Назад в СССР 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 30

— Пять дней еще, — вздохнул отец. — Черствый ты, Андрей. Людям помощь нужна, а ты…

Я только покачал головой. Папаша, кажется, хоть и понял мои намеки, не вполне понимал, во что ввязался – а вернее, во что ввязал и меня.

— А кто сказал, что я не буду им помогать? Просто без тебя. За тобой и так блюдут. Так что лучше, если ты тут повкалываешь, лопатой помашешь, а я пока разберусь. Только кушай больше, что-то неважно выглядишь.

— Да я и так жру, как Робин-Бобин, — отмахнулся отец. — Не в осла комбикорм, как говорится. Кормят тут, конечно, не как в старом фильме, где студент Шурик на стройке кефиром с булочкой довольствовался, а его подопечный-суточник шашлык уплетал. Но зато три раза в день. А в ИВС-е два раза. Кто на стройку выходит, тех, наравне с работягами, в обед сытно потчуют. Не баландой и не кашей на воде.

— Ну вот и отъедайся на свежем воздухе, а я пока справки наведу об умерших. Расскажи мне все по порядку, я записывать буду – пока, вроде, тебя тут никто не торопит. Кирьяновы их фамилия? Где они проживали?..

***

Нужный дом на улице Большевистской я нашел без труда. Городок оказался компактный. Образовался по случаю разработки гравийного карьера. Рядом с карьером, не отходя от кассы, еще Ельнинский щебеночный завод отгрохали.

Я вошел в подъезд панельки. Дом относительно свежий, лет пять как построили, наверное. Вот и нужная квартира с роковым номером тринадцать. Здесь умирала целая семья, три поколения почти враз. Что за хрень с ними приключилась? Может, ртутью их кто траванул? Самое первое, что надо сделать, это осмотреться на месте происшествия. А там уже прикинуть, что к чему.

Звонок не работал, и пришлось постучать. Тишина мертвая. Стукнул еще сильнее. Прислушался. За дверью никаких признаков жизни. Может, квартиру еще не распределили, и новые жильцы не заехали? Хреново… Надо бы у соседей все узнать.

Позвонил в соседнюю дверь. Время буднее, велика вероятность, что дома никого. Но, на мою радость, за дверью зашаркали тапочки. Неспешно зашаркали, с приволокой. Кто-то в возрасте сейчас мне откроет. Дверь щелкнула замком и распахнулась, не слышно было даже вопроса – кто пришел.

На пороге стояла старушка с не по годам пушистой, но белесой шевелюрой. Этакий одуванчик в халате, на который хочется дунуть. Но дуть я не стал, а бросил улыбчивое “здрасьте”.

Бабушка смерила меня любопытным взглядом и недовольно проскрипела:

— Машки нет… Не знаю, где опять шляется. Об учебе думать надо, а к ней хахали шастают и шастают.

— Я не к Машке, я к вам.

— Ко мне? — бабушка икнула от удивления, но потом сообразила, что нарисовался я вовсе не по амурным делам, и вдруг оживилась. — Ну проходи, чего встал. Чай будешь?

— Не откажусь, — я снял ветровку и прицепил ее на настенную вешалку. Она была в виде рамки из прутков со штырьками, на концы которых накручены черные шарики.

В квартире светло. Ремонт еще сохранился от застройщика. Простенькие обои в василек, на полу не сочетающийся со стенами советский линолеум в желто-коричневый ромбик. Пахло кипяченым молоком и булочками.

Я уже давно перестал удивляться гостеприимству советских граждан. Когда не было интернета, мобильников и прочих зомбоящиков, люди ходили в гости гораздо чаще. И, естественно, без предупреждения. А как предупредишь? Телефоны-то далеко не у всех имеются, а голубиная почта уже в прошлом. Так что считалось нормальным, если гости нагрянули нежданно-негаданно. Да еще и с детьми, с селедкой и трехлитровой банкой пива. “Званные” вечера тоже были, конечно, но такие посиделки приурочивались к праздникам. И даже открытки в киосках “Союзпечати” продавались с надписью “Приглашаем в гости!”

— Меня Людмилой Петровной зовут, — мы прошли на кухню, и бабуля щелкнула под чайником на плите пьезозажигалкой на длинной ручке в красной пластмассе. — А чего пришел-то?

— Из милиции я. Насчет ваших соседей пришел поспрашивать.

