Нефанатка (СИ) - Фэй Макси - Страница 15

Закрываю глаза, и внутри меня всё холодеет. Чёрт, Жора… Так вот почему он не подъехал. Парня убили из-за меня. Хорошего парня. Убили, чтобы он им не помешал.

— В это время перед клубом собрались все посетители и смотрели на фейерверк, который запускали как раз с парковки. Там было очень шумно и всё в дыму, поэтому никто ничего не заметил. Отсюда мы делаем вывод, что нападение на вас спланировали.

Моргаю, соглашаясь с ним.

— Вы знаете, кто мог это сделать?

Быстро моргаю два раза. Ума не приложу. Я жил тихо-мирно, пел песни и ни с кем никогда не ссорился.

— Понятно. А нападавших вы смогли рассмотреть?

Опять не знаю, что ответить. Я видел их всех, но ничего особенного не смог разглядеть, да и рассказать об этом явно пока не смогу.

— По следам мы определили, что их было пятеро.

Моргаю.

— Лица их видели?

Моргаю два раза.

— Жаль. Видеокамеры по периметру клуба вышли из строя в 22:30. Это заметили сразу, но охране удалось восстановить их работу только к 23:30. На мониторах они увидели вас уже лежащим на земле. Так что кроме вас их не видел никто. Может, вы разглядели какие‑то особые приметы? Татуировка на руке, длинные волосы, высокий рост или акцент?

Пытаюсь вспомнить, но они все были какие‑то одинаковые, одного роста и телосложения, в одинаковых чёрных штанах и чёрных толстовках, с капюшонами и масками. И я не слышал ни одного слова из их уст. С сожалением моргаю два раза.

— Менеджер клуба сообщил, что передал вам деньги за выступление. Банковскую пачку пятитысячных купюр. Всего — пять миллионов рублей. Это верно?

Моргаю. Вспоминаю, как предлагал этим ребятам деньги, которые они не стали брать.

— При вас их не нашли. Значит, их забрали нападавшие. Отсюда мы делаем вывод, что это было ограбление. Причём, тщательно спланированное.

Вот в это я не верю. Они не стали брать деньги, хотя я сам предлагал. Мне показалось, что их целью было именно избить меня. Но деньги‑то исчезли. Прихватили напоследок? Да и заранее никто не мог знать, что я выйду через задний ход с такой суммой. Обычно оплату на карту переводят. Сомневаюсь я, в общем, в версии следствия. Но как донести это до Петра Сидихина, ума не приложу.

— Вы кому‑то говорили в тот вечер, что получили деньги наличными?

Моргаю два раза. Ну а что мне ещё остаётся?

— Я загляну к вам ещё через пару дней. Может, уже получится как‑то пообщаться. Оставлю свою карточку на всякий случай. Будьте здоровы!

Следователь уходит, а я снова закрываю глаза. Вряд ли их найдут. Да и не важно это. Всё уже случилось. Я калека и лежу в больнице, потеряв всё. Жора мёртв. Из-за меня. Лучше бы меня добили…

***

Григорий Иванович Шепелев сидел в своем кабинете и пил виски. На часах уже была полночь, и в офисе никого не осталось. Он пил четвертый стакан подряд и смотрел на одну фотографию.

На ней была его семья и Тимофей, его первый звёздный мальчик. Они все вместе праздновали победу Тимофея на Евровидении в Копенгагене. Девочкам было тогда ещё двенадцать, и Тим стал для них старшим братом. Маргарита тоже относилась к нему как к сыну, да и он сам души не чаял в весёлом и талантливом парне. Закончилось всё печально. Тим не справился со славой, обрушившейся на него после победы, и однажды просто выбросился из окна. Шепелевы тогда были убиты горем, особенно девочки. И Григорий Иванович поклялся себе, что больше никогда не будет сближаться со своими подопечными.

Сейчас у него было три очень успешных проекта: Егор Бро, Марьяна и группа «Глобусы». Но никто из них не бывал в доме Шепелевых, не общался с его семьей и не мог даже представить себе, чтобы продюсер обнял его по-отечески. Он старался держаться на расстоянии и был для них только наставником и руководителем. Эту фотографию Григорий Иванович держал на столе как напоминание о том, кто для него важнее и кто не должен становиться важным.

Тем не менее, Шепелев пил четвертый стакан и пытался договориться со своей совестью. Сегодня он совершил, наверное, самый подлый поступок в своей жизни. Он забрал все средства к существованию у человека, который только что выбрался из лап смерти, и будет ещё очень долго отходить от последствий. Но у Григория Ивановича не было выбора. Нургалиев угрожал его семье, а семья — это самое важное.

Он позвонил на третий день. И спросил, как там поживает соловей с обломанными крыльями. И Шепелев понял, что нападение на Егора не было обычным ограблением. Парень опять что‑то натворил. Опять кому‑то отказал. Чёрт бы побрал этого Егора с его принципами! В шоу-бизнесе они только мешают, ведь сколько раз твердил ему это! Хотя втайне и уважал его за них. Но некоторым людям нельзя отказывать, и Григорий Иванович это знал.

Нургалиев потребовал лишить Егора карьеры и денег, подсказал, что именно нужно сделать. Шепелев исполнил в точности: забрал себе страховку за голос и дал интервью о конце карьеры певца. Теперь его девочек не тронут. И может быть, больше не тронут парня. Ведь он разбит не только физически, но и морально. Очень жестокое наказание. Но мир вообще слишком жесток. А Григорию Ивановичу остается лишь как‑то смириться со своим поступком и продолжать жить дальше. Надеяться, что у Егора всё рано или поздно наладится, и предательство наставника его не добьёт.

Очень надеяться на это…

***

После седьмой ночи кошмары прекратились. И слава богу! Тогда я кричала так, что прибежала Катька из соседней комнаты и сидела со мной до утра, потому что снова засыпать я боялась. В итоге, на бухучет я пошла невыспавшаяся и чуть не завалила экзамен. Мне поставили четыре, вспомнив активную работу на семинарах.

Я думала, что со временем станет легче. Но нет. Кажется, эта тупая боль в сердце поселилась навечно. Отвлечься больше не получается. Целыми днями бесцельно брожу по городу в наушниках. С музыкой на полную громкость. Иногда вспоминаю, что нужно поесть. И тогда запихиваю в себя что‑нибудь. К вечеру жутко гудят ноги, и тогда я возвращаюсь в комнату и падаю в чёрный сон без сновидений.

Отключила интернет на ноутбуке и на телефоне. Потому что безумно тянет посмотреть на Егора, пусть даже в окружении других девушек. Хочется послушать, наконец, его песни. Да и просто убедиться, что с ним всё в порядке, что продолжает блистать на своих концертах и забыл уже про дурочку Ксюшу. Борюсь с собой, борюсь с собой каждый день и каждую минуту, но чувствую, что проигрываю.

В пятницу приехала Юля. Она отдыхала дома две недели, потому что по трём предметам получила автоматы. Завтра у нас обоих последний экзамен. Я к нему не готовлюсь. Проект сдала вовремя, теперь только поставить результат в зачётку.

Пытаюсь скрыть от неё свое состояние, улыбаюсь и делаю вид, что внимательно слушаю, как она здорово зажигала с одноклассниками в их местном клубе.

— О! А ты слышала, что Егора избили? — спрашивает у меня, нарезая салат. — Ну, того Егора Бро, который мне нравился? Мы ещё на концерт к нему в Москву летали?

Поднимаю глаза, а сердце ухает вниз. Забывая дышать, смотрю на неё и почти не вижу из-за подступивших слёз.

— Как?.. Как он? — выдавливаю из себя.

— Я по телеку репортаж видела. Напали возле какого‑то клуба, он, дурак, без охраны вышел. Помяли хорошенько, даже ножом пырнули. Говорят, он больше петь не сможет, там с голосом что‑то. Забрали гонорар, аж пять миллионов. Ты представляешь, сколько они зарабатывают? За вечер! Эх, хочу тоже быть звездой! Жалко, голоса нет… — забрасывает в рот кусочек огурца и продолжает нарезать овощи.

Закрываю рот рукой и медленно выхожу из кухни, натыкаясь на углы. Невидяще бреду в комнату и сажусь за стол. Несколько минут неподвижно смотрю на чёрный экран, а потом включаю ноутбук и пишу в Яндексе: «Егор Бро». Поиск услужливо предлагает варианты: «избили», «в больнице», «порезали», «ограбили», «конец карьере»… Вытираю слезы и включаю ролик из выпуска новостей почти недельной давности: