Гори - Несс Патрик - Страница 14

Да и потом, что есть человеческая жизнь в сравнении с жизнью дракона? Мы не имеем ценности. Мы – крысы. Они не обращают на нас внимания, потому что мы подвели их, но ты, мой сын, ты и я, мы снова обратим их взор на нас этим великим деянием, величайшим из всех».

«И так мы остановим войну?»

«Нет, сын. Войну остановишь ты».

– Мой путь храним, – произнес он снова, вперяя взгляд в облака. – Мой путь благословен.

На тот случай, если пойдет снег, у него тоже имелись специальные инструкции. Гостиницы даже не обсуждались – ведь там ему пришлось бы зафиксировать свое присутствие. Какое бы имя он ни выдумал, им все равно будет, с чем связать его лицо. Но и замерзать в лесу до смерти от него никто не требовал.

Устрой бивуак, если сможешь; разведи костер. Таков был первый доступный выбор. В рюкзаке у него пряталась небольшая палатка. Да, были и такие, кто сомневался в том, что он подходит для этой миссии, что у него недостаточно навыков, – но что Верящий способен развести костер на ровном месте, ни у кого вопросов не возникло. Вы еще у льда попросите сделать воду!

Только вот где с ним расположиться? Цивилизация потихоньку подкрадывалась со всех сторон: в любом месте будет достаточно домов, откуда непременно заметят одинокий столб дыма, а заметив, смекнут, уж не пожар ли в лесу начался, хоть на дворе и зима. Нет, нужно искать кемпинг, где костры разводят все – там можно будет слиться со средой. Вдоль маршрута таких местечек было довольно – и официальных, и бродяжьих.

Одно как раз находилось не слишком далеко, а первые снежинки, обещавшие вскоре целое нашествие себе подобных, не оставили Малкольму выбора. Он свернул с дороги, подождал, пока пройдет трактор, перелез через забор и незамеченным перешел через давно сжатое поле. На той стороне нырнул в подлесок, перебрался через ручей и чуть не налетел на знак кемпинга – именно там, где и ожидал. Карты он при себе не держал – только ту, что запечатлелась в памяти: приятно обнаружить, что она так точно соответствует реальности.

На полянке – бедненько, но хотя бы чистенько – уже горел костер: общий очаг в бетонном костровище. Рядом с ним, совсем близко, торчала только одна палатка. Молодой парень перед ней грелся у огня.

Один человек. С одним человеком Малкольм при необходимости справится… да и кто сказал, что такая необходимость возникнет? Короче говоря, минуло уже два дня после аптеки, два дня с тех пор, когда он вообще с кем-то разговаривал (молитвы не в счет), и Малкольму… черт, да, ему было стыдно в этом признаваться, и вопрос профпригодности в том числе из-за этого и возник, но сейчас все далеко, и судить его некому, так что уж с самим-то собой чего зря кривить душой.

Ему было ужасно одиноко.

Кемпинг казался достаточно безопасным.

Поэтому Малкольм вышел из-за деревьев, двинулся навстречу Нельсону, и судьба миллиардов изменилась безвозвратно.

– Еще один только день, – взмолился в телефон агент Дернович – вот прямо взмолился, без дураков.

– Вы так ничего и не нашли, агент Дернович, – отрезал в трубке Катлер, ехидно потрескивая международной линией из самого Вашингтона (города, не штата).

– Мы обнаружили свидетельства убийств, совершенных драконами…

– И с тех пор – ничего, – гранитным голосом припечатал Катлер; о такой голос тысячелетиями бьются морские волны, а он стоит неколебимо, как утес, и никуда уходить не намерен. – Что куда более точно отражает текущее положение вещей.

– Наш кадр сейчас, должно быть, приближается к границе…

– Вы сами знаете, что искать надо женщину. Секты Верящих глубоко матриархальны.

Дернович скосил глаза на агента Вулф, которая строчила что-то этим своим мучительно мелким почерком в блокноте. Представить ее в роли матриарха не удавалось.

– А у меня вот чуйка, что это «он», – пробормотал Дернович.

