Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka" - Страница 46

Ван Со скрипел зубами, сцепив руки на груди, и поднял голову лишь тогда, когда услышал, как его зовёт тихий голос астронома.

– Ваше Высочество, – обратился к нему из коридора Чжи Мон через приоткрытую дверь. – Прошу вас, выйдите. Мне нужно с вами поговорить.

Свою просьбу ему пришлось повторить дважды, но и тогда четвёртый принц даже не пошевелился.

Звездочёт вздохнул и шагнул в комнату, отворачиваясь от кровати, где всё так же без сознания лежала Хэ Су, которую продолжал осматривать лекарь.

– Ваше Высочество, – едва слышно проговорил Чжи Мон, – вам не следует здесь находиться. О госпоже Хэ Су позаботятся.

Ван Со хмуро посмотрел на него и упрямо мотнул головой.

– Принц Со, – продолжал шёпотом настаивать астроном. – Вы можете спокойно идти. В вашем присутствии необходимости нет. Я уверяю вас, что госпоже не грозит иная опасность сверх той, которой она уже подверглась. Ей нужно восстанавливать силы. И вам тоже. К тому же, у меня для вас приказ короля.

Лишь после этих слов Ван Со соизволил оторваться от стены и шагнул вслед за Чжи Моном в коридор. Но там его словно подменили: плотно прикрыв дверь, он схватил звездочёта за горло и прижал к стене:

– Приказ короля? Ещё один, наподобие этого? – кивнул он в сторону комнаты Хэ Су.

– Ваше Высочество, отпустите меня, – просил Чжи Мон, отгоняя чувство дежавю и пытаясь справиться с дыханием, которое под железными пальцами четвёртого принца начало ощутимо сбоить.

Ван Со ослабил хватку и прошипел ему в лицо:

– Где ты был?

– Я… был занят, – пролепетал звездочёт.

– Занят? Ты был занят?! – яростно зашептал принц, понимая, что его могут услышать за тонкими стенами. – Она же чуть не умерла!

– Но казнь госпожи Су отменили…

– В последний момент! И вместо неё теперь казнят другую невинную жертву, да? – еле сдерживался от крика Ван Со.

– Придворная дама О призналась в содеянном.

– Хватит!

Ван Со потащил Чжи Мона на улицу и, толкнув в пустую беседку, заорал, уже ни от кого не таясь:

– Наложница О невиновна! И ты это знаешь! Ты же это знаешь, так почему лжёшь мне в лицо? Лжёшь вместе с королём, которому ничего не стоит разбрасываться такими приказами, равно как и жизнями людей!

– Вы не представляете себе, принц Со, что чувствовал король, когда отдавал этот приказ, – с трудом ответил Чжи Мон, и во взгляде его сквозила такая скорбь, словно он сам отправлял на казнь кого-то, кто был ему неизмеримо дорог. – Он знает, что будет сожалеть об этом всю жизнь. Госпожа О была для него единственной… – звездочёт на секунду умолк, но то, что значила главная придворная дама Дамивона для Тхэджо Ван Гона, ни для кого во дворце не являлось секретом. – Если он лишится всех близких ему людей, то останется в полном одиночестве. Однако такова участь короля: ему всегда приходится чем-то жертвовать.

– А я не хочу жертвовать! Не хочу, слышишь ты меня?

– Такова участь короля, – повторил Чжи Мон, делая упор на каждом слове. – А вы меня слышите, Ваше Высочество?

Под его пронзительным взглядом Ван Со как-то сразу остыл и развернулся, чтобы уйти к себе, но его догнал голос астронома:

– Приказ, Ваше Высочество…

Принц замер на пороге беседки.

– Вам надлежит отправиться в Хупэкче, к магистрату Наджу, для прояснения ситуации с растратами родственников наследного принца. Эту проблему нужно решить так, чтобы избежать последствий и повторения обвинений в адрес Ван Му. Бумаги у меня. Как будете готовы, зайдите ко мне, я всё вам передам.

– Это наказание? – глухо спросил Ван Со. – Меня высылают из Сонгака за то, что я осмелился просить о помиловании Хэ Су?

– Это приказ короля, – короткая фраза звездочёта дала ему ответы на все вопросы.

После недолгой паузы Ван Со шагнул назад в беседку и, приблизившись к Чжи Мону, проговорил с тихой угрозой:

– Я выполню приказ. Но если в моё отсутствие что-нибудь случится с Хэ Су, за это ответишь мне ты, понял?

