Морозов книга 3 (СИ) - "Каин" - Страница 11

— Я сейчас папеньку кликну.

— Ты отвар принесла? — спокойно спросил я, подойдя к хозяюшке.

Приоткрыл крышку чайника и поймал знакомый аромат.

— Налей княжне и побудь с ней, пока она не придет в себя. Если что позови…

— Вас не позову, — она упрямо нахмурилась и поджала губы.

— Брата моего позови, — усмехнулся я смелой девчушке. — Он в нашей семье хороший.

Я вышел в коридор и привалился к стене. В груди часто билось сердце. И не из-за потери энергии.

«Что случилось? Она тебя не приласкала?», — с ядовитым смешком спросила коса, которую оставил у лестницы.

Подхватив свое оружие, я направился к приоткрытой двери. Толкнул ее и оказался в небольшой комнатке с кроватью у зашторенного окна. У стены высился двухстворчатый шкаф, а рядом стояло кресло и стол. Мебель была добротной, но не сочеталась между собой. В памяти всплыл разговор с Серовой о разнице между комфортом и уютом.

На полу лежал узорчатый красный ковер, похожий на те, которыми славились квартирки хрущевок из моего мира. За небольшой дверью справа оказалась аккуратная душевая, наполненная горячим воздухом. В ней был включен бойлер, а на блестящей трубе висело широкое полотенце с вышивкой «Гость».

Я прошел к столу, достал из кармана плаща бутылку “Особой”. Резким движением скрутил крышку.

“Решил покончить с собой из-за неразделенной любви? — послышался голос косы. — Боюсь, на темного это не подействует”.

— Это еще почему? — тихо уточнил я, озираясь по сторонам.

“Даже слабого темного вроде тебя сложно убить ядом или зельем. Как и светлые, мы не подвержены мутациям. А с развитием навыка, тебя сложно будет убить еще и оружием. Ну и магией. А если освоишь запретные ритуалы…”

— Если ритуал называется запретным, то зачем его трогать? — возразил я.

Нужный предмет наконец нашелся. Я пересек комнату и поднял из-под тумбы коробок, на котором были нарисован лепесток пламени.

“Это пока ты не знаешь об их плюсах, — успокоил меня наставник. — Один ритуал расщепления сознания чего стоит”.

Я поднял коробок, потряс его. В коробке стучали пересыпаемые спички. Отлично. Я вернулся к столу, открыл бутылку. Сначала, конечно, были некие опасения по поводу своего здоровья. Но раз уж Александр говорит, что мутациям мы не подвержены…

Я осторожно убрал скатерть с края стола. Снял с глиняного блюдца толстую оплывшую свечу. Налил в тарелочку немного жидкости, и чиркнул спичкой, поднося робкий огонек к лужице.

Водка ярко вспыхнула, словно это был чистый спирт. Только пламя было не привычным светло-голубым, а темноватым.

Я хмыкнул и прихлопнул пламя ладонью. Но не тут-то было. Угасать водка не собиралась. А вот на руке заплясали темные язычки, которые мне с трудом удалось сбить. Потушить жидкость в подсвечнике не удалось. Пришлось ждать, пока она прогорит. Под конец донышко треснуло и водка потекла на столешницу, заставив меня похлопать по пламени рукавом куртки, защищенным рунами.

— Неплохо, — пробормотал я, рассматривая черное пятно на дереве. — Очень неплохо.

“Вы на него посмотрите, — саркастично произнес наставник. — Попортил чужие мебеля и радуется”.

— Горит хорошо, — пояснил я. — А Денис у нас кто?

“Огневик, — ответил наставник. — А это тут при чем”?

— Завтра узнаешь, — хитро прищурился я.

“Ох уж эти загадки, — буркнул Александр. — Планшета ты с собой не взял”?

Я только покачал головой:

— Прости, было немного не до того. Не каждый день тебя отправляют в деревню, в которой погибла почти вся семья ведьмаков. Кстати, ты же помнишь предыдущую чуму?

“Прекрасно помню, — хмуро ответил наставник. — Будто это было вчера”.

Я упал на кровать и полюбопытствовал:

— Расскажешь?

Александр немного помолчал. А затем ответил:

“Да не о чем, особо. В прошлый раз все начиналось почти так же. Та чума скорее всего была экспериментальной. И монахи сами добивали получившихся слабых зомби. Как в той деревне, где мы были с Федором. Я уже рассказывал тебе ту историю”.

Я кивнул:

— Федор — это который наш дворецкий?

“Он самый”, — зло прошипел наставник. И судя по его голосу я понял, что больше Александр и Федор почему-то не друзья.

“Началось все в Калязинском княжестве. Поначалу зомби было мало. Потом — все больше. Эпидемия захватила почти все княжество. А началось все с зерна”.

Я задумчиво посмотрел на косу:

— Вот как?

“Да”, — ответил Александр.

— И как же вы справились. Ну, тогда?

“Тебе уже сказали, что Весс — темная? — усмехнулся старик. — Вот тогда, она темной и стала. А до этого светлой была. Мы заманили тварей в Калязин, выкошенный чумой. И уничтожили все поселение вместе с зомби. А сами ушли через портал в другой мир”.

— Но… Как? — не понял я.

“Мы подготовили там ловушку. С черными рунами, динамитом и заготовками для портала”, — начал объяснять наставник.

— Нет, как Вес ... стала темной?

“А. Она… пожертвовала собой. И Барова приняла эту жертву. А цвет силы Весс изменился. И только тогда нам удалось одолеть тварей. Калязинское княжество, к слову, до сих пор считается чумным. Как и земли”.

— Вот как, — только и смог пробормотать я.

“Ага. И в благодарность, Синод объявил нас вне закона. Весс бежала в другой мир, а меня упрятали в склеп. Лишив всех званий и сломав мое оружие на центральной площади Снежинска”.

В голосе наставника прозвучала нескрываемая злоба. Даже ненависть. И я впервые подумал, что если Александру повезет, и он каким-то чудом выберется из склепа — Империя, а может быть, и мир, содрогнется.

День и вечер был богат на события, поэтому заснул я почти сразу. Но выспаться у меня так и не получилось. Потому что с утра меня разбудил гомон, доносящийся снаружи. Разлепить веки удалось с трудом. Кое-как я встал с кровати и зевая добрел до окна. Выглянул во двор. И едва не выругался.

У дома старосты собралась целая толпа гомонящих и переругивающихся селян. От ворот тянулась длинная очередь. Видимо, из тех, кто хотел сбыть халявную водку за три цены, пока Синод не приехал и все не отобрал.

Староста подошел к нашему поручению со всей ответственностью. К порогу дома поставили грубо сколоченный стол, на котором староста разложил толстую тетрадь с кожаной обложкой и несколько жестяных банок с облезлыми боками.

Нацепив очки, староста пересчитывал бутылки, которые ставили на край стола, а затем отмечал что-то в тетради. Потом долговязый парнишка ловко составлял бутылки в подготовленные ящики. А Иван Ильич вытаскивал из банки монетки, складывал и в столбики, чтобы затем сдвинуть их в сторону селянина. Видимо, безналичный расчет здесь был не в чести. Жители забирали деньги, не пересчитывая, коротко кланялись, благодарили благодетеля и ведьмаков, желали нам долгих лет, и уходили. А к старосте подходил новый человек и начинал со звоном выставлять на стол бутылки. Один работяга притащил целый ящик, за который получил бумажную купюру и пару монет сверху.

— Дай вам спаситель всяческих благ, — мужчина поклонился и сунул деньги в карман.

— Не пропей, — сурово напутствовал его Ильич.

— Не, после того как Семеныч… — мужик осекся и воровато оглянулся.

За его спиной недовольно заворчали:

— Давай скорее уже, люди ждут.

Сон как рукой сняло и я довольно улыбнулся: значит, у старосты уже есть запас этой чудо-водки, которая здорово может пригодиться нам на том берегу.

Я покачал головой и направился в душ. После него уже посвежевший обновил руны на вещах, оделся и вышел в коридор. Комната брата оказалась пустой. Кровать была застелена, словно князь даже не воспользовался ею. К Серовой я не заглянул. Мне хватило вчерашнего общения наедине.

Княжна нашлась в гостиной. Девушка сидела за столом и пила отвар. При моем появлении вздрогнула, но осталась на месте. Что-то мне подсказывало, что ей с трудом это удалось.