Морозов книга 3 (СИ) - "Каин" - Страница 9

Пахнуло сырым несвежим мясом, болотной тиной, влажной глиной и вязкой ржавой кровью. Я покосился на Серову, которая проявила стойкость и осталась на месте. Мужик наклонил скрипучую хирургическую лампу, висящую над столом так, чтобы направить пучок света на верхнюю часть тела.

— Записывайте, госпожа Серова, — резким голосом потребовал Лапин.

— Уже, — коротко отрапортовала она.

Лекарь оглядел лежавшего на столе труп опытным взглядом:

— Цвет кожи бледный. Трупные пятна ярко выраженные. Раны на теле рваные, часть прижизненных. Но вряд ли ставшими причиной смерти. Помогите, милсдари!

Мы подчинились приказу и придержали мертвеца, когда Лапин повернул тело набок и осмотрел спину, бедра и лодыжки.

— Причина смерти — обширная рана в области шеи, и головы, — добавил он уверенно. — Начнем вскрытие.

Лекарь ловко расчертил скальпелем линии от ключиц до грудной кости.

Я невольно отвел взгляд, чтобы не видеть, как бывший снежинский лекарь недрогнувшей рукой раскрывает тело. Стоял хруст и треск. Потом что-то влажно чавкнуло.

— Так… изменения физиологические. Печень увеличена… сердце тоже, но так он же пил… желудок… — буднично продолжил вещать Лапин, выкладывая органы в лотки. — Очевидно, ведь он курил каждый день по паре пачек…

— Откуда вы знаете? — подала голос Ксения.

— Потому что был знаком с этим человеком, — уверенно заявил Лапин. — Я у него аппендикс вырезал. И свою работу узнаю, — лекарь указал куда-то внутрь мужика. — Поверьте, милсдари, это Прошка-царек.

— А почему царек? — зачем-то уточнила девушка.

— Потому что всегда лезет поперек каждого и пустословить горазд, — лекарь чему-то усмехнулся и вдруг погрустнел и поправился, — Был. Он на той стороне реки жил и любил пить все, что горит. Но это не объясняет, одно странности.

Лекарь наклонился ниже и поцокал языком:

— Все железы изменены. Структура другая, губчатая.

Он поднял голову и пояснил:

— В этих условиях невозможно определить, что с ними не так. Но я могу собрать образцы и сохранить их до вашего отъезда. Отдадите в лабораторию и там уже определят причину изменений.

— У вас нет никаких предположений, чем эта тварь отличается от обычных упырей?

— Я не волшебник, милсдари, и не могу сказать вам больше, чем вижу.

— На этом все? — осторожно уточнила княжна.

Стало заметно, что девушка побледнела и на ее лбу выступила испарина. Я понимал, что вид упыря на столе мог у любого вызвать оторопь. А уж тем более у девицы, которая не знала военных действий.

— Осталось еще кое-что, — довольно улыбнулся лекарь и бросил мстительный взгляд на Серову. — Сейчас я снесу ему череп.

Электрическая пила появилась в его руках словно из ниоткуда. Лапин с восторгом в глазах сделал свое дело. Фреза пилы довольно быстро срезала крышку черепа.

— Откуда у вас такие инструменты? — наверно, чтобы отвлечься, спросил Денис. — Это ведь недешевое удовольствие.

— Иван Ильич в восторге, что в лечебнице работает мастер моего уровня, — довольно протянул Лапин. — Красный крест на халате мне дан не просто так. Я имею право носить его даже несмотря на то, что меня выгнали из Снежинска и запретили возвращаться. Бергардовка богатая деревня. Иван Ильич покупает любые инструменты и материалы, которые я прошу. Не экономит.

Он замолчал, принявшись осматривать содержимое головы упыря. Мы ждали и не торопили лекаря.

— Я такого еще не видел, — произнес он ровным голосом и посмотрел на нас через пластиковый щиток. — Тут что-то неправильное. Я не понимаю. Но образцы соберу и сделаю опись всей изменений в органах.

Сбоку от меня раздался гулкий стук. Я оглянулся и выругался. Ксения осела на пол.

Денис оказался быстрее и сел рядом на пятки..

— Здесь душно, — произнес Лапин, словно бы извиняясь

— Дело не в этом. Она сегодня отдала много сил.

— Мне надо на воздух, — слабо прошептала девушка. — Помоги... те, князь.

