неуправляемой магии. Смерть дракона, например, может прорвать реальности. Но менее сильный источник, как резкое разрушение Великого заклинания, тоже вызывает рувин-сатру в подходящих обстоятельствах, — он посмотрел на Ниллу. — Понятно?

— Д-думаю, да, — Нилла посмотрела на спящего ребенка. — А что с ним? Как он в это все вписывается?

— Возможно, — медленно сказал Соран, глядя вместе с ней на маленькое тело под тонким одеялом, — что он и есть источник этой рувин-сатры.

— Что? Он? — Нилла уставилась на него, а потом покачала головой и посмотрела на мальчика. Она стала намного лучше воспринимать магию за последние две недели в Роузварде, и она улавливала магию так, как раньше не считала возможным. Но она не ощущала магию в ребенке. — Я думала, он был смертным. У него красная кровь, и он не…

— Думаю, он может быть ибрилдианом.

Если бы она не слышала странное слово раньше, Нилла не поняла бы Сорана, его голос был тихим и мрачным. Одно слово выделялось, как игла, прижатая к барабанной перепонке.

Она сжалась, обвила руками тело.

— Ибрилдиан, — начал Соран после долгой паузы, — это ребенок смертного и…

— Фейри, я знаю.

Он резко повернул голову. Она ощущала его взгляд на своем лице.

— Знаете?

Она мрачно кивнула.

— Да. Я такая же. Верно? — она медленно подняла ресницы, повернула голову и посмотрела в глаза Сорана. — Потому я могу так колдовать. Потому быстро учусь.

Он сглотнул. Его рот открылся, закрылся. Он посмотрел на свою ладонь, которая медленно сжалась в кулак.

— Когда вы узнали об этом?

— У Кириакоса, — Нилла с горечью произнесла имя лорда фейри. Ее губы изогнулись. — Он рассказал мне, кто я. Объяснил, почему он так хотел… получить меня.

Дрожь пробежала по ее спине, недавние воспоминания наполнили ее голову. Красная комната. Ароматы. Соблазны, которые заставили ее почти одичать от желания, прогоняя ее разум.