Хроники старого мага (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 45

— Пусть там и сидит. С тебя начнём. — Сказал я как можно спокойнее.

Я спокойно осведомился у тёти Веры, в каком состоянии у нас хирургические инструменты. Мне ответили глаза полные удивления и возмущения одновременно. Мне ответили, что инструменты в полной исправности. Поблагодарив за полученный ответ, я приступил к подготовке. Первым делом я вновь тщательно отмыл руки. Чем вызвал удивлённые взгляды больных. По их мнению, мои руки были чистыми. При этом краем глаза я заметил, как тётя Вера толкнула локтём Аликс и взглядом указала на меня. Аликс, ещё не отошедшая от процедуры очищения, взглянула на меня мрачными, обиженными глазами и затравленно шмыгнула носом. Но назидание, данное ей, подействовало. Она отошла к умывальнику и начисто вымыла руки. Следом за ней это же проделала и Тётя Вера. Подойдя к женщине, я протянул ей деревянный черенок.

— Закуси, легче будет.

Я пододвинул к ней небольшой столик. Сняв у неё с перевязи руку, я расположил её на столике. Наставник приучал нас проводить операции в любых условиях, но если была возможность, то я предпочитал удобства. Молодка закусила черенок. Её явно трясло. Она выглядела испуганной, но бежать не собиралась. Это правильно. Хорошо когда человек понимает последствия и готов пережить боль, чтобы избежать ещё больших неприятностей впоследствии. Я осмотрел повязку. Обычная льняная тряпка, найденная в хозяйстве и наскоро намотанная на рану.

Тётя Вера протянула мне чашку с водой, в которой плавал отрез ткани. Прежде чем снимать повязку, её следовало размочить, чтобы не причинять больному большой боли. Конечно, в полевых условиях, когда счёт идёт на секунды, а больных избыточное количество, не до сентиментальностей. Но мы не были в такой тяжёлой ситуации. Поэтому я мог позволить себе не спешить. Я начал смачивать засохшую корку на повязке, смачивая её мокрой тканью. Когда повязка смягчилась достаточно для лёгкого снятия, я убрал отрез ткани в чашу, и тётя Вера сразу её убрала. Работая по возможности аккуратно, я стал развязывать узел на ткани, заменяющей перевязочный материал. Когда ткань стала разматываться, я постарался смотать её в рулон. Помимо пропитавшей её крови, ткань впитала в себя грязь дорог. Грязная вода капала на пол и столик. Открылась рана, расположенная возле локтевого сустава на внешней стороне руки. Судя по внешнему виду, наконечник был лепестковый. Это означало, что на нём могут быть зазубрины. Из центра раны торчал небольшой черенок обломанной стрелы. Нравилось мне или нет, но для извлечения стрелы с таким наконечником, требовалось слегка расширить рану. Мышцы вокруг наконечника независимо от желания пациента спазмируют и зажимают остаток стрелы. Наконечник не пробил руку насквозь. Пришлось снова сполоснуть руки.

— Ремень лямочный.

Мне подали тонкий кожаный ремешок с вшитой петлёй на одном конце. Накинув петлю на пострадавшую руку женщины, я затянул хлястик, чтобы избежать выскальзывания руки из петли. Вторую часть ремня я повязал по другую сторону стола, накинув её на ножку. Рука женщины оказалась вытянута вдоль всего стола.

— Жгут.

Теперь в моих руках находился ремень пошире, с пряжкой весьма хитрой, обеспечивающей надёжную и быструю затяжку, а при нажатии на пряжку в особом месте — столь же быстрое ослабление. Я накинул этот ремень женщине на руку, продел кожаную полосу сквозь пряжку, и затянул потуже. Требовалось максимально снизить кровотечение.

— Скальпель остроконечный и зажим Кохера.

Настал момент истины. Получив в руки скальпель, я включил второе видение. Направив взгляд внутрь тела, я ясно разглядел наконечник стрелы и ткани вокруг. Стрела, по всей видимости, была пущена с большого расстояния. Она пронзила мягкие ткани и застряла между костей. Попытка извлечения была неудачна. Вместо того чтобы извлечь стрелу, её умудрились обломать почти под самый корень. Волокна мышц и сухожилий не были повреждены сильно. При условии удаления обломка стрелы, госпитализация не потребуется. Осталось совершить разрез и извлечь обломок. Нужно только делать его вдоль мышечных волокон, чтобы не навредить ещё больше. Зажав обломок древка зажимом, я повёл скальпель внутрь раны. Тупой стороной скальпеля я шёл вдоль древка. Мне во что бы то ни стало, требовалось дойти до зазубрин наконечника. Я почувствовал страх и боль женщины. Она стала дрожать и постаралась убрать руку.

— Сидеть — рявкнул я. — Отвернись, легче будет.

Для гарантии я наступил на нижнюю перекладину столика ногой. Дойдя до наконечника, я ещё немного надрезал вглубь тела. После чего повёл вдоль руки в сторону кисти, стараясь не повреждать мышечных волокон. Я сделал надрез не более дюйма. Надеюсь, этого хватит. Теперь оставалось повернуть наконечник против часовой стрелки, чтобы развернуть плоскость наконечника вдоль конечности. Я старался действовать достаточно плавно, но при этом быстро, чтобы не причинять сильной боли. Слегка расширив рану скальпелем, я с помощью зажима стал проворачивать наконечник в ране. Тело женщины содрогнулось. Конечно, ей приходилось терпеть в жизни боль и сильнее, что не делало её страдание меньше. Она забилась и застонала. В тот миг, когда она развернула голову, чтобы увидеть происходящее с её рукой, обломок стрелы с чавкающим звуком вышел из раны. Тётя Вера подала мне чашу. Положив в неё зажим с обломком стрелы, я вновь вернулся к ране.

— Пинцет.

Работая сразу пинцетом и скальпелем, я проводил хирургический выход, укладывая повреждённые ткани на свои места, где им предстояло проходить процедуру сращивания. Закончив эту процедуру и проведя массирующее движение вдоль руки, я вызвал течение крови. Нужно было, чтобы поток крови вымыл из раны грязь.

— Тампон.

Мне подали отрез ткани, сложенный в несколько раз. Я протер рану вокруг, удаляя излишки крови. Сменив ещё два тампона, я привёл руку в достаточно чистый вид.

— Тампон с раствором.

Мне подали тампон, смоченный в крепком растворе спирта. Я протёр кожу вокруг раны. Рана была достаточно велика, и для успешного сращивания требовалось сшить края раны иглой и нитью. Это было особенно важно, учитывая, что магией я сейчас пользоваться не мог.

— Зажим.

Мне подали зажим, и я, сжав кожу по краям раны так, что она выступила складкой, наложил на эту складку зажим. Я сжал зажим достаточно сильно, чтобы края раны не расходились, но недостаточно, чтобы причинять сильную боль.

— Иглодержатель, игла и нить.

Тётя Вера подала мне чашу, в которой лежали иглодержатель и отдельно изогнутая полумесяцем игла с вдёрнутой в неё шёлковой нитью. Удерживая зажим левой рукой, правой я взял иглодержатель и достал им иглу с нитью. Существует множество различных швов, используемых для сшивания ран. Но я лично предпочитаю самые простые швы. И если длина нити позволяет, то предпочитаю делать непрерывный шов. Если же приходится пользоваться обрезками, и такое случается, то я предпочитаю простой узловой шов. Сейчас я не был ограничен. Проколов плоть руки изогнутой иглой, я аккуратно потянул нить сквозь тело, придерживая края, чтобы не разорвать плоть. За первым швом последовал второй и третий. Всего шесть. Пришлось передвигать зажим. Я сшил рану не плотно, оставив узкую щель, чтобы дать возможность выходить из раны гною и омертвевшей плоти. Глядя за ходом моей работы, рядом стояла тётя Вера, держа в руках чашу.

— Ножницы тупоконечные — сказал я, укладывая в чашу зажим.

Передо мной возникли кольца ножниц. Взяв иглодержатель в левую руку, я обрезал нить достаточно далеко от края шва, чтобы исключить её вытягивание из раны. Сначала в чашу отправилась игла с нитью, затем ножницы и иглодержатель.

— Линимент бальзамический. Нужна накладка из ткани.

Тётя Вера сразу же подала мне отрез льняной ткани, сложенный в восемь слоёв. Пока я удерживал рукой рану закрытой, тётя Вера с помощью лопатки наносила линимент на сложенный отрез. Отличная вещь этот бальзамический линимент. Мне не известен лекарь или волшебник, изобретший его, но он заслужил память потомков. Состав линимента был так же прост, как и эффективен. Нас заставляли готовить этот линимент на одном из первых уроков по зельеварению. Сколько было слёз и боли. Наставники буквально вбивали в нас знания. «Если волшебник где-то и живёт, то именно он в том поселении часто является единственным лекарем и учителем. Лечит скот, людей. Отличает ядовитые травы, создаёт противоядия, что очень важно. Является источником знаний, а иногда и судьёй. Случается даже роды принимать. Даже не владея магией, можно немало помочь людям. Зелья многое могут, и каждый из вас должен владеть знанием и навыками зельеварения в нужном объёме». Поставив нас по стойке «смирно», наставник заставлял хором кричать состав каждого зелья. И теперь не напрягаясь, я вспомнил состав линимента: одна часть дёгтя берёзового, одна часть выжимки листов подорожника и три части масла касторового. Так просто, но, сколько жизней было спасено им. И работает просто и эффективно: Масло смягчает ткани, дёготь берёзовый вытягивает грязь из раны, а сок листьев подорожника обладает сильным заживляющим действием. Потому по всем землям Империи этот линимент является самым распространённым бальзамом для ран. Мне подали тканевую подушку с нанесённым на неё линиментом. Осторожно, стараясь не разжать края раны, я наложил эту накладку на руку женщине. Следом мне подали тканевый валик. Я осторожно стал накручивать ткань поверх раны, стараясь не сдвинуть накладку. При этом я старался наложить двойную петлю вокруг локтя, чтобы избежать смещения повязки со своего места. Конец повязки я наложил выше локтя и загнул уголком. Нас учили не надрывать тканевые полосы на концах для завязок, а использовать для этой цели специальный шнурок. Мне подали тонкую полоску ткани, и я навязал её поверх окончания тканевой полосы, завязав петлевым узлом — бантиком. Закончив повязку, я снял жгут и развязал петлевой ремень, освободив руку женщины. Взамен старого подвеса я изготовил новый, охватывающий тело женщины через плечо. В него я и вставил раненную конечность.