Право на эшафот (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 8

— А что делать, если осталась одна-одинёшенька? — притворно вздохнула я. — Защищаюсь как могу. Язык — это тоже оружие, а оружие должно быть острым.

— Так выходите замуж, — радостно предложил он. — И уже будете под защитой.

— Диего, а вот вы сами согласились бы выйти замуж вот так, не видя вторую половину? — возмутилась я.

— Нет, конечно, — ответил он, но не успела я победно усмехнуться, как добавил: — Но мне могут предложить жениться, и тогда я уж точно никуда не побегу. Жена лучше неизвестности.

— Не факт, — не согласилась я. — Дожил же этот граф до тридцати семи лет неженатым. Должна же быть тому какая-то причина?

— Почему неженатым? Он не так давно овдовел, — бодро ответил Диего.

— Овдовел? И сколько раз? — я гадко приподняла бровь.

— Один. Графиня неудачно упала с лестницы.

И падала так до тех пор, пока наконец не упала удачно? Что-то мне этот граф нравится теперь ещё меньше, чем тогда, когда я услышала о нём впервые. А ведь уже тогда ничего, кроме отвращения, он у меня не вызвал.

— Я не хочу падать неудачно с лестниц, — капризно сказала я. — И удачно тоже.

— Да слухи это, что граф Нагейт бил жену, — неожиданно возмутился мой собеседник. — Она сама свалилась. Любила слишком высокие каблуки, запнулась и свернула шею. Нагейты часто к нам приезжали. Думаете, я бы не заметил синяков?

— Мужчины вообще страдают избирательной слепотой, — отрезала я. — Вот если бы герцогиня избивала мужа, вы бы точно заметили.

— Думаете? — удивился Диего. — Вообще, мне кажется, он её действительно побаивался.

Ну вот, оказывается, король пытался мне навязать трусливого мужа, не иначе как в надежде, что я его перевоспитаю. Но графиня уже доперевоспитывалась, мне эстафетную палочку после неё принимать не хочется.

Диего шёл теперь молча, наверное, переваривал внезапно изменившуюся картину мира, в которой не графы бьют графинь, а графини графов. А я наконец заметила подходящую лавочку, на вывеске которой было изображено очень миленькое платье. Туда я и устремилась. Отвлекающая внимание сфера исчезла, как только мы перешагнули порог лавки, и владелица, хорошо одетая женщина среднего возраста, в удивлении на нас уставилась. Наверное, нечасто её баловали визитами знатные дамы, на что указывала и развешанная одежда — простенькая, немаркая, как раз такая, какая мне была нужна.

— Сеньор, сеньорита, чем могу вам помочь? — неуверенно спросила хозяйка.

— Я хочу обменять своё платье на какое-нибудь из ваших.

— Я не принимаю в уплату вещи, — неожиданно отказалась она. — К тому же за одно ваше платье можно купить всё в моём магазине.

— Диего, а вы знаете ювелиров, которые принимают жемчуг в обмен на деньги? — со вздохом спросила я у спутника, давая ему возможность реабилитироваться в моих глазах.

— Знаю, но по очень невыгодному курсу.

— Тогда мы сейчас туда сходим и обменяем, — решила я. — А потом вернёмся и купим здесь платье.

— Эстефания, если вам так хочется, я могу купить вам платье в подарок, — галантно предложил Диего.

Память Эстефании молчала, но мне казалось, что герцогиням принимать платья в подарок неприлично, даже если они совсем недорогие. В положенный набор подарков для девушки из хорошей семьи — цветы, конфеты, книги — одежда точно не входила.

— Если вы одолжите мне необходимую сумму, я буду вам очень признательна, — решила я. — И отдам при первой возможности. Сразу как продам жемчуг. У вас можно будет его отпороть? — спросила я уже у хозяйки.

Она отмерла, уверила, что выдаст всё, что я пожелаю, и засуетилась, притаскивая одно платье за другим. Выбрала я плотное тёмно-серое, посчитав, что в дороге оно будет самое то. Отправилась переодеваться я с радостью, потому что хозяйка ослабила мне корсет и я наконец смогла вздохнуть почти полной грудью. Это поспособствовало приливу крови, насыщенной кислородом, к мозгу, и я поняла, что мне нужен корсет, зашнуровывающийся спереди, чтобы справляться с ним самостоятельно, поскольку горничных у меня в ближайшее время будет недостаток. Так что корсет я тоже заменила, немного попыхтев в попытках с ним справиться самостоятельно. А ещё я разобрала сложную причёску и переплела волосы в обыкновенную косу, которая наконец прикрыла шею. После этих несложных действий я даже почувствовала себя почти счастливой — больше ничего не напоминало о том, что меня сегодня собирались казнить.

