Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka" - Страница 55

И пока генерал охранял вход во дворец со своими воинами, внутри его стен Чжи Мон встал на защиту покоев короля. Тхэджо был прав: их сражение началось. И главными противниками были не кидани, не влиятельные кланы, а собственные сыновья и жёны Ван Гона, которые стремились к власти в обход законного наследника.

Чжи Мон презрительно скривился, вспомнив, как накануне праздника, где правитель лишился чувств, восьмой и третий принцы ломали комедию в тронном зале, продолжая убеждать всех, в том числе и отца, что между ними множатся разногласия. Астроному всё это казалось детскими играми в песочек: уж больно старательно Ван Ё настаивал на том, чтобы король не явился на праздник, а Ван Ук – наоборот, чтобы тот почтил глав кланов своим присутствием, пусть и недолго, для отвода глаз.

Именно они, а точнее, третий принц, задумали покушение на короля в тот вечер, покушение руками У Хи – той несчастной девочки из Хупэкче, бывшей принцессы из знатного рода, попавшего под гнев Тхэджо. Её семью уничтожили, и сердце её было переполнено ненавистью к королю. Но насчёт неё Чжи Мон даже не переживал, ведь там рядом маячил Бэк А, кому, собственно, и довелось принять на себя удар вместо отца…

Звездочёта больше беспокоил сам король, что еле дышал, и Ван Ё, который при поддержке восьмого и девятого принцев в данный момент пытался прорваться во дворец, намереваясь использовать завещание в свою пользу.

А ведь когда-то все они дружили, вместе проводя беззаботные часы досуга! Но наступило «завтра», о котором в прошлом столько раз грустно размышлял Чжи Мон. Воинствующие кланы буквально растащили принцев по своим углам, разрывая братские узы и превращая их в недругов. Алая королевская кровь не водица, она – знамя в войне за власть, и поделать тут ничего нельзя: хочешь не хочешь, но будешь втянут в эту борьбу. А на войне, как известно, все средства хороши и пожертвовать можно чем угодно и кем угодно, в том числе родными братьями.

Поэтому генерал Пак и объявил явившимся поутру принцам, что любой, кто ступит во дворец без позволения Его Величества, будет считаться государственным изменником независимо от статуса. Генерал, как всегда, преданно и самоотверженно закрывал собой своего друга, своего короля и свою страну.

А в это время Чжи Мон с первым министром и несколькими солдатами защищали вход в спальню короля от его же собственных жён, у которых также были свои, отнюдь не бескорыстные интересы.

– С дороги! – визгливо требовала королева Ю, наступая на астронома. – Я должна лично увидеть короля!

Но Чжи Мон с каменным лицом стоял у дверей, всем своим видом показывая, что двери эти останутся закрытыми для кого бы то ни было.

– Чжи Мон, – вступила в разговор молчавшая прежде королева Хванбо. – Ты утаиваешь от нас состояние короля? А что насчёт принцев? Они в безопасности? Вы ведь им не навредили?

– Нет, Ваше Величество, – ответствовал звездочёт, по-прежнему не двигаясь с места. – Принцы разошлись по своим домам. И вам я советовал бы сделать то же самое. Наберитесь терпения.

Когда негодующие королевы удалились вместе со своими служанками, Чжи Мон неслышно вошёл в покои Тхэджо и привычно встал за ширмой, наблюдая за тем, как Хэ Су готовит для короля свой живительный чай – единственное средство, способное поддержать силы умирающего до приезда наследного принца.

Звездочёт мог воспользоваться собственным снадобьем, которое бы подняло короля на ноги. Мог – и не мог. Не имел права делать это, оставаясь безучастным наблюдателем. Его задача заключалась в бездействии, за которое он себя просто ненавидел.

Когда-то он стоял у постели спящего четвёртого принца и просил у него прощения за то же самое. А теперь он мысленно просил прощения у короля, зная, что уже получил его, и казнил себя за это.

Тем временем Тхэджо пошевелился и открыл глаза.

– Ваше Величество! – бросилась к нему Хэ Су, хромая и спотыкаясь на ступенях, ведущих к возвышению королевского ложа.

– Даже аромат твоего чая схож с ароматом чая Су Ён, – прошептал Тхэджо, в слабом усилии втягивая в себя воздух.

