Араб с острова Банда (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 23

[1] Курс бакштаг — ветер направлен под углом от 100 до 170 градусов к курсу.

[2] 30-мм автоматический гранатомёт на станке.

[3] Ветер от 0 до 80 к курсу.

Вдруг со стороны каракки Ван Дейка послышались выстрелы и парусник заволокло дымом. Послышались крики: «Рубите концы», «Команду за борт».

Когда дымы рассеялись, я увидел, что парусник снимается с места и начинает движение на выход из бухты. Людвиг сэкономил на экипаже и вместил максимум рабов, потому что за каждого я платил ему звонкой монетой. И вот сейчас я разглядел его, карабкающегося из воды на подоспевшую вовремя шлюпку.

Я понял, что Ван Дейк, вынужден был ссадить почти весь экипаж, чтобы контролировать рабов и пятнадцать французов захватили его корабль.

Я стоял и думал: «Оно мне надо?». Я уже минут как двадцать стоял и мечтал окунуться в эти лазурные волны. Я уже чувствовал обтекающие меня струи относительно прохладной воды. Атлантический океан у берегов Бразилии не радовал купальщиков теплом, но здесь, в мелководной бухте, вода должна была быть именно такой, как я люблю. А сейчас следовало малым экипажем срываться с места и мчаться за пиратами. А потом ещё и драться за эту несчастливую посудину. А может: «Ну её нахрен?»

— Сбросьте якорный конец. Взять ветер, — скомандовал я.

Матросы потянули канаты, поворачивая парус.

— Увались.

— Только не стреляйте, — услышал я крик Ван Дейка.

— Совсем охренел, — пробубнил я.

«Чайка» развернулась на пятке и быстро набрала ход.

— Держать парус слабым.

Парус выгнулся, взяв ветер. Я увидел каракку, когда мы выскочили из-за острова. Она шла всего в трёх кабельтовых и мы её нагоняли быстро.

— Заряжай носовые.

Канониров не было.

— Санчо, к орудиям. Дуля, помоги.

Орудия зарядили.

— Упреждение по курсу сорок, прицел сто двадцать.

— Есть сорок — сто двадцать.

— Огонь!

Санчо приложил фитиль, пушка окуталась дымом, и в уши ударил выстрел. Ядро прошло впритирку с бортом и запрыгало мячиком по волнам.

— Упреждение шестьдесят, прицел сто двадцать. Огонь!

Вторая пушка грохнула и в рассеявшемся дыму я увидел прямо перед собой корму и накинул на себя железный панцирь и шлем.

— Лева руль, правым навались! Абордаж после залпа.

Грохнул залп мушкетов с каракки. Ему ответил наш залп, и я, схватившись за линь, свисающий с верхней реи, прыгнул с бака джонки на бушприт каракки, пытаясь вцепиться в ванты, но соскользнул с них и сильно ударился коленом об утку[1].

Получив следом удар палашом по шлему, я озверел от боли и от беспомощности. Упав на левую ногу и потирая правое колено правой рукой, я рванул левой рукой свой правый палаш и закрывшись болтавшимся на канате блоком, дернул за нижний конец фала и направил блок по дуге в сторону громадного пирата.

Франк шагнул вперёд и увернулся от летящей в его сторону тридцатисантиметровой деревянно-медной хреновины, но я резко потянул фал к себе и блок треснул его по спине. Франк взвыл, присел на правую ногу и выбросил вперёд левую руку с палашом. Я парировал и выхватил второй палаш, в то же время уворачиваясь от блока, который возвращался ко мне по невообразимой траектории, крутясь и одновременно подпрыгивая, как на резинке.

Я снова толкнул блок во француза и снова попал в него. Уже по голове, правда «чирком». Француз ещё раз взвыл и кинулся на меня.

Я шагнул влево и ещё раз влево, низко присел на левую ногу и ткнул его правым палашом, едва касаясь, а потом шагнул правой ногой вперёд, проникая остриём глубже в печень. Левая рука, круговым движением вовнутрь увела клинок противника и скользнула по его руке в сторону его шеи, но я представил, как сейчас из артерии брызнет кровь и задержал руку. Ему и так хватило.

Оттолкнув первого врага, я двумя прыжками приблизился к двоим, дерущимся с Санчо и насадил их обоих, как цыплят под рёбра. Это было, как нельзя кстати. Они уже подрезали парнишку с обеих сторон. Он весь был в крови.

— Остынь и перевяжись! — Крикнул я, отпрыгивая вправо, уворачиваясь от очередного противника.