— Ну, наконец-то! — всплеснула руками бабушка. — Заинтересовались власти. А я говорила, а мне не верили… Ах, какие люди были замечательные эти Кирьяновы!

— Что говорили?

— Иди руки сперва помой, — распорядилась хозяйка. — Имя есть у милиции?

— Андрей, — я сходил в ванную. — Ну, рассказывайте, Людмила Петровна. Я вижу, у вас своя есть версия смерти Кирьяновых.

— А как же, — кивнула та. — Только мне никто не поверил, а тут ты пришел. Значит, заявление мое рассмотрели все-таки?

— Рассмотрели, — со знающим видом кивнул я. — Только я хочу услышать от вас все лично. Для того и пришел.

Я весь превратился в слух, однако хозяйка выкладывать не торопилась. Разлила чай и выставила на жестяном подносе с росписью под хохлому домашние булочки с маком. Запах такой, что я чуть не забыл, зачем пришел. Давненько я не пробовал домашней выпечки.

— Порча на Кирьяновых, — вдруг выдала бабулька, когда я уже сидел с полным ртом.

Я чуть не подавился. Блин! А так хотелось найти зацепку. А оказалось, гостеприимная хозяйка сказками будет потчевать.

— С чего вы взяли, что порча? — я сделал вид, что мне жутко интересно, но послушать колдовскую версию не помешает, для полноты картины, так сказать.

— Бесова отметина у них в квартире. Я частенько в гости к Кирьяновым хаживала. Так вот. В спальне у них на стене знак круглый появился. Будто черным помазан.

— Плесень, что ли? — предположил я.

— Да какая плесень? Она же белая!

— Ну, не скажите, черный аспергилл, например, совсем не белый.

— Да не грибок это был. Стерли пятно соседи, закрасили. А оно через месяц снова вылезло. Тогда обои они поверх наклеили. Самые лучшие в городе нашли. Из толстой бумаги. Так пятно опять вылезло. Аж бумага обуглилась.

— Может, ребенок баловался спичками?

— Кирьяновы тоже так считали. Да только когда их сынишка умер, они снова залепили пятно. На этот раз газетами с клейстером, а после обоями.

— И что? — тут у же у меня неприятный холодок пробежал по спине.

— А чернота снова полезла. И, главное, круглая, будто по циркулю обведена. Хотя границы нечеткие. Я же говорю, бесова метка. Мне мать рассказывала, что такая появлялась у них в деревне в избах тех, кто вскоре помереть должен.

Хозяйка посмотрела на меня долгим взглядом – вот, мол, теперь веришь? Я подумал, что охотой на ведьм нам заниматься не по чину, но виду постарался не подавать. И вообще, как говорил Шерлок Холмс, надо искать мотив. Но потом всё-таки повел плечами, как от сквозняка.

— Чертовщина какая-то. А как эту метку посмотреть можно? В тринадцатой квартире сейчас живет кто-нибудь?

— Никого нет пока. Но у меня доступ есть, — заговорщически проговорила бабуля. — Ключи мне управдом всучил, я всегда дома почти. Ведь мало ли что с квартирой может случиться. Воду прорвет или газа утечка. Чтобы доступ всегда был.

— Так, значит, покажете бесову метку?

— Пошли, коли не боишься. Только долго находиться возле нее нельзя. Порча на тебя перейти может. Я-то пожила уже, а вот ты — такой молоденький…

— Мы недолго, — заверил я. — Пошлите скорее…

Наспех дожевав булку и выхлебав чай, я засобирался. Людмила Петровна взяла на серванте ключ с огромной скрепкой в проушине и обулась в модные галоши с красной байковой подкладкой. Такую обувку придумали буржуи еще лет сто назад, но особенно популярной она стала в СССР. Их носили и на босу ногу, и на валенки.

Вышли на лестничную клетку. Людмила Петровна подошла к соседской двери и вставила ключ в замочную скважину, но поворачивать его не торопилась. Оглянулась через плечо, передернув худенькими плечами.

— Ты точно хочешь увидеть бесову метку?.. — вздохнула она. — Молодой такой еще. Жить да жить…

— Открывайте уже, Людмила Петровна, чему быть, того не миновать, — сказал я вслух, а про себя добавил: я, так-то, тоже пожил. По местным меркам совсем немало. Но вот умирать вообще не хочется. Умирал уже раз, хватило на всю жизнь.