Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Трофимов Ерофей - Страница 20

Понимая, что помощи ждать неоткуда, Елисей методично превращал подходы к станице в своего рода укрепрайон. Самодельные мины, волчьи ямы, ловушки с вращающимися зубчатыми поленьями, навроде тех, что использовали во Вьетнаме. В общем, парень пустил в ход всю свою фантазию и знания из своей прошлой жизни. Войти в станицу можно было теперь только с одной стороны. Во всех остальных случаях, едва переступив границу поселения, любой незваный гость рисковал крепко пострадать.

Проходы в своих ловушках знал только сам Елисей. Парень честно предупредил бабушку, чтобы не рисковала и в случае необходимости, звала его. Удивленно покачав головой, Степанида только руками развела, вполне резонно уточнив:

– А что мне теперь за околицей делать?

Ей и вправду хватало забот на собственном дворе. К тому же, еще раз пройдясь по домам, она собрала отрезы всяких тканей и засела за шитье. Словно хотела обеспечить внука одеждой на всю оставшуюся жизнь. Несколько роскошных черкесок. Штаны, рубашки, исподнее. И все это шилось на вырост, словно она предвидела, как сильно изменится парень с возрастом. После долгих раздумий Елисей собрал по домам все именное оружие и перенес его в церковь. А чтобы не было путаницы, разложил на сундуках, в которых лежали иконы.

Что ни говори, а церковь в эти времена всегда строилась крепче домов. Так что у него была надежда, что выжившие наследники найдут то, что принадлежит им. Как ни крути, а саманные дома без хозяйского пригляда разрушаются быстро. Достаточно протечь крыше, и всё. Через пару лет от дома останется только каменный фундамент.

Попутно Елисей занимался и подготовкой к дальней дороге. В фургон было перенесено несколько вместительных сундуков, которые можно было использовать и как столы и как спальное место. Не рискнул он только устраивать в нем печку. Железа подходящего не было, а каменная долго не продержится при местных дорогах. Ни о каких рессорах или амортизаторах в фургоне и речи не шло. Решил обойтись жаровней в случае необходимости. Благо нечто похожее нашлось в кузнице.

Закончив с периметром станицы, Елисей неожиданно для себя понял, что лето пролетело и на носу зима. Погрузившись в заботы, он и не вспоминал о времени. Лес начал желтеть, а небо все чаще наливалось свинцовой серостью. В один из таких дней парень вспомнил, что бабка жаловалась на отсутствие мяса в доме, и, прихватив карабин, отправился на охоту. Выбравшись на берег речки, он сделал пару спиралей по прибрежным кустам и, обнаружив звериную тропу, устроил над ней засидку.

Полати он связал на развилке кроны старого вяза, мимо которого и проходила тропа. Но чтобы не спугнуть дичь раньше времени, парень вынужден был сначала нарвать еще зеленой травы и как следует выварить свою одежду, чтобы отбить запах. Заодно и превратив ее в некое подобие камуфляжа. Оглядев полученный результат, Елисей весело хмыкнул и тут же отправил в бак с отваром еще один кусок холстины. Нарезать материю ленточками и нашить их на одежду было уже делом техники.

– Внучек, это что ж у тебя такое? – растерянно охнула Степанида, увидев полученный результат.

– А это, бабуль, чтобы в лесу незаметнее быть, – с улыбкой пояснил парень, прохаживаясь по комнате и проделывая разные движения, чтобы убедиться, что костюм не мешает двигаться.

– Ну, чистый леший, право слово, – покачала бабка головой и отправилась в свой закуток.

И вот теперь Елисей сидел над тропой, терпеливо дожидаясь появления любого копытного животного. Судя по следам на берегу речки, водопоем этим пользовались и кабаны, и олени, и косули. Так что место было перспективным. Стадо косуль он увидел ближе к вечеру. Крупный вожак, пара самочек и два молодых самца. Вожака и самок парень решил не трогать. Выбрав из двух молодых самцов того, что побольше, Елисей плавно приложил карабин к плечу и, прицелившись ему под лопатку, спустил курок.

Тяжелая пуля бросила животное на колени. Проклиная все на свете, парень бросил карабин и выхватил пистолет. Но стрелять еще раз не потребовалось. Покачнувшись, самец медленно завалился на бок и, пару раз дернув копытами, замер. Быстро спустившись с дерева, Елисей уложил добычу на свою импровизированную тачку, сделанную из колеса и пары жердей, и поволок добычу домой.

Ободрав под руководством бабки с косули шкуру, он передал дальнейшее дело в ее руки. На следующий день он уже ловил рыбу. Но на рыбалку парень отправился, неся с собой не только удочку, но и два ружья. Карабин был заряжен пулей, а второе ружье он зарядил дробью. Дробь парень отлил и накатал из старых пуль, которые выковырял из своих же мишеней. Сделано это было не просто так.

Несколько раз, отправляясь на рыбалку, Елисей натыкался на фазанов, так что дробь в одном из стволов была совсем не лишней. К удивлению парня, с рыбалки он всегда возвращался с уловом. Похоже, рыба в этой небольшой речушке просто кишела. Помня о долгой зиме, Елисей делал все, чтобы обеспечить себя и бабушку запасами. На их счастье, во дворе у родителей Елисея стояла своя коптильня, так что заготовить мясо рыбу и птицу им было не сложно.

Как выяснилось, труднее всего было с солью. Они собрали по домам все запасы, но хватило их только на пару бочонков солонины. Засолили рыбу и кабанятину. Оставшейся соли им должно было хватить только на заправку пищи. К удивлению Елисея, в домах нашлось даже больше разных пряностей, чем соли. Но после недолгих размышлений парень вспомнил, что многие пряности попадали на Кавказ через Турцию и Персию, а часть из них росла и в этих местах. В общем, перед обитателями станицы вставала еще одна проблема.

Но решать ее Елисей решил после. Сейчас, узнав, откуда он, его скорее прогонят поганой метлой, чем станут вести дела. Нужно было выиграть время. Дать жителям соседних сел и станиц успокоиться. После очередного своего возвращения с рыбалки парень с удовольствием грелся у печки, когда взрыв на окраине станицы буквально подбросил его. Схватив карабин, он выскочил из дому и, быстро оглядевшись, помчался туда, где медленно развеивался клуб порохового дыма.

Проскочив через чей-то огород, парень перемахнул каменный забор и, оказавшись за границами станицы, медленно двинулся к месту взрыва. Зная, где именно расположены ловушки, он подобрался к нужной точке и, присев за кустами, осмотрелся. Метрах в тридцати от него двое мужиков странного вида пытались привести в чувство еще троих. Судя по стонам и ругани, этим досталось крепко.

«С виду вроде славяне, а по повадкам морды каторжные, – рассматривая их, размышлял парень. – Но в этих местах, насколько я помню, серьезных тюрем и зон не было. Каторга всегда была в Сибири и на Дальнем Востоке. Тогда откуда они тут взялись?»

Мысль про каторгу посетила его не просто так. Общались мужики между собой в основном на каком-то жаргоне. Смысла их высказываний Елисей почти не понимал, хотя догадывался, о чем именно идет речь.

– Блин, вроде и по-русски говорят, а чего несут, хрен поймешь, – пробурчал он, вскидывая карабин.

Раздался выстрел, и один из двоих уцелевших рухнул на землю, не пискнув. Второй, выхватив пистолет, разрядил его в сторону кустов, даже толком не прицелившись, после чего кинулся бежать. Чуть усмехнувшись, Елисей отложил карабин и, достав пистолет, взвел курок. Пуля ударила бегущего между лопаток, бросив его лицом в землю. Не спеша перезарядив оружие, парень подошел к раненым и принялся обыскивать их, отбрасывая все найденное в сторону.

– Ты откуда взялся, звереныш? – прохрипел один из мужиков.

– Из тех же ворот, что и весь народ. Живу я тут, – зарычал Елисей. – А вот кто вас сюда звал, рожи каторжные?

– Ишь каков, – хрипло закаркал мужик. – Каторжные ему не нравятся. От сумы да тюрьмы не зарекайся. Слышал такое?

– Ты на вопрос отвечай, падаль. А то я могу еще больнее сделать, – пригрозил парень.

– Так ты и сам все сказал, – прокашлял мужик.

– Хочешь сказать, что вы беглые? – не поверил парень.

– Я да Мотька. Вон там лежит, – подбородком указал мужик. – Остальные так, сявки приблудные. Второй год с каторги сюда пробираемся. От самого Иркут-города шли. А тут ты.