Мы вышли наружу, в прохладном ночном воздухе пахло влажной травой. Где-то неподалеку ухала сова. Я повернулся в сторону улицы и тотчас выхватил косу. Во тьме оградой виднелись силуэты. Словно у лечебницы собралась целая толпа.

Держа косу наготове, я вышел вперед, и только сейчас заметил, что в темноте не горят багровыми угольями глаза. Значит, это были не упыри.

Ярко вспыхнул фонарь в руке Лапина. И неверный свет вырвал из тьмы народное ополчение из десятка хмурого вида мужиков. Каждый из них был изрядно потрепан, словно бы только что вышел из схватки с медведем. На лицах были плохо заживающие отметины минувшего боя: кожа уже начала переливаться разноцветными кровоподтеками. Глаз у одного мужика заплыл, и почти полностью закрылся. Дядьки держали дреколье, а кое-кто сжимал в руках вилы:

— Ну? Чего собрались? — сурово уточнил Лапин.

Мужики переглянулись, наверно решая, кто начнет говорить первым. Видимо, все боялись начать разговор с лекарем. И только теперь я понял, насколько уважаемым в Бергардовке был Лапин.

Наконец, после недолгой паузы, один из мужиков, дюжий, широкоплечий и бородатый, вышел вперед:

— Выдай нам Семеныча, — заявил он.

— Зачем?

— Судить его будем. Товарищеским судом.

Лапин удивленно поднял брови:

— Вот как?

Мужик кивнул:

— Он давеча по деревне бегал. Всем пить с ним предлагал. А кто отказывал — тех поколотил. Мне вот зуб выбил. А Валере вон синяк под глаз поставил.

Мужик с заплывшим глазом кивнул.

— Виру будем с него брать, — заключил вышедший вперед и хмуро посмотрел на Лапина. — За увечья, стало быть.

Лекарь достал из кармана серебристый портсигар. Неспешно вынул сигарету, постучал ею по ладони, сунул в рот и раскурил. Затянулся и спокойно ответил:

— Семеныч лежит под капельницей. А пока в лазарете — то находится под моей защитой. Завтра выйдет — тогда и судите да рядите.

— Не дело это… — начал кто-то, но тут же затих.

— Ежели кто несогласен, то пусть выйдет и скажет об этом прямо мне в глаза.

— Чего это? — как-то неуверенно уточнил громила.

— Чтобы я запомнил, кто здесь такой умный. И в следующий раз, когда он придет, иголку взять потолще, — зловеще протянул Лапин.

— Ну объясни ты ему, Иван Ильич, что не делается так, — возмутился мужик, обращаясь к старосте. — Наказать надобно. Иначе непорядок!

Ильич только руками развел:

— Семеныч был одержим злым духом. А значит, под ваш товарищеский суд не подпадает. Невиноватый он. Агасфер Лукич может подтвердить. Да и ведьмаки вот.

Мужики покосились в нашу сторону. И былой злости на лицах при упоминании ведьмаков уже не осталось.

— Все так, — подтвердил я. — Храмовник при нас из Семеныча тварь изгнал. Кстати, я заметил в кабинете у лекаря водку с зеленой этикеткой. “Особая” называется. У кого есть — могу выкупить. За три цены.

Мужики переглянулись:

— Так нет у нее цены,— пробормотал один из них. — Ее монахи черные в Вороньем Холме ящиками раздавали. Кто сколько унести может. Потом к нам прибыли, да только кончилась она у них почти.

Я хитро прищурился:

— По пятьдесят копеек за бутылку заберу.

Мужики удивленно переглянулись. И злость на лицах сменила жажда наживы.

“Хитро, — одобрительно произнес Александр. — Только наверняка найдутся жадные, которые решат ее припрятать. И попытаться дороже продать. Если уж мастер ведьмак за пойло такие деньжищи предлагает»...

Но я уже прекрасно знал, как это исправить:

— Только смотрите. Сдавайте водку пока мы здесь, — предупредил я. — А то потом синодники приедут с дознавателями и все конфискуют.

“Отличный ход” — прямо-таки возликовал Александр.

Один из мужиков почесал в затылке:

— Конфис… что? — не понял он.

— Бесплатно отберут, — пояснил я. — А тех, кто попробует припрятать, могут еще и поколотить для острастки.