– Значит, возвращайтесь скорее, Ваше Высочество, – спокойно встретил его взгляд астроном. – Если не хотите, чтобы что-то случилось.

Это был ещё один приказ. И Ван Со его услышал.

***

Дворцовую площадь заливал нескончаемый дождь. Тяжёлые струи били по черепице на крышах построек, срывались с водостока и, казалось, привязывали карающее небо к скорбной земле бесчисленными режущими нитями, от которых нигде нельзя было спрятаться, как от суровой воли Небес.

А перед дворцом, на холодных каменных плитах, скрытых под слоем воды, увядшим цветком лотоса белела фигурка Хэ Су.

Когда Ван Со увидел её там, стоявшую на коленях, такую маленькую и измождённую пытками, увечьями и страданиями, в нём будто лопнула последняя нить, удерживающая груз его преданности королю, лояльности и веры в незыблемую силу и правоту власти. И он, не задумываясь, шагнул к Хэ Су и встал над ней, укрывая своим дорожным плащом от хлёстких струй дождя. Неважно, кто видел его, кто осуждал и как собирался за это наказать. Он показывал всем, что Хэ Су – его, и он будет защищать её вопреки всему.

Она подняла на него измученные глаза и, узнав, с обречённой покорностью выпрямилась из последних сил, принимая его помощь, отдавая себя под его защиту…

Ему нельзя было уезжать! Нельзя было оставлять её одну!

И пусть он выполнил приказ короля и уладил проблемы наследного принца с его родственниками в Хупэкче, пока он отсутствовал во дворце, его неотступно преследовало ощущение беды.

Поэтому Ван Со рвался назад в Сонгак, несмотря на непогоду и размытые ливнем дороги. Он загнал коня и едва не разнёс в камни маленькую горную деревню, у которой его конь упал замертво. Ему повезло, что у старосты нашлась крепкая лошадь, а может, это старосте повезло, что она нашлась и Ван Со покинул их, оставив в ужасе вспоминать пришествие принца Волка, который рыча требовал немедленно предоставить замену павшему животному, угрожая всеми бедами мира.

Вернувшись во дворец, он сразу же бросился в Дамивон, и ему сообщили, где искать Хэ Су, которая, не оправившись от ран, второй день на коленях умоляла правителя пощадить наложницу О. Ему передали и слова короля Тхэджо, пригрозившего покарать каждого, кто поддержит протестующую служанку.

Но сейчас Ван Со стоял над ней, не боясь ни гнева отца, ни кары Небес, и сожалел лишь о том, что покинул её, подчинившись приказу. Он не мог силой увести Хэ Су с площади: это был её выбор, её право – молить правителя о милости. Всё, что он мог, – закрыть её от дождя, облегчая участь и надеясь на чудо.

А чуда не произошло.

Пелену дождя над дворцом траурным эхом разорвал колокольный звон, возвещая всех о свершившемся правосудии: наложницу О повесили.

Услышав этот страшный раскатистый звук, Хэ Су дёрнулась, закричала, а потом поползла к тюремному двору, цепляясь ослабевшими пальцами за мокрые каменные плиты и вырываясь из рук Ван Со.

– Госпожа О! – заходилась в крике Хэ Су. – Нет! Госпожа О умерла вместо меня! Это же несправедливо! Отпустите!

Но Ван Со держал крепко, пока силы её не иссякли и она не упала без чувств ему на руки.

И всё время, что он нёс Хэ Су в её комнату, сидел рядом с ней, согревая её ледяные пальцы и успокаивая её в ожидании лекаря, даже в беспамятстве она продолжала рваться к своей наставнице и бредить, изредка приходя в себя и принимая Ван Со за придворную даму О, чьё тело сейчас покачивалось под оплакивающим её дождём на площади перед ненасытным дворцом, получившим свою очередную жертву.

– Су, очнись! – просил Ван Со и гладил залитые слезами щёки любимой. – Это я! Посмотри на меня, посмотри!

Но она, глядя на него как будто уже из другого мира, видела вовсе не его и, сжимая его руки, горячо шептала:

– Госпожа, госпожа О, простите меня! Простите! Госпожа, вы говорили правду, а я не послушала вас! Простите меня!

– Су, пожалуйста, очнись! – пытался привести её в чувство Ван Со, но мучения последних дней были столь велики, что это не могло не сказаться на её рассудке.