Право на эшафот (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 35

Ближе к центру мне попалась лавка подержанных вещей, и я решила сменить приметное платье от Эсперансы на что-то, что моя бывшая горничная не опознает.

На удивление в столь раннее время лавка оказалась открытой. Это показалось хорошим предзнаменованием, и я без колебаний открыла дверь. Колокольчик звякнул, хозяйка лавки приподняла голову, окинула меня взглядом и снова уткнулась в книгу, которую читала. То, что я её как покупатель не заинтересовала, было замечательно: значит, Сиятельную во мне не опознать. Поэтому дальше я действовала смелее, но со скромностью, присущей моему нынешнему виду.

— Сеньора — кашлянула я, — мне бы платье.

Она молча ткнула рукой в сторону вешалок с одеждой. Понятно, помогать в выборе мне никто не будет. Пришлось прикидывать на глазок, что может подойти. Выбрала я два платья: одно совсем серенькое, а другое относительно нарядное, с россыпью мелких цветочков по ткани. К ним добавила накидку, далеко не новую, но на вид тёплую, и ботиночки, потёртые, но ещё крепкие. Ботинки и накидку я примерила прямо в лавке и положила на прилавок, обозначая, что готова купить. А с платьями прошла в закуток, отгороженный шторкой. Было там и зеркало, в котором я наконец смогла разглядеть своё новое лицо.

Признаться, подошла я к нему с опасением, поскольку в описании зелья было сказано, что делает оно употребившего некрасивым. Но о себе нынешней я бы так не сказала. Наверное, Эстефания и для Сиятельных была исключительно хороша, поэтому полностью угробить внешность зелью не удалось. Да, сейчас обо мне можно было всего лишь сказать «хорошенькая», но это куда лучше, чем «уродина», и много-много лучше, чем «Вон идёт герцогиня Эрилейская, держи её!». Эстефанию во мне сейчас не признала бы и родная тётя. Во всяком случае я очень на это надеялась.

Серенькое платье сидело как надо: явно с чужого плеча, скрадывало фигуру, делая её неприметной и невыразительной. Второе же, если поработать со шнуровкой, можно было вообще почти идеально подогнать по фигуре.

— Если я возьму всё, сколько вы с меня запросите?

Сеньора скучающим голосом озвучила. Следующие минут пятнадцать скучать ей не пришлось, потому что торговалась она азартно, явно любя это дело и борясь за каждую мелкую монетку. У меня их лишних тоже не было, поэтому я не уступала. К компромиссу мы пришли нескоро, но к взаимному удовольствию. Я переоделась в серое платье тут же, а остальные покупки положила в платье Эсперансы и связала его узлом. Теперь я уже была не нищей побирушкой, а девушкой с имуществом. Можно сказать, почти с приданым.

— Сеньора, вы не подскажете, на чём отсюда можно уехать в Труадон?

— Хозяйка выставила? — проницательно предположила она. — У нас почему-то часто проезжающие увольняют прислугу. Место такое, что ли… Дилижансы ходят через день, но… У тебя денег-то немного?

Она прищурилась и внимательно меня разглядывала.

— Немного, — согласилась я, недоумевая, к чему вопрос. Если к тому, что ей нужна была помощница, то придётся придумывать, почему мне нужно срочно в столицу.

— Сосед сегодня в Труадон собирался. Хочешь, спрошу, не возьмёт ли попутчицу?

— Буду очень признательна, — обрадовалась я.

К соседу мы пошли вдвоём, потому что хозяйка выставлять меня на улицу не захотела и оставлять в лавке — тоже. Я её понимала: для той, кем я сейчас выглядела, каждая мелочь в её лавке — бесценна, а вопрос, почему меня уволили с предполагаемого места службы, так и висел в воздухе.

Успели мы вовремя, сосед как раз закладывал двуколку. Согласился он, не успели мы спросить.

— Всё живая душа рядом, — заявил он и подмигнул.

Я улыбнулась в ответ и поблагодарила и его, и хозяйку лавки. Её — особенно. Если Эмилио будет меня искать, то на станции дилижансов и в платье Эсперансы.

