Хроники старого мага (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 4

— Магическая башня, там ты будешь жить.

Переведя руку в другом направлении, он указал на одноэтажную постройку и добавил:

— Столовая, там ты будешь питаться.

После этого он ввёл меня внутрь здания. Оказавшись в полутёмном помещении, я временно перестал видеть направления движения. Некоторое время я двигался за силуэтом капитана. Однако запахи, разносящиеся вокруг, безошибочно указали мне конечную цель нашего пути. Мы шли в сторону больничного крыла. Прежде чем распахнулась дверь в комнату, я уже знал, что меня ждёт.

В комнате находилось два десятка кроватей. Стены комнаты были грубо окрашены белой краской. Четыре окна давали достаточно света, в дневное время комната не нуждалась в дополнительных светильниках. Дальняя часть комнаты была огорожена шторкой, сейчас она было открыта. За этой шторкой находилась операционная комната. Семь из двадцати кроватей сейчас были заняты. Раненые бойцы при нашем появлении приподняли головы и посмотрели на нас. Старая нянечка, ходившая между кроватей, обернулась в нашем направлении. На её лице отразилась улыбка, она как бы говорила нам «наконец-то».

— Это твоё место работы — проговорил капитан — были стычки с гоблинами. Бойцам нужна твоя помощь.

Проговорив это, капитан ушёл, оставив меня посреди комнаты. Я втянул в себя воздух. Пахло лекарствами, застарелым потом, не мытыми телами, гноем и испражнениями. Помимо этого, моя сущность мага улавливала эманации боли и страха. Сейчас к ним добавились чувства надежды. Только дураку кажется, что маг живёт среди роз и благовоний. Нет, жизнь мага проходит именно среди таких запахов и эманаций. Если бы мир не знал боли, то он не нуждался бы в нас.

Я медленно двинулся по проходу вдоль больничных кроватей. С каждым шагом я всё больше и больше распрямлял спину. Однажды я слышал, как поселяне говорили, что ровная, горделивая осанка волшебников появилась от раздутого самомнения, презрения к простым людям и высокомерия. Я внутренне улыбнулся. Возможно, что где-то это и так, но не в нашем случае. Стройная осанка нужна для контроля наших чувств и эмоций. На памяти всплывали слова наставника: «Единственное чего должен бояться волшебник — это потеря контроля над собой! Выпрями спину, прими ровную осанку, придай своему лицу спокойное выражение лица. Понижай градус эмоций. Ты увидишь, как твои мысли успокоятся. Только в таком состоянии ты должен совершать свои действия!» Я встрепенулся. Мысли о наставнике были не очень приятны. Однако я попытался выполнить его наставления. По мере того, как я приближался к кроватям больных, мои мысли успокаивались.

Первое, что я должен был совершить — выбрать больных, которых надо лечить первыми. «Лёгких оставь на потом. Сначала определи тяжелых, а среди них определи тех, кто умрет первым и можно ли его спасти. Сколько на это потребуется времени, — вновь зазвучал голос в моей голове. — Соотнеси время, нужное для лечения этого больного, со временем, нужного для лечения остальных тяжелых. Это тяжёлый выбор, но его придётся пройти. Так ты спасёшь максимально возможное количество людей». Я знал, что это время придёт. Теперь я стоял перед таким выбором.

Медленно шагая, я прошел мимо кроватей с раненными бойцами. Оглядел их с головы до ног. Всевышний милостив! Никто из раненых не собирался умирать. Раны были разной степени тяжести, но я мог лечить их не спеша. Раненые провожали меня настороженными взглядами. Отчётливо чувствовалось их напряженное ожидание. В палате установилась тишина. Все ждали моего слова. Я волновался, но это не мешало мне чувствовать их эмоции и состояние. Глядящие со стороны думают, что у мага есть «третий глаз», способности к ясновидению. Конечно, у нас такая способность есть, именно по ней и отбирают магов. Но наше обучение включало умение определить состояние больного без сверхспособностей. Общий вид, запах, звуки, издаваемые людьми, цвет их тел и испражнений.