Когда я вышла из-за ширмы, Диего окинул меня восхищённым взглядом и выдохнул:

— Никогда бы не подумал, что вам может пойти этот ужасный цвет. Но вы в нём кажетесь ещё нежнее и беззащитней.

— С вашими комплиментами уже можно чай пить. Они с каждым разом всё слаще и слаще.

А сам выдающий комплименты вызывал у меня всё больше и больше подозрений. Он явно неслучайно шлялся на задах гостиницы и теперь играет роль рыцаря, спасающего прекрасную даму из лап дракона. Но странно спасающего — путём уговоров вернуться к дракону, потому что так будет для неё лучше. Мол, съедят быстрее и безболезненней. Мутный тип. И прилипчивый.

— Один ваш вид вызывает у меня вдохновение.

— Сеньора, у вас найдутся ещё одни ножницы для моего спутника? На него нахлынуло вдохновение, его нужно срочно на что-то использовать.

Она спохватилась и принесла из подсобки ножнички в количестве трёх штук. Горка из жемчуга на столе росла прямо на глазах, правда, в основном благодаря усилиям хозяйки лавки. Вдохновлённый же Диего только и занимался тем, что сыпал комплиментами. Обезжемчуженное платье я всё-таки оставила в лавке, взамен милая сеньора выдала тряпичный кошелёк, больше всего напоминавший вышитый мешочек, куда я всыпала все жемчужинки. Кошелёк получился увесистым и приятно оттягивал руку. И это я ещё не обменяла его содержимое на деньги. Золотую вышивку я трогать не стала — даже если там действительно входит в состав золото, в чем я очень засомневалась, оценив вес, то пока мы его будем отпарывать, меня найдут все заинтересованные лица.

— И куда вы теперь, Эстефания?

— Сначала к вашему ювелиру, а потом. — тут я заметила, что сфера опять замерцала, указала на неё и спросила: — А не научите ли вы меня столь полезному заклинанию?

— Вы хотите, чтобы теперь уже мне отрубили голову? — неожиданно ответил Диего.

— С чего вдруг вам её отрубят? — удивилась я.

— Боже, дорогая, откуда вы вылезли, если не знаете элементарных вещей?

— Мы с тётей жили очень уединённо. Что я, по-вашему, должна знать?

— То, что обучать магии могут только в университете Труадона. Всем, кто нарушает это правило, грозит смертная казнь.

— За что? — поражённо выдохнула я.

— За распространение знаний среди тех, кто не принёс присягу стране, — чуть удивлённо ответил Диего. — Вы правда этого не знали?

Я помотала головой, из которой вытряслись размышления Эстефании по этому поводу.

— Меня не учили, но я думала, это потому, что женщинам магия не нужна. Серьёзная магия, я имею в виду.

— Ну почему же. В нашем университете есть и студентки. Из низов, разумеется, для них это неплохой шанс подняться, заработать и получить относительную независимость. Сейчас около десятка учатся.

— Какие глубокие познания о внутриуниверситетской жизни. С чего бы это? — насмешливо протянула я.

— Меня в прошлом году в качестве наказания привлекли преподавать, — ответил он. — Осталось ещё два года. Вот, мучаюсь, можно сказать, денно и нощно.

Он издал душераздирающий вздох, но морда у него была хитрющая. Не так уж он там и страдает. Скорее, зарабатывает новое наказание, пересчитывая вдоль и поперёк учащихся сеньорит.

— И вы всё равно не можете меня ничему обучить?

— Именно. Разрешено передавать бытовые и те заклинания, которые считаются семейным достоянием. Их обычно не светят, но вы ведь наверняка именно с помощью такого и прошли испытание артефактом Истины.

Его глаза жадно блеснули, выдавая настоящий интерес.

— Я прошла, потому что ничего никому не подливала. Не виновата я, понимаете, Диего.