Гидра-2. Криминальные истории 60-х - Васильев Анатолий Григорьевич - Страница 37

— Что за наколка?

— Наколка синей тушью типа: солнце и лучи, полукруг с лучами, и что-то написано, по-моему. Когда я с ним поравнялась и стала проходить мимо, вернее, прошла, начала открывать дверь, я почувствовала удар по голове и больше ничего не помню. Очнулась потом в подвале, было темно, болела голова, меня тошнило, рвало. Я очень испугалась, плакала. Встать не могла, ползла, думала, умру. Утром увезли в больницу. Доктор сказал, что меня спасла прическа. Я отделалась сотрясением мозга и трещиной в черепе. У меня пропала сумочка, в которой были зеркало, пудреница, кошелек, брошь, косынка, перчатки сетчатые, билеты на трамвай, расческа красная, немецкая шариковая авторучка серая.

— Какое освещение было в подъезде? Как падал свет на него, когда вы его увидели?

— Свет падал слева и сверху, под козырьком фуражки у него было темно, и глаз я не видела. Помню прямой нос и впалые щеки, папироса во рту. Он высокого роста, лет тридцати.

— Все ясно. Сейчас мы вам покажем несколько человек, а вы внимательно посмотрите, если ли среди них тот, который напал на вас.

— Хорошо. Только я очень волнуюсь.

— Не нужно волноваться. Пусть он волнуется. Вы посмотрите внимательно, если он есть, скажите — есть, вот этот. Если нет, значит, нет его. — Андрей спокойно смотрел на нее.

— Хорошо.

Вошел Иван Андреевич.

— Ну, как дела?

— Все в порядке, Иван Андреевич.

— Андрюша найди среди пятнадпатисуточников-«декабристов» двух человек высокого роста, лет по 30–35 и три фуражки — и сюда их.

— Есть.

Андрей вышел и вскоре вернулся с двумя высокими мужчинами, одетыми в кепки. Один из них держал еще одну серую кепку в руке. Они поздоровались с Иваном Андреевичем.

— Садитесь. — Они опустились на стулья. — Фуражку положите на стол. Андрей, пригласите его.

Андрей, войдя в комнату к участковому, сказал:

— Привет. Послушай, он у тебя не скоро освободится?

— А что такое?

— Да нужен, понимаешь, мужчина для опознания. Вы не могли бы поприсутствовать 5 минут у нас, там?

Герасимов посмотрел на участкового, пожал плечами.

— Сходите на 5 минут, Герасимов, а потом зайдете, я пока позвоню в ЖЭК. Договорились?

Герасимов молча встал и пошел за Андреем.

— Садитесь здесь на свободный стул, — сказал ему Андрей, когда они вошли в комнату, — и наденьте кепи.

Герасимов посмотрел на сидящих, те смотрели на него, потом на Андрея, потом на стул, на Ивана Андреевича, сел, взял в руки фуражку, примерил, она оказалась мала.

— Поменяйтесь с кем-нибудь.

Один из сидящих протянул ему свою, она оказалась по размеру.

— У кого есть закурить? — сказал Иван Андреевич. Один из них протянул ему сигареты. — Я бы хотел папиросу, — сказал он. — Ни у кого нет?

Герасимов достал пачку «Прибоя». Андрей взял у него пачку, сказал: — Курите, — и дал всем по папиросе. Зажег спичку, они прикурили.

— Минуточку посидите. — Андрей вышел, зашел к участковому. — Ты побудь пока в коридоре на всякий случай, — попросил его и пригласил Семенову.

Та вошла осторожно в кабинет, поздоровалась с сидящими. Герасимов смотрел на нее безразличным, ничего не выражающим взглядом и курил.

Она села напротив и смотрела внимательно и напряженно на одного, на второго и остановила взгляд на Герасимове. Он отвернулся.

— Смотрите прямо, — сказал ему Иван Андреевич.

Герасимов повернул голову и, подняв правую руку, в которой была папироса, клину, затянулся.

Соловьева в этот момент побледнела и сказала:

— Он, — показав на Герасимова, — он меня чуть не убил и изнасиловал.

Герасимов, сверкнув глазами на нее, на Андрея, резко, словно его подбросило, вскочил со стула, метнулся к двери и исчез.

Андрей так же быстро бросился за ним, а Семенова, припав к стенке, плакала. Недоуменно вертели головами «декабристы». Лишь Иван Сергеевич оставался спокойным и продолжал что-то писать.

В коридоре послышались возня, ругательства, затем стон и топот убегающих. Иван Андреевич поднял голову. «Неужели ушел?» — подумал он, встал и вышел в коридор. На полу сидел участковый и держался рукой за грудь.

— Что случилось?

— Ничего страшного, — медленно говорил участковый. Лицо его бледнело. — Он ударил отверткой.

— Как же ты так?

— Виноват, товарищ майор. Я не думал, что он так сделает.

— «Скорую», немедленно «скорую помощь». Сидите, не двигайтесь. Сейчас.

— Уйдет он, товарищ майор. — И участковый пытался встать. — Задержать его надо.

— Не уйдет, Назаров, не уйдет. Сидите спокойно. Я сейчас.

Войдя в кабинет, он набрал телефон «скорой помощи».

— С вами говорят из 25-го отделения милиции, улица Чкалова, дом 5. Говорит майор милиции Морозов. У нас опасно ранен сотрудник милиции. Немедленно вышлите «скорую помощь». Немедленно. Сейчас время — 17 часов 45 минут. Кто принял?

— Дежурный врач Иванов. Машина сейчас выезжает.

Иван Андреевич положил трубку, посмотрел на «декабристов» и Семенову и сказал: «Сидеть на месте», — и вышел в коридор.

— Потерпи, голубчик. Машина сейчас придет. Тяжело? Может, тебе лечь? — Участковый покачал отрицательно головой, он был бледен. Под рубашкой расплывалось темное кровавое пятно. Иван Андреевич расстегнул ему ворот рубашки, снял галстук. — Потерпи, дорогой.

В это время подошел Андрей. Лацкан пиджака был оторван, костюм запачкан пылью, на щеке кровоточила царапина.

— Что с ним делать, Иван Андреевич, с Герасимовым?

— В камеру его, наручники одеть и в камеру. Следить!

— Есть.

И Андрей ушел.

Послышался вой сирены «скорой помощи».

— Едет, едет. Сейчас тебе помогут, потерпи.

— Ничего, товарищ майор, ничего. Только жарко, душно.

Вошли врач и санитары с носилками и участкового унесли. Подошел Андрей.

— Вот так, Андрюша. Преступный мир опасен и непредсказуем. — Иван Андреевич вздохнул. — Идем в кабинет. Расскажи, как это произошло.

— Когда я ходил за Семеновой, я сказал участковому, чтобы он на всякий случай был в коридоре. Он и находился в коридоре. Когда я выскочил, участковый пытался удержать его. Но Герасимов увидел меня, увидел, что бегу я, ударил в грудь участкового отверткой, тот упал сразу, а Герасимов побежал. Я за ним. На первом этаже в дверях он наскочил на нашего Башилова, я крикнул: «Держи!» Башилова вы знаете, но и он сразу не смог с ним ничего сделать. Вдвоем мы его задержали.

Иван Андреевич долго ходил по кабинету и о чем-то сосредоточенно думал.

— Что ты думаешь о Герасимове, что скажешь теперь?

— Думаю, что он убийца и насильник, — ответил ему Андрей.

— А доказательства?

— Какие доказательства еще, Иван Андреевич? Он ведь изнасиловал Семенову, она узнала его. И Степанову — это тоже он. Все это его рук дело.

— Может быть, может быть. Сходи, пусть Семенова и эти двое подпишут. Я там все написал. Я пойду к Герасимову, и ты тоже потом приходи.

— Есть.

Иван Андреевич спустился в дежурную комнату.

— Где он, в какой камере?

— Во второй.

— Один?

— Да. — Дежурный отвечал стоя.

— Садитесь.

Он сел.

Иван Андреевич сел на стул, затем встал и пошел в КПЗ. Подошел ко 2-й камере. Заглянул в глазок. Герасимов сидел на краю нар, согнувшись, опустив плечи. Руки лежали на коленях. Словно почувствовав, что на него смотрят, он поднял голову, посмотрел в глазок. Иван Андреевич откинул запор.

— Выходите.

Герасимов продолжал сидеть неподвижно и тупо смотрел на Ивана Андреевича. Затем тело его словно ожило, он двинул плечом, руками, шеей, встал и тяжело пошел к двери.

— Куда?

— Садитесь к столу в той комнате. — Он показал рукой на комнату, дверь в которую была открыта. Герасимов прошел, сел.

Иван Андреевич сел напротив него, через стол.

— Герасимов, вы подозреваетесь в изнасиловании и причинении тяжких телесных повреждений гражданке Семеновой, которая вас опознала. — Герасимов неотрывно, словно глаза его не могли двигаться, смотрел в лицо Ивана Андреевича. — Что вы скажете?