Вновь всплыли слова наставника: «Распахни мозг. Отбрось предубеждения. Не считай себя непогрешимым. Будь готов принять свои ошибки. Воспринимать впечатления надо чистым рассудком. Дай мозгу найти нужное решение». Я остановился возле койки, ближайшей к операционной. С высоты своего роста я оглядел больного. Невысокий, худощавый боец средних лет, ладно сложенный. Он лежал на спине, глядя на меня серыми глазами. Тёмнорусые волосы, давно не мытые, сосульками свисали ему на лоб до самых глаз, опускаясь густой копной до основания шеи. Его лицо с правильными чертами одновременно выражало боль, страх и надежду. Его руки, вытянутые по швам, судорожно сжимали покрытие матраса. Ноги были спрятаны под одеялом, но вполне отчётливо были видны. Левая нога была слегка вывернута под неудобным углом относительно оси ноги и имела утолщение в области колена. Я втянул запах носом. Немытое тело, запах свежей крови, потихоньку сочащейся в повязки, лёгкий запах гноя. Моё сознание нарисовало мне рану от копья с широким наконечником, пробившим ногу вблизи коленного сустава. Рана была не тяжёлая, но были повреждены связки, а занесённая грязь стала вызывать нагноения. Дело было не тяжёлым. Надо было решаться.

Я поискал глазами нянечку. Полноватая, престарелая женщина поспешила ко мне. Встретившись с ней глазами, я произнёс:

— Будем готовить его к операции, — подумав, я добавил. — Хорошо бы позвать пару крепких ребят в помощь.

Конечно, говорил я это больше для себя. Нельзя было ожидать помощи в непонятной ситуации от неизвестных людей. Однако не успел я договорить, как бабуля резко повернулась по-военному на каблуках и быстрым шагом отправилась к двери. Пока я приходил в себя, она вышла за дверь. Во дворе раздались громкие команды, сказанные ею. Послышались ответные крики, приказы. Разобрать слова мне не удалось, но общую суть я понял. А ещё до меня стало доходить понимание того, что здесь в военном городке команды отдаёт не только капитан. Похоже, что каждый командует в своей области, и это никого не удивляет. Не прошло и минуты, а в дверь стали проталкиваться два здоровых тела. Я сглотнул разом образовавшуюся слюну. Говоря о крепких ребятах, я не подозревал, что настолько. Для меня дверь была большой, прямо парадной. Но эти вошли, сильно пригнув головы и шаркнув плечами о косяки. От этого дверной проём жалобно заскрипел. Войдя, они расправили плечи, показывая себя, и радостно улыбнулись.

Похоже, они считали эту работу развлечением. Мои ноги стали непроизвольно подкашиваться. Следом в дверь проскользнула нянечка. На их фоне она казалась маленькой. Оглядев комнату и двух красавцев, она громко гаркнула на них. Удивительное дело, но плечи красавцев сразу поникли, и сами они как бы уменьшились в размерах. Она стала отдавать им команды. Пояса красавцев вместе с мечами полетели на крайнюю кровать. С удивлением я осознал, что на каждом поясе было по два меча, помимо сумок и мелочёвки.

Мы достали носилки. Красавцы, под руководством нянечки, переложили раненого на них и перенесли в операционную. Там они переложили его на стол. Предоставленный самому себе, я занялся приготовлением. Закатав рукава и надев медицинский фартук, я с ожесточением отмывал свои руки. Конечно, мне доводилось проводить сращивание ран в разных условиях, но если была возможность, то предпочитал чистоту. Этому меня научил наставник. Вспомнив о нём и науке, преподанной мне, я невольно поёжился. У меня внезапно зачесалась спина между лопаток, то место, куда он мне бил посохом за плохо промытые руки. Сколько было слёз и обид? Но всё в прошлом. Я развернулся к столу.

Раненый лежал, вцепившись руками в края стола. Он был бледнее обычного, но пытался сохранять бодрый вид. Пора было начинать. Я подошёл к столу.

— Мне нужно, чтобы вы держали его, пока я буду сращивать рану.

Говорил я вежливо. Мои помощники не сдвинулись с места. Судя по их лицам, подобное обращение было для них в диковинку.

— Где держать то надо? — спросила нянечка.

— Вот здесь, за ноги, возле коленей и за плечи. — Проговорил я, смутившись.

Я потыкал пальцами на теле больного. Нянечка кивнула головой и повернула лицо к красавцам. Её глаза опасно сузились, челюсть выдвинулась вперёд, рот приоткрылся, но ничего сказать она не успела. Красавцы рванулись к столу с огромной скоростью, напугав меня и заставив попятиться. В мгновение ока раненый оказался прижат к столу столь сильно, что даже захрипел. Сомневаюсь, что у него были шансы вырваться из этих рук. Я успокоил себя и шагнул к столу. Настал мой момент истины.