– Как вы себя чувствуете? – заботливо склонилась над ним Хэ Су.

– Я скоро умру, – король закрыл и вновь с трудом открыл глаза. – Приведи ко мне наследного принца, пока ещё не слишком поздно.

– Я? – изумилась девушка. – Я могу попросить кого-нибудь поскорее привести его сюда.

– Нет, – возразил правитель. – Это сделаешь ты. Никто за пределами дворца не должен прознать о моей кончине до прибытия сюда наследного принца. Когда покинешь эту комнату, к тебе непременно обратятся с вопросами о моём состоянии. Тому, кто спросит об этом, скажи, что я попросил подать ещё чаю. А того, кто спросит, мёртв ли я, остерегайся: это тот, кто желает заполучить трон, – голос Тхэджо прерывался и угасал. – Ступай и никому не доверяй. Судьба Корё лежит на твоих плечах… Возможно, именно по этой причине ты здесь.

Когда за Хэ Су закрылась дверь, Чжи Мон выдохнул: король не ошибался. Именно по этой причине Хэ Су и находилась во дворце.

Разумеется, сама она, простая служанка, к тому же ещё и хромая, никак не могла отыскать Ван Му в Сонгаке или отправиться за ним в Хупэкче. Но она могла найти того, кто был способен это сделать за неё.

И такой человек как раз находился во дворце.

***

В то утро я пытался вырваться из Сонгака.

Я не знал, что с королём, жив ли он, и если жив, то сколько продержится ещё. Отгоняя мрачные мысли о находящемся при смерти родном отце, я торопил коня: мне нужно было как можно скорее привести во дворец наследного принца во избежание измены и государственного переворота.

Но даже если бы я гнал коня без отдыха, только на то, чтобы известить Ван Му и вернуться с ним обратно, ушло бы целых два дня. Ведь ровно столько мне потребовалось, когда ты, Су, стояла на коленях перед дворцом, умоляя короля помиловать наложницу О…

Я должен был спешить! Однако как только я покинул пределы столицы, дорогу мне преградили солдаты во главе c… моей родной сестрой. Она злорадно заявила мне, что никому не позволено покидать Сонгак, все пути из которого перекрыты.

Это приказ Ван Ука – сомнений не было. Ведь прошлой ночью, когда я встретился с тобой и просил выйти за меня замуж, нас прервал Ук, одетый в доспехи. И это во дворце. В мирное время. В день праздника!

Ён Хва что-то говорила о троне и наследниках… Она искушала и провоцировала меня, спрашивая, не желаю ли стать королём я сам, гарантировала мне поддержку семьи Хванбо, если я решусь на этот шаг, сулила мне безграничное владение миром, обещала, что я буду обладать всем, чем только пожелаю…

Но я желал только одного – тебя, Су!

Кроме тебя, мне ничего не было нужно в этом мире. Рядом с тобой мне было тепло и спокойно, мне хотелось дышать, улыбаться и просто – жить! И если бы трон подарил мне твоё сердце, то я согласился бы стать королём! Других причин стремиться к власти у меня не было.

Я вынужден был ни с чем вернуться во дворец. И весь обратный путь думал об этом разговоре с принцессой и о том, что сказал ей.

Я не был столь наивен Су, чтобы надеяться, что ты полюбишь меня только за то, что я сяду на трон. Но, обладая королевским могуществом, я подарил бы тебе свободу, о которой ты так мечтала, оградил тебя от любого зла. Я стал бы твоей защитой, ничего не прося взамен. Я дал бы тебе всё, чего бы ты только ни пожелала, всё, о чём бы ты ни попросила меня.

Зачем мне иначе нужна была власть?

Я просто хотел, чтобы ты была счастлива, Су!

И тогда, быть может, ты перестала бояться, избегать и… приняла бы меня?

Сейчас, сидя на троне, который без тебя стал моим негасимым погребальным костром, я осознаю, как заблуждался… Но пойми меня, Су, я отчаянно хватался за любую возможность помочь тебе, вернуть в твоё сердце покой и свет, а в твои глаза – улыбку. Да, я мечтал назвать тебя своей со всем правом, мечтал стать твоим мужем, твоим мужчиной, просто – твоим. Если бы ты только захотела… Но гораздо важнее для меня было видеть тебя счастливой, и ради этого я был готов на всё, даже стать королём.