Нет грешным покоя (СИ) - Айсквин Мэй - Страница 17

Она потеряла все. Власть. Подданных. Замок. Даже её Сила была запечатана Железной маской, а она сама являлась пленницей в собственном доме. Королева перевела взгляд с одного багрового пятна на другое: кровь на полу — единственное напоминание о случившейся здесь трагедии.

Аннализа осталась одна. От этой мысли хотелось смеяться: бессмертная, она всегда понимала, что будет одинокой; все, кого она любила, рано или поздно погибали, но им на смену приходили новые поколения. Несмотря на её дар некроманта, она была постоянно окружена хоть и не всегда живыми, но разумными собеседниками, с которыми она могла поделиться своей мудростью и силой, получая взамен то же самое. Но сейчас, в пустом зале, одиночество, пропахшее смертью, ледяными когтями впилось ей в спину, и Королева впервые в жизни захотела приблизиться к огню, дабы хоть на миг изгнать холод из тела.

Но пламя свечи не могло согреть хладное тело Аннализы, а клана, что мог дать ей частички пламени души, Королева лишилась.

За окном ревел буран. Каждый миг, что она была заточена здесь, за окном шел снег. Время будто застыло. Аннализа не знала, сколько уже прошло со дня трагедии: неделя, год, столетие…

Пламя свечи на миг вздрогнуло, но Королева успела заметить движение. Она пристально уставилась на свечу, крепко вцепившись в подлокотники трона. Что-то изменилось… Что-то существенно изменилось…

Аннализа прерывисто втянула воздух. Алые губы растянулись в радостном оскале.

— Неужели «время поворота»? Что ж, посмотрим, сможет ли новая темная душа прийти сюда.

Так много неизвестного.

Эйлин сидела на краю постели, крепко держа руку сына. Аврор за спиной тихо переговаривался о чем-то с целителем, но она не обращала на них никакого внимания. При взгляде на болезненно бледное лицо Северуса, на синие губы, сжавшиеся в тонкую линию, на глубокую складку, что залегла между черных бровей, её сердце болезненно замирало. В голове как заевшая пластинка крутилась мысль: что же она упустила?

Все было как обычно. Эйлин поднялась в десять, спустилась вниз, чтобы поставить чайник. Мельком глянула в коридор и недовольно вздохнула: ботинок Северуса не было.

Ее сын иногда не ночевал дома, обычно это происходило не чаще раза в месяц. Конечно, он пытался делать это незаметно, но разве от матери можно что-то утаить.

Когда сын написал ей, что приедет на рождественские каникулы, Эйлин несказанно обрадовалась: впервые за три года Северус решил покинуть Хогвартс и провести праздник с семьей. Однако каждую ночь он хоть ненадолго, но все равно уходил из дома. Даже тогда Эйлин не придала этому особого значения: ночные гулянки и колядование по соседям — обычное явление праздничной поры.

К обеду она уже начала беспокоиться: сын все не появлялся, и Эйлин пришла в голову мысль, что он отсыпается в своей комнате после ночной прогулки, а вещи скинул прямо там. Она поднялась наверх, и услышала, как кто-то сильно царапает дверь. Женщина еще не успела отпустить ручку, как в образовавшуюся щель проскользнул низзл и с громким мявом бросилась вниз по лестнице. Эйлин быстро оглядела комнату — никого! Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Элис, — миссис Снейп устремилась на первый этаж, — где Северус?

Низзл сидела у входной двери и истошно выла.

— Сейчас-сейчас, — Эйлин, в спешке накинув на себя пальто, натягивала сапоги, — милая, сейчас выйдем.

Бывшая Принц отлично помнила про свойства волшебных питомцев. Низзлы обладали поразительным чутьем и всегда знали, где находится их хозяин. Они помогали заблудившемуся вернуться домой, а их верности могли позавидовать даже собаки.

Эйлин бежала за Элис, едва поспевая за быстроногим животным. Вот и пустырь со старым дубом, куда убегал Сев. Достигнув древа, она остановилась как вкопанная. Кострище. Круг, вписанный в квадрат. В центре чаша со свечой. Её огонь едва горел. Элис, не мигая, смотрела на неё, её уши подрагивали от напряжения. Эйлин поднесла руку к пламени — горячий лепесток колыхнулся и исчез. Она упала на колени.

— Северус, где ты?

Воздух в легких заледенел, и Эйлин испугалась собственного шепота. Хлопья снега взлетели в воздух, засыпая пепелище, будто его и не было.

— Северус!

Одинокий крик потонул в заревевшем зимнем ветре.

Она не помнила, как добралась до дома. Стоило ей только переступить порог, ноги подкосились, и она сползла по стене коридора. Из подвала вышел Тобиас, задал какой-то вопрос, но Эйлин лишь мотнула головой: слезы душили ее. Муж начал расспрашивать ее, но голос его будто звучал сквозь вату. Тобиас зарычал и хорошенько встряхнул Эйлин.

— Возьми себя в руки! Раз мелкий пропал, надо звонить в полицию!

— Не поможет, — её голос был сер.

Снейп тяжело вздохнул и полуутвердительно спросил.

— Ведьмовство? Тогда пусть с этим ваши разбираются, эм-м, авроры. Поиски организуют.

— Поиск, точно, — Эйлин резко вскочила и побежала в свою комнату.

Вынув из тайника свою палочку, она стремглав бросилась в комнату сына. Первой под руку ей попалась школьная мантия. Руки Эйлин дрожали, поэтому нужное заклинание получилось не с первого раза. Ткань одежды натянулась, вытягиваясь стрелой на юг. Эйлин улыбнулась: сын был жив, и он находился на острове.

* * *

Так много неизвестного.

Янус Грейв был одним из немногих «счастливчиков», кому повезло остаться на дежурстве в новогоднюю ночь. Министерство будто вымерло: лишь одинокие трудоголики да дежурные авроры находились здесь.

Грейву было невыносимо скучно. Был, конечно, вариант завалиться в Отдел тайн, к Мидасу, а то тот в своем кабинете совсем мхом покроется. Негоже все рождественские праздники проводить в одиночестве — невыразимцы тоже люди.

Подземные уровни Министерства угнетали. Уже Первая комната Отдела тайн создавала гнетущее впечатление, что он находится в Царстве тьмы: просторное круглое помещение, обсидиановые пол и потолок; на их фоне едва видны такие же черные двери. Между ними горели призрачным синим пламенем свечи, будто болотные огни. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком мраморном полу, делал его похожим на темную воду под ногами.

Янус медленно шел по часовой стрелке, отсчитывая двери. Вторая, третья, вот и нужная — Комната Ума.

Аврор слегка приоткрыл дверь, но в проеме тут же возникла высокая фигура.

— Я не терплю, когда меня отвлекают от работы, — серые глаза впились в аврора, будто иглы.

— Ты пылью еще не покрылся, Мидас? — Грейв попытался заглянуть за спину невыразимца, но успел разглядеть лишь плавающий мозг в аквариуме, когда тот вновь ловко закрыл обзор, — Пойдем ко мне в кабинет, отметим вместе, у меня на такой случай и бутыль припасена.

— Я работаю, — ученый попытался закрыть дверь, но не тут-то было.

— Иди сюда, никуда твои мозгожоры не уплывут.

Вытащить Мидаса из лаборатории — то же самое, что попытаться вытащить улитку из раковины, но Янусу это удалось. Невыразимец тихо заворчал, но все же последовал за товарищем.

Грейв уже направился к выходу, когда ученый остановил его.

— Ну что еще, рыбкам корм забыл оставить?

Мидас указал на одну из дверей.

— Ты слышал?

— Мидас, — прорычал Янус сквозь зубы, — не хочешь пить, так и скажи!

Но невыразимец уже скользящим шагом направился к двери, на ходу вытаскивая палочку. На секунду замерев, он к чему-то прислушался и стал медленно открывать дверь. Грейв мысленно выругался: чутье у Мидаса было отменное, так что он уже был готов прикрыть их обоих в случае чего щитом.

Комната смерти дышала древностью. Каменная Арка, занавешенная белой туманной пеленой, была немного сколота наверху, и казалось, что древняя конструкция вот-вот рухнет, но Янус прекрасно знал, что это обман. Арка Смерти стояла здесь ещё до Министерства и будет стоять тогда, когда Лондон превратится в пыль.

От постамента амфитеатром расходились скамьи. Грейв никогда не понимал, зачем их здесь поставили. Смерть — это не представление, да и казни, проводимые здесь, проходили довольно тихо, без каких-либо эффектов. Те, кого приговорили к падению в Арку, никогда не проявляли эмоций, не бились в истерике, будто проявляя уважение к Вечной Невесте.