Друг твоего разума (СИ) - "Швепса" - Страница 18

— Я… не понимаю, — тихо проговорила Гермиона.

Драко посмотрел на неё, и уголок его губ чуть приподнялся.

— Нет, ты уже всё поняла, — грустно усмехнулся он. — И где-то внутри ты знаешь, что я не смогу остаться.

— Драко, нет! — закричала Гермиона, сильнее хватаясь за него, но картинка воспоминания уже рассыпалась прахом, кружа всё вокруг.

— Я всегда буду любить тебя. Только тебя. Вечно, — прошептал он в самые губы, опаляя их горячим дыханием. Последним дыханием. — И однажды мы обязательно встретимся вновь.

Всё померкло.

Гермиона сидела одна на скамейке у широкой аллеи. Хлопья снега, освещаемые фонарями, падали с неба, путались в каштановых кудрях. Охлаждали слёзы, текущие по щекам.

А рядом томился только шоколадный торт в пакете. На деревянных брусьях лежали горочки снега.

Так, будто на них никто не сидел. Так, будто Драко здесь никогда и не было.

И Гермиона подняла глаза к небу, не сдерживая отчаянного крика.

Пока приходящее осознание застилало разум.

========== Эпилог ==========

25 декабря 2000 г.

Гермиона сжимала в руках книгу в подарочной обёртке. Уверенно шагала по лестнице в квартиру Драко, не давая себе ни секунды, чтобы усомниться в правильности этого решения.

Но, поднявшись наверх, застыла на месте — массивная деревянная дверь была открыта нараспашку. Нахмурившись, Гермиона, стараясь скрыть шум шагов, подошла ближе, аккуратно переступая порог.

Увиденное заставило сердце болезненно сжаться. Пэнси, с такой несвойственной ей нежной улыбкой, поправляла цветы в вазе на столе. Бережно проводила пальцами по лепесткам, еле ощутимо и так трепетно касаясь их подушечками.

— П-привет, — неуверенно произнесла Гермиона, привлекая к себе внимание.

— Грейнджер?! — Паркинсон тут же резко обернулась и всплеснула руками, звеня десятком браслетов. — Что ты тут делаешь?!

— И тебя с наступающим Рождеством! — Гермиона покачала головой, натянуто улыбнувшись.

— Я жду, — Пэнси приподняла бровь и скрестила руки на груди, явно требуя ответа.

Гермиона вздохнула и пожала плечами, проходя вперёд.

— Драко показал мне это место. Я просто принесла ему подарок в качестве… благодарности, — тихо проговорила она, опуская книгу на тумбочку под колдографиями на стене.

— Так ты… — Пэнси осеклась, начиная часто дышать. — Ты знаешь?

Гермиона не поняла, о чём именно говорила Паркинсон, а потому просто кивнула. После того, как Драко оставил её, она в принципе стала немногословна, разве что только с родителями.

— И когда он только успел?! Вот же скрытный засранец! — в сердцах заявила Пэнси, рассмеявшись, и скрылась за углом, открывая кран с водой на кухне.

Гермиона не ответила и развернулась, рассматривая колдографии. И губы непроизвольно изогнулись в слабой улыбке, глядя на маленького и такого милого Драко.

— Знаешь, когда летом сразу после шестого курса он попросил меня обустроить квартиру для тебя, я чуть дар речи не потеряла, — донеслось с кухни, и Гермиона замерла, прислушиваясь. — Его не выпускали из поместья, так что… Неудивительно, что он попросил меня о помощи. Но то, что Драко был влюблён в тебя, повергло меня в настоящий шок, — хохотнула Пэнси, закрывая кран. — Он хотел спрятать тебя здесь, даже насильно, если придётся. Лишь бы тебя никто не тронул. Но ты просто сбежала с друзьями. Так, что вас сам Волдеморт найти не мог, не то что Драко.

Пэнси принялась греметь посудой, громко открывая и закрывая какие-то ящики, пока Гермиона до боли сжимала грудь ладонью, не в силах даже пошевелиться.

— Он превращался в настоящего садиста, когда дело касалось тебя. Заставил меня заучить список книг, которые обязательно должны быть в этой квартире, чтобы тебе не было скучно. Нет! Ты представляешь? Я, чёрт побери, до сих пор помню его настолько хорошо, что расставила все корочки в той же последовательности в твоём доме.

Гермиона схватилась за полку, пытаясь устоять на ногах.

— А вот колдографии я решила повесить сама, так и не рассказав Драко об этом. Надеюсь, он не проклинает меня с небес, — усмехнулась Пэнси, продолжая усиленно греметь посудой.

Гермиона не понимала, зачем Пэнси занималась этим. Наверное, чтобы хоть чем-то занять руки и не разреветься, потому что сама Гермиона уже была на грани.

— Просто я подумала, что, если он тебя затащит сюда силой — а всё к этому и шло, — ты его окончательно возненавидишь.

И голос Пэнси всё-таки сорвался. Она громко всхлипнула, закрывая шкаф.

— А мне так хотелось, чтобы ты хоть немного поняла, — хрипло зашептала она, — насколько прекрасным и верным человеком Драко был на самом деле. Что он по-настоящему любил тебя.

Гермиона задыхалась. По щекам текли горячие слёзы.

— И я так рада, что он всё-таки успел показать тебе всё это, признаться в чувствах до того, как… — ещё один судорожный всхлип с кухни.

И Гермиона бросилась прочь, не в силах вынести разрывающих на куски эмоций. Застилающей горечи и тоски, что до боли щемили влюблённое сердце.

Когда-нибудь она начнёт задавать вопросы. Попросит Пэнси рассказать ей о настоящем Драко, таким, каким он был с друзьями. Узнает, чем он увлекался, как любил проводить время и что веселило его. Но не сейчас.

Сейчас одно его имя заставляло Гермиону дрожать от необъятной печали.

— А… когда он показал тебе квартиру? — спустя минуту спросила Пэнси, наконец приходя в себя, но так и не получила ответа.

Гермиона неслась вниз по лестнице, на бегу смахивая с лица слёзы.

И как же в тот момент ей хотелось прижаться к Драко, угодить в его согревающие объятия, ощутить успокаивающее поглаживание по спине. Вдохнуть знакомые нотки кедрово-цитрусового парфюма. Услышать искреннюю заботу в его голосе с еле заметной хрипотцой и улыбнуться сквозь слёзы, когда Драко попытается пошутить, чтобы отвлечь её от всех бед на свете. Взять его за руку, переплетая пальцы, и крепко сжать.

И чувствовать. Так сильно чувствовать, что по коже бы побежали мурашки.

Что она не одинока.

Что Драко всё ещё рядом.

Оказавшись на улице, Гермиона замерла. Крупная снежинка упала на нос, но её холод словно пытался утешить.

И Гермиона откинула голову, любуясь прекрасным рождественским снегопадом, всматриваясь в облака на небе. Облака, что так напоминали прищуренный взгляд любимых серых радужек.

***

Пока мама заканчивала приготовления к праздничному ужину, Гермиона сидела в своей комнате за столом, склонив голову над чистым пергаментом. Психолог, к которому она обратилась, посоветовала записывать все свои чувства на бумагу. Она называла это «выбросом», говорила, что так можно освободиться от печали. Ведь эмоции, превращённые в слова, занимали куда меньше места в нашем сознании, чем красочные воспоминания.

Но лист оставался чист. Гермионе просто не хватало духу хотя бы начать свой рассказ.

Всё, что помогло Гермионе начать жить сначала, Драко, в которого она заново влюбилась, оказались лишь иллюзией. Ложными воспоминаниями, о которых она так много читала. И она не знала, как справиться с этим. Не знала, как сделать вид, будто ничего не было. Что не было их поцелуев, не было объятий, не было его тёплой улыбки.

Никогда не было никаких их.

И всё, что ей оставалось, — это жить дальше. Наслаждаться каждым днём с родителями и строить своё будущее. Воплотить все мечты в реальность — если не ради себя, то ради Драко. Ради того, что он сделал для неё.

Как и в её иллюзиях, так и в реальности.

Гермиона не знала другого способа отблагодарить, показать, что всё было не напрасно, и просто надеялась, что Драко, наблюдая за ней откуда-то свысока, всё увидит. Что он поймёт, и уголок его губы приподнимется в еле заметной улыбке. И он наконец поверит, что заслуживал не только жизнь, но и весь этот чёртов мир, столь несправедливый к маленькому мальчику.

Мальчику, что запутался в убеждениях. Мальчику, не знающему, как правильно. Мальчику, что, несмотря на всё, продолжал любить её.