Выехали мы почти сразу, я только напиться успела и купить в дорогу булочку. Сейчас есть не хотелось: то ли последствия порошка Эмилио, то ли адреналин, бушующий в крови, притуплял чувство голода. И выехали вовремя, потому что буквально через пять минут мимо пронёсся всадник с таким злобным выражением лица, что наша лошадь шарахнулась и чуть не опрокинула двуколку в кювет. Сеньор, который любезно согласился меня подвезти, выправил движение лошади с большим трудом, оглянулся на почти скрывшегося из вида всадника и проворчал:

— Ох уж эти Сиятельные, носятся, никого не замечая. Можно подумать, на пожар торопится.

Я скромно промолчала, хотя могла пояснить, что конкретно этот Сиятельный торопится не на пожар, а найти одну пропажу, пока её не нашёл никто другой. И если он меня не найдёт, то проблем у него будет ничуть не меньше, чем если бы его дом сгорел. Потому что тётя непременно выяснит и кто меня украл, и почему. И тогда я дону де Монтейо не позавидую. Впрочем, сочувствия к нему я не испытывала: все свои проблемы он заработал сам, прекрасно понимая, на что идёт. При игре ва-банк выигрыш бывает куда реже проигрыша.

Уверенность сеньора, что в столицу мы доберёмся сегодня, стала понятна, как только мы подальше отъехали от города и лошадка ускорилась, перебирая ногами так быстро, что я уверилась в её неестественном происхождении. В памяти ничего не находилось, но спрашивать у спутника я не рисковала: до учебника по трансформациям я не добралась, так что очень может быть, что изменённые животные тут норма.

Долго размышлять по этому поводу не получилось. Оказалось, что Эмилио, сам того не подозревая, здорово мне подгадил: когда мы чуть не вылетели с дороги, я стукнулась о борт тем боком, где в кармане лежал пузырёк, и тот не выдержал удара. Поняла я это не сразу, только когда сеньор, правящий лошадью и распевающий залихватские песни, неожиданно стал принюхиваться, смешно поводя носом из стороны в сторону, и спросил:

— Духи такие, что ль?

И только тут я сообразила, что уже давно чувствовала знакомый коричный запах, просто значения не придавала. Я охнула, схватилась за бок и, да, обнаружила, что зелье протекло. На платье проявилось небольшое грязно-зелёное пятно, но это была меньшая из моих проблем: уже сегодня ночью я засияю во всю свою природную красоту, а значит, буду доступна для поиска. Не уверена, что, если зелье отжать с одежды, оно сохранит свойства. Да и дозировку теперь правильно не определить. Нет, воистину хочешь, чтобы бог над тобой посмеялся, — расскажи ему о своих планах.

— Нет, не духи алхимическое зелье, — чуть не рыдая, ответила я.

— Болячка какая-то? — настороженно спросил сеньор, отодвигаясь от меня, насколько позволяли борта двуколки, и смотря со всё возрастающим страхом. — Заразная, поди?

Лошадку он начал потихоньку притормаживать. Я спохватилась, что этак он меня выставит на дорогу, и тогда я точно в столицу сегодня не попаду. В столицу, где есть алхимики… Точно, алхимики, у которых есть нужные реактивы и оборудование. А жизнь начинает казаться не такой безнадёжной.

— Я не себе, бабушке, — попыталась я успокоить благородного сеньора, не переставая всхлипывать. Себя успокоить оказалось не в пример сложнее. — Специальное, для стариков, знаете? — Сеньор не знал, но на всякий случай неуверенно кивнул. — У неё суставы распухшие, ходить не может, а зелье должно было помочь. Я столько на него копила... Оно дорогущее жуть, и вот…

Я не удержалась и опять всхлипнула. Мне даже притворяться не пришлось, потому что утеря зелья была для меня катастрофой, и если я не придумаю, как её нейтрализовать, побег закончится, едва начавшись. Тётя меня тут же найдёт и вернёт. И будет присматривать куда серьёзнее, чем раньше. Нет, конечно, у меня есть на кого свалить вину: похищение в этом плане оказалось прекрасным алиби, и я даже смогу объяснить, почему рвалась в столицу, а не в замок — боялась столкнуться с Эмилио. Так что подозрения от себя я отведу, но второй возможности удрать у меня может не появиться.

— Ну-ну, сеньорита. — Сеньор успокаивающе похлопал меня по руке, но тут же отдёрнул свою руку, словно обжёгся. — Не убивайтесь. Подумайте лучше, что не так давно мы могли перевернуться и свернуть шеи. Тут впору возводить хвалу Двуединому, что обошлось всего лишь одним флакончиком. Он же тогда разбился?