Его палаш не встретив моего тела, стукнулся о палубу, «отыграл» от неё и выскочил из руки франка, подпрыгнув вверх. Я с силой ударил по нему плашмя сверху и он воткнулся в своего хозяина, а мой сапог, ударом подошвы по эфесу загнал его глубже.

Видя, что Санчо не может найти у себя перевязочный пакет, я резанул ремень сумки и швырнул её к матросу.

— Срочно перевяжись! Кровишь сильно!

Я шагнул в сторону и моя левая нога поехала по кровавой луже вперед. Едва удержав «полу-шпагат» я увидел, что не успеваю уйти от бокового удара, и расслабил ноги. Ноги растянулись на всю ширину, и я ушёл в перекат через правое плечо, выкинув ноги вверх и крутнув «ножницы», одновременно подрезая ноги противника обоими палашами.

Сделав ещё один перекат, я встал сначала на колени, а потом на ноги. Вся палуба была в густой крови. Сапоги скользили, и я метнул палаш во француза, боясь, что он зарежет моего бойца. Палаш сделал оборот и ударил пирата рукоятью между лопаток, тот поскользнулся и шлёпнулся на спину, а мой боец просто упал на него, вонзив острие своего оружия ему в грудь, пригвоздив к палубе, как жука.

Я оттолкнулся руками от мачты и «выехал» по крови на относительно сухое место к противоположному борту. Оглядевшись, я увидел следующее. Моих бойцов из пятнадцати живыми осталось восемь, из них основательно раненных — пятеро.

Пройдя по «сухому» на корму каракки и глянув в море, я увидел приближающуюся «Темпестаду», а за ней и «Файиску».

— Всем перевязаться и перевязать раненых! — Крикнул я.

На «Темпестаде» приплыл Людвиг.

— Спасибо, дон Педро! — Крикнул он, взобравшись на борт.

— За что? — Спросил удивлённо я.

— Как за что?! Вы спасли мой корабль!

— Ваш корабль?! — Удивился я. — Вы ошибаетесь, сэр Людвиг.

Ван Дейк тоже в свою очередь удивился моим словам и стоял наливаясь краской, постепенно понимая суть произошедшего. А я не стал его долго мучить своим молчанием.

— Это уже не ваш корабль, — сэр Людвиг, — а мой. Вы же знаете правила.

Ван Дейк стоял понурив голову, но мне не было его жаль. Почему я должен играть в благородство с теми, кто бьёт меня по голове и швыряет за борт в бушующие волны? А так же, ведёт себя вызывающе, и со мной, и с моим окружением.

Он прибыл в Лисбо напыщенный, как индюк, как будто не на мои деньги он нанял экипаж, закупил рабов. Причём, явно «наварившись» в три раза. Он разговаривал со мной тогда «через губу», уже подсчитав свой профит от экспедиции.

— Но… Как же так? — Наконец выдавил он из себя. — Вы же джентльмен…

— Я?! — Искренне удивился я. — Вот уж нет! Я обычный маркиз де Жанейро, рыцарь Ордена Христа. Вы удивлены, что я действую по общим мореходным правилам? Я захватил и отвоевал судно у пиратов, поэтому оно моё. Я пролил свою кровь и кровь моих моряков, которым я обеспечиваю пенсион. Или я не прав, господа? — Обратился я к стоявшим невдалеке двум капитанам, как к независимым экспертам.

— Вы в своём праве, дон Педро, — сказал, ничуть не смутившись и глядя прямо в глаза Ван Дейку, капитан «Темпестаде».

— Станьте и вы третейским судьёй, дон Кристиан, — попросил я.

— Закон на вашей стороне, дон Педро, — спокойно и уверенно сказал он. — Мы подпишем акт о вашем вступлении во владение судном.

— Неужели, вы поступили бы иначе? — Усмехнулся я. — И потеряли бы выгоду? Не думаю.

И тут Ван Дейк бросился ко мне с кинжалом в правой руке, ударяя наотмашь. Я, честно говоря, не ожидал, и успел лишь отшатнуться назад, но прикрыться палашами уже не успевал, хоть и держал их в руках. Руки намахались и одеревенели, а плечи набухли так, что казалось, железо брони висит на шарах пудовых гирь.

От моего рывка незакреплённая ремнями грудная пластина брони дёрнулась вверх и своим краем подбила кинжал, нацеленный мне в подмышку. Я машинально подбил правой ногой почти упирающийся в палубу правый палаш, и его остриё, взлетев, мягко вошло в живот Ван Дейка по самую гарду.