– Ваши чуйки в нашем учреждении стоят ровным счетом ничего. У нас на руках – серия опаснейших убийств, совершенных драконом, и ее надо раскрыть, пока она не переросла в международный инцидент. И если вы не в состоянии предоставить нам факты…

Фактов у агента Дерновича не имелось. Зато имевшееся тянуло даже больше, чем на чуйку. След – если это, конечно, был он – давно простыл. Капли крови посреди леса – куда лучшая метафора для чего-то безнадежно утраченного, чем какие-то там иголки в стогах сена.

А вот мальчишка… Тот Верующий подросток, что появился из аптеки и сгинул где-то на реке, – он никак не шел у Дерновича из головы. Глодал ему мозг всю ночь в этом жутком отеле, где он часами слушал через стену храп этой Вулф. Мальчишку он пробил: тот не учился ни в одной из местных школ, аптекарша его видела впервые в жизни, зато вспомнила, что представился он Малкольмом. И еще сказала, что с виду его вроде бы подстрелили.

– Мы все еще ищем того мальчика, – сказал Катлеру Дернович.

– Мальчика, которому вы преспокойно дали уйти, ничего не сделав? – уточнил Катлер. – Подростка, на которого у нас уже тридцать шесть часов как есть словесный портрет и который торчал бы шпалой в огороде в настолько, как уверяют нас канадцы, густонаселенном районе?

– Его наверняка тренировали быть незаметным…

– Да не послал бы никто мальчишку на такое дело, дурья ваша башка! – зарычал Катлер. – В прошлом всю грязную работу у них делали женщины. Мы с вами оба прекрасно знаем, что они послали бы кого-нибудь похожего на Вулф. Или на любую из моих бывших жен.

Дернович снова покосился на Вулф, глотавшую свой рутбир в кабинке, кажется, уже тысячной закусочной за эту чертову экспедицию. В словах Катлера на самом деле было до фига резону. Настолько очевидного и само собой разумеющегося, что Дернович почти окончательно уверился: шеф глубоко не прав.

– Еще только один день, – произнес он как можно спокойнее. – Я вам добуду доказательства.

– Один день, – сдался шеф. – И нет, не добудете.

Он повесил трубку.

Дернович машинально сунул палец в «возврат монет» – никогда не знаешь, где тебе повезет! – и потащился к Вулф за стол.

Здороваться та не стала и спрашивать, как все прошло, тоже. Сказала только:

– Я тут подумала, нам стоит проверить кое-какие кемпинги.

– Их и так все уже обыскали. – Дернович бухнулся на скамью и знаком затребовал себе еще кофе. – Нет его там. Никто его не видел.

Она с неодобрением поглядела на него:

– Это движущаяся цель, агент Дернович. Мы же не наблюдаем за всеми лагерями одновременно и параллельно. Мы даже не были достаточно честны с Королевской полицией, объясняя, на кой он нам сдался.

Что правда, то правда. Они с Вулф до сих пор толклись в Канаде как бы не вполне официально. Головной офис прикрыл их байкой о прокоммунистически настроенном подозреваемом, которой (в этом Дернович был совершенно уверен) ни один нормальный канадец ни в жизнь бы не поверил. Вулф тоже ничего не добилась своим обзвоном местных келий, но, с другой стороны, она была известная отступница, так что этому удивляться нечего. Какой такой мальчишка? Никто его не знал, нигде.

– Что само по себе странно, – решила поделиться она. – Если бы они хотели сбить нас со следа, логичнее было бы притвориться, что они его знают. Создать сразу множество следов и хорошенько их перепутать, вместо того чтобы отрицать, что есть хоть один. Верящие всегда делают так.

– Но не в этот раз.

– То, как они отбрили мои заходы, подразумевает, что я зря трачу их время. Что они и правда ничего не знают о мальчике.

– И?

Она глубокомысленно вздохнула.

– У вас есть дети, агент Дернович?

Он аж кофе подавился.

– Мы уже столько времени работаем вместе, а вы до сих пор не знаете ответа на этот вопрос?

– Ну, вы же не знали, что я бывшая Верящая.

Туше́, подумал он.

– Ладно. Нет, нету. Я так и не встретил правильной женщины. Я сам из крошечного городишки к востоку от гор в штате Вашингтон. Никто там не хотел столько путешествовать, сколько я, а на Восточном побережье никто из офисных не горел осесть в нашем горном захолустье. Ну и, сами